Самый холодный день в году Иркутска II
Мороз и редкие прохожие. Микрорайон авиастроителей в этот день не то замирает, не то вымирает. Местные говорят, что в этот день последние полтора десятка лет всегда стоит сильный мороз – как в ТОТ ДЕНЬ. Выпадали на эту дату или нет морозы раньше – никому не приходило в голову проверять. Потому что до декабря 1997 года это был обычный день календаря. 6 декабря того года разломило историю города на «до» и «после», изменив и исковеркав судьбы сотен людей. 15 лет назад в 14.45 местного времени при взлёте с производственного аэродрома авиазавода на двор жилого квартала рухнул «Руслан» - военно-транспортный самолёт Ан-124-100.
Случайность
На площади церкви Рождества Христова, которую построили на месте падения самолёта уже через год, 6 декабря всегда собираются люди. На чёрной памятной плите выбиты имена всех погибших. Выжившие, пришедшие помянуть погибших, о трагедии вспоминать не любят. Показательно, что большая часть жителей пострадавшего, но восстановленного дома №120 по улице Мира, ставшего печально известным как «дом с хвостом», после трагедии предпочли поменять место жительства. И основная тема таких разговоров, если расспрашивать особо навязчиво, – это случайность. Случайность, что выжили. Случайность, что погибли…
Стоящие с цветами у плиты в ожидании поминальной литии Вячеслав и Светлана Выборовы 15 лет назад жили в том самом доме, которого больше нет – Гражданская, 45, на первом этаже. Суббота, день семейного отдыха, стоял страшный мороз – зачем куда-то выходить из дома. Но они собрались и поехали на стадион «Труд», на хоккей. Если бы не поехали, то… А им повезло вдвойне: не то по причине сильного мороза, не то по каким-то техническим причинам матч назначили не вечерний, а на первую половину дня. Если бы матч был вечерний, то… Дома их остались ждать мама, младшая сестра, тётя и годовалая дочь. Все они погибли.
– Мы возвращались домой из города около четырёх часов дня, – вспоминает Вячеслав. – На Жукова автобусы останавливали – там стояло первое кольцо оцепления, которое не пускало транспорт дальше, и люди домой шли пешком. Сначала мы издалека увидели, что поднимается дым, и подумали, что горит что-то на авиазаводе. К дому не пускало внутреннее кольцо оцепления, и было видно, что всё горит – наш дом, детский дом, весь двор… Мы метались с места на место, лазали через забор стройки, пытаясь прорваться за оцепление. Ничего не узнали. Ночь провели в морге, утро – в больнице. Так неделя пролетела.
О судьбе своих родных они узнали к исходу второй недели, когда при разборе завалов дошли до основания дома и стали поднимать плиты, накрывшие квартиры первого этажа.
– Нам сразу сказали: «Сильно не надей-тесь. Ребёнка даже не ищите – у него ещё не сформировались хрящики, там, в центре пожара, ничего не осталось», – тихо говорит Светлана. – Я не знаю, делали ли экспертизу ДНК, но потом нам рассказали, что от матери остался только позвоночник, от младшей сестры – ступня в тапочке, от тёти – тазобедренные кости.
Если они в Иркутске, то приезжают в этот день на место своего бывшего, ныне не существующего места жительства каждый год. Но само место вызывает у них сильные негативные эмоции.
– Нам при расселении предлагали квартиру здесь же, по соседству. Мы отказались, уехали жить в Октябрьский район, – говорит Светлана. – Побоялись – самолёты эти постоянно над головой летают, давит это сильно… А у нас новая квартира – на Верхней Лисихе. Там тоже аэропорт рядом, даже не знаю, где лучше, – печально улыбается.
«Такое счастье – это был День инвалида!»
Но это – частная история всего одной семьи. Страшно представить, но если бы не случайное, почти мистическое совпадение, то жертв могло бы быть в три раза больше – мог погибнуть целый детский дом. Его бывший директор Галина Крюкова вспоминает:
– Такое счастье – это был День инвалида! У нас в районе проводился декадник, посвящённый этому дню, был большой праздник. И все наши дети были в Доме творчества, часть детей – в бассейне. Всего в детском доме на тот момент жили 156 детей – у меня эта цифра навсегда останется в памяти. Я потому и собиралась на работу попозже, что в детском доме почти никого не было, там оставались единицы: несколько детей просто не захотели никуда идти, остались отдыхать. Из них погибли три девочки. Две – сразу, одна умерла через пять дней в больнице. Ещё у одной были сильные ожоги, но она выжила.
События того дня она вспоминает по минутам. В момент авиакатастрофы Галина Крюкова была дома, собиралась на работу и уже натягивала в прихожей сапоги, когда прибежал её младший сын и закричал с порога: «Упал самолёт, горит детский дом». Галина Георгиевна живёт там же, по улице Мира, в двух кварталах от детского дома. Но звуков падения, взрывов слышно не было. А когда вышли на улицу, там чувствовался сильный запах гари, над городом стоял столб дыма. Всё происходило очень быстро.
