В стенах Института математики, экономики и информатики Иркутского государственного университета как минимум за последний год не раз выступали именитые учёные, известные далеко за пределами России. Июльским гостем стал профессор Карлова университета, расположенного в Праге, Карел Янда, который по совместительству является координатором ECOCEP – международного проекта по моделированию климатической и энергетической политики, объединяющего исследователей из 17 организаций Европейского союза, США, России, Канады, Южной Африки, Австралии и Новой Зеландии. Анонс его выступления интриговал: «Язык лекции – русский!». «Буду стараться говорить по-русски, но, знаете, у меня какой-то кухонный язык, – господин Янда, которому дали слово, задумался на пару секунд, подбирая более точное выражение. – Чукча-стайл. Немножко опасаюсь, что будут специальные термины, поэтому если я их буду произносить по-английски, остановите меня и попросите объяснить другими словами». 

Хорошо забытое старое

Опасения чешского учёного не сбылись: уровню владения русским, который он продемонстрировал, позавидовали бы многие, а немногочисленные понятия из области экономики, звучавшие на английском, тут же переводила аудитория. «Как я понимаю, здесь нет специалистов по биотопливу? – Обратился он к аудитории для начала. – Шесть лет назад я сам ничего о нём не знал, но, посещая разные конференции, много о нём слышал. А сейчас буду говорить о трёх различных методах, которыми мы старались объяснить взаимосвязь между ценами на биотопливо и другие товары – нефть, сельскохозяйственную продукцию и тому подобное». «Мы» – это сам Янда и его коллеги Ладислав Кристуфек из Карлова университета и Дэвид Зильберман из Калифорнийского университета в Беркли, в феврале прошлого года опубликовавшие статью про нелинейную взаимосвязь между стоимостью биотоплива, обычного бензина с соляркой и пищевых продуктов. О ней и рассказывал исследователь. 

«Если мы посмотрим на разные виды биологического топлива, в них нет ничего нового с технологической точки зрения», – заметил он. 

Действительно, тот двигатель, который в 1900 году посетителям Всемирной выставки в Париже представил Рудольф Дизель, работал на арахисовом масле. Генри Форд начинал выпускать автомобили на этаноле (на нём работала и модификация знаменитого Ford-T), но с появлением и развитием крекинга выбор был сделан в пользу бензина, получаемого из нефти. «Когда мы говорим о биотопливе, мы возвращаемся к тому, что было сто лет назад», – заключил Янда. Технологии, впрочем, продолжали развиваться и после того, как был открыт относительно дешёвый способ производства бензина. Так, в тридцатые годы и во время Второй Мировой войны в нацистской Германии, не имевшей собственных нефтяных месторождений, в моторное топливо добавляли картофельный спирт. Его доля могла доходить до 10%, а в отдельных случаях он и сам по себе использовался в качестве горючего.

Интерес к биотопливу подстегнул нефтяной кризис 1973 года. Так, в начале семидесятых годов прошлого века в Бразилии была принята специальная программа по его использованию. И в долгосрочной перспективе это дало свои плоды: по данным Международного энергетического агентства, в 2008 году 21% спроса на горючее для автотранспорта был обеспечен за счёт биотоплива. Для сравнения, в США этот показатель составил всего 4%, а для Европейского союза – 3%. Однако к 2010 году, согласно информации того же МЭА, американцы существенно обогнали бразильцев в производстве 

биоэтанола. «Соединённые Штаты стали главной страной по использованию биотоплива, – констатировал Янда. – Сейчас здесь невозможно найти обыкновенный бензин. Если говорить о Китае и России, то здесь биотопливо пока не так интересно». Действительно, 95% бензина, выпущенного в США в 2011 году, содержали этанол в качестве добавки. В то же время планы по широкому применению биотоплива есть у многих стран – от Аргентины до ЮАР и Ямайки. И в Международном энергетическом агентстве прогнозируют, что к 2050 году на долю «биологического» горючего придётся 27% всего выпускаемого моторного топлива. 

