– Каким было ваше детство?

– Моё детство прошло Еравнинском районе Республики Бурятия. Моя мама была простой дояркой. Отец – инвалид, слепой человек. Зато мой дедушка – мастеровой. Хотя я его не знал, я думаю, что именно от него мне передалась тяга к творчеству.

– Правда, что вы жили в кочевой семье?

– Мы не были похожи на ранние кочевые семьи. В советское время переезжали из зимника в летник. Зимой в гуртах жило по нескольку семей – так было везде. В семье было трое детей: я и две сестры – старшая и младшая. Старшая была актрисой, она работала в ансамбле песни и танца. С любовью вспоминаю это время.

– Когда вы начали рисовать?

– Я любил рисовать ещё в школе. Художественной школы у нас не было, зато в Улан-Удэ в педучилище была специальность «Учитель рисования». После 9 класса пошёл в училище, окончил его и «заразился» живописью. После армии поступил в Красноярский институт искусств – он тогда только открылся. Получение высшего художественного образования заняло 6 лет. Но и этого мне было мало – три года стажировался в творческих мастерских Российской академии художеств. Мне повезло – я попал в хорошие руки.

– При серьёзном академическом образовании вы сохранили свой неповторимый стиль. Как вам это удалось?

– Всё это благодаря людям, которые меня окружали во время учёбы. Они говорили, как надо делать, а как не надо. Завершив образование, я остался в Улан-Удэ один на один с искусством. Конечно, тут уже местное окружение повлияло на моё творчество.

– Ваши картины – это воспоминания о детстве. Расскажите о ваших семейных традициях.

– Да, мои работы – это не сегодняшняя жизнь. У нас была небогатая семья. Сейчас буддистские традиции расцвели, а тогда восточный Новый год официально запрещался. Но люди всё равно его встречали: ходили в гости друг к другу, ели позы. С тех пор у меня сохранилось ощущение первозданности.

– Какие тёплые воспоминания остались из детства?

– Помню, как маме подарили кусочек красивого атласа для платья. Я был маленьким, ничего не понимал и всё разрезал ножницами. Для мамы это была настоящая трагедия, она всю жизнь пересказывала ту историю. Сейчас вспоминаю – хочется плакать.

– В ваших картинах есть автобиографичные образы?

– Да, конечно, но сейчас мне не хочется об этом говорить – хочется попробовать что-то новое, оказаться в другой «шкуре». Я могу почувствовать это, но не охарактеризовать. Никогда не знаешь, к чему придёшь.

– Среди картин, представленных на выставке, есть ваши любимые работы?

– По большому счёту, они все должны быть любимыми. Но получается, что любимые – те, которые только собираешься создавать. То, что сделано, – уже готово. Вне зависимости от того, получилась задумка