– Мы прибежали через десять минут – уже стояло оцепление. Всё горело. Горел дом. Горела одна сторона жилого корпуса детского дома – он выгорел полностью вместе с перекрытиями. Я бежала – меня ноги не слушались, сын почти на себе тащил. А я уже думала, что нужно сделать в первую очередь.
Её сразу пропустили за оцепление к горящему зданию. Она нашла громкоговоритель и собрала около стоящих автобусов МЧС воспитателей, приказала занимать один автобус и везти детей в рядом расположенную школу-интернат №13, где сама работала до детского дома.
– К этому времени оставшихся нескольких детей вывели из здания воспитатели, начинали возвращаться с праздника другие группы детей. Мы собрали всех, сразу стали искать отсутствующих. Не было Юли Безносовой. Мы обзвонили всех, кого возможно, и выяснили, что её забрала к себе крёстная. Выяснилось, что часть детей уже увела к себе домой воспитательница Надежда Владимировна, двух девочек забрала «скорая помощь» с сильными ожогами. К шести часам мы собрали всех и знали, что ещё двух девочек не хватает.
Не было второклассниц Яны и Люды. Пытаясь не терять надежду, их искали всеми возможными способами. Послали заместителя директора Ларису Мальцеву по всем ЖКУ, чтобы опросили жильцов – может, девочек кто-то приютил у себя. В понедельник дали объявление по заводскому радио.
– Микрорайон у нас обособленный, все друг друга знают. Я по дороге встретила Леонида Мясникова, начальника МЧС авиазавода. Сказала: «Мне нужно накормить детей». Он тут же дал задание фабрике-кухне предоставить горячее питание, и мы даже не нарушили режим дня – в 7 часов вечера дети ужинали.
Девочек нашла сама директор на опознании – оно проводилось на улице, на школьном стадионе. Там выставили отдельное оцепление, и все трупы сносили туда. Останки поместили в чёрные пластиковые мешки.
– Я ещё в субботу знала, что Яна и Люда погибли. Хотя на опознании мне показали две вот такие головёшечки, – Галина Георгиевна разводит ладони на полметра. – Одна побольше, вторая поменьше.
– Почему вы были уверены, что это они?
– Потому что их вытащили из детского дома, со второго этажа. Люда – побольше, Яна – поменьше. Так я опознавала на стадионе, и так же опознавала потом в морге, среди всех 72 трупов. Анечка училась в 9 классе, такая хорошая девочка была, дежурила в тот день. Она прожила ещё пять дней в больнице. А Римма выжила, хотя у неё были страшные ожоги тела, рук, ног. Ей сделали несколько пластических операций, но шрамы остались. Она молодец – сейчас работает на авиазаводе, не комплексует, носит открытые платья. Но на контакт не идёт…
Галина Георгиевна горько вздыхает и говорит:
– Это такое совпадение: мы детей крестим, но не всех детей время от времени причащают. Так вот погибшие дети все были причащённые. Когда детский дом хоронил девочек, кто-то из верующих женщин сказал: «Я за девочек спокойна, они будут в раю – их же успели причастить».
«Рост числа прихожан действительно присутствует»
Протоиерей Игорь, клирик церкви Рождества Христова, перед литией объяснил «Иркутскому репортёру»:
– Сегодняшняя молитва напоминает нам о любви и памяти к тем, кто перешёл в вечность. Мы верим и надеемся, что Бог услышит наши молитвы, особенно в этот день, когда мы каждый год совершаем особое поминовение погибших в авиакатастрофе в 14.45, во время падения самолёта. Это горе, объединяющее людей…
По благословению митрополита Вадима он служит в храме Рождества Христова с 2004 года.
– За прошедшее время, год от года, в этот день приходит меньше людей?
– Меньше людей не становится. Может быть, на литии, у памятной плиты… Но основной костяк – близкие, сродники, друзья погибших – всегда есть. А также администрация завода и его рабочие, которым небезразлична судьба погибших и их семей. И не только в этот день. Эта история очень глубока в нашем временном отрезке, службы совершаются в храме каждый день, и каждый день звучат слова молитвы об упокоении усопших.
– Скажите, а вот именно в этот день и час не случалось каких-то знамений, необычных явлений?
– Нет, церковь относится к этому очень скептически, – улыбается отец Игорь. – Мы ищем не чудес, а любви к Богу. Мы должны довериться, что Бог нас услышит и без внешних проявлений.
– Стала боль пострадавших менее острой?
– Бывает, что женщина приходит и говорит: «У меня муж погиб, я никак его забыть не могу». А батюшка отвечает: «Да как же это нужно удариться головой или сойти с ума, чтобы память отшибло». Как забыть близкого человека? Это невозможно.
– Может быть, стало больше прихожан в связи с трагедией?
– Зачастую человек от внешнего приходит к внутреннему, ведь молиться на пустом месте не очень плодотворно. Когда человек взирает на внутреннее убранство храма, на красоту богослужения, на живое участие в литургии, он, конечно, соприкасается с тем, чего нельзя объяснить словами. И рост числа прихожан действительно присутствует. И многие люди благодаря созиданию этого храма стали живыми свидетелями преображения в своей душе и живут во Христе. Церковь – она объединяет.