Чистая математика

При всём позитивном экологическом эффекте, который даёт использование биоэтанола или биодизеля, их повсеместное распространение таит в себе определённую опасность. Например, бывший специальный докладчик ООН по продовольственной программе Жан Зиглер назвал биотопливо «преступлением против человечества». «Он считает, что в условиях, когда многие люди на земном шаре недоедают, сеять кукурузу или сахарный тростник для получения биотоплива – это преступление. Неправильно сжигать еду для того, чтобы богатые американцы или европейцы могли ездить на машинах и считать, что они таким образом помогают сохранить окружающую среду», – пояснил Янда. При этом в конце 2012 года представитель ООН приводил данные, согласно которым за полтора года кукуруза, рис и пшеница подорожали примерно в два раза. Одним из факторов роста он посчитал растущее производство биотоплива. 

– Жан Зиглер показывал график, на который потом ссылались люди из «Гринпис» и подобных организаций, выступающие против биотоплива, – рассказал профессор Карлова университета. – Есть картинка из отчёта Всемирного банка, где содержатся цены с 1948 года. Это стоимость не только сельскохозяйственных продуктов, но и удобрений, энергии, цветных металлов. Мы видим, что исторически эти цены были низкими, потом был кризис семидесятых годов, затем они вновь снизились, и настал 2008 год. Сейчас цены идут вверх. И многие специалисты по экономике придерживаются мнения, что у нас был долгий период, когда всё было дешёвым, а сейчас начинается время, когда всё дорожает. Мы же пытались понять, есть ли ясная взаимо­связь между ценами на биотопливо и сельскохозяйственные продукты. 

При исследовании использовались три разных метода анализа. Не будем вдаваться в подробности, разобраться в которых под силу лишь специалистам в области экономики, скажем только, что все три дали один и тот же результат: чёткую взаимосвязь между ценами на биоэтанол и кукурузу (именно из неё этот вид топлива производят в США, тогда как в Бразилии в качестве сырья используется сахарный тростник), а также стоимостью биодизеля и традиционной солярки. Она прослеживается до 2008 года, во время пика кризиса, и после него. 

– А это не могло быть связано с кризисом, с тем, что все цены росли одновременно? – уточнил заведующий кафедрой математической экономики, заместитель директора ИМЭИ ИГУ по развитию Александр Филатов.

– Да, мы бы интуитивно сказали, что между всеми ценами есть взаимо­связь, – ответил Янда. – Но мы нашли её только между стоимостью некоторых товаров. Если бы, скажем, взяли цены на сахарную свёклу, этого бы не получилось. Это математика. 

Вопрос цены

Впрочем, подчеркнул экономист, нельзя смотреть на ситуацию с биотопливом и его влиянием на стоимость продовольствия исключительно в чёрно-белых тонах. Во-первых, кукуруза, из которой в США получают биоэтанол, не пользуется спросом в тех странах Африки, где существует проблема голода. Во-вторых, в настоящее время разрабатывается и внедряется биотопливо второго поколения, для производства которого не требуются пищевые культуры (к примеру, одна из технологий предполагает использование сорного проса). В-третьих, под выращивание сырья для того же биоэтанола можно отводить бросовые земли, а не ценные посевные площади, предназначенные для культурных трав. 

«Есть ещё работа Джо Свиннена – экономиста, работающего в области сельского хозяйства, – завершил Янда своё выступление. – Он посмотрел, о каких проблемах говорила Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединённых наций: когда цены были низкие, там заявляли, что это плохо, потому что фермеры в Азии и Африке не выдерживают конкуренции с крупными компаниями, но сейчас, когда цены идут вверх, они утверждают, что это тоже плохо. Конечно, на планете множество бедных людей, но эта организация лишь старается найти кого-нибудь в развитых странах, кто в этом виноват». Доказать или опровергнуть его правоту могут серьёзные специалисты, но очевидно одно: биотопливо является одним из эффективных инструментов борьбы с загрязнением окружающей среды. Вопрос лишь в том, что надо как можно активнее развивать технологии, которые позволили бы не использовать при его производстве пищевые сельскохозяйственные культуры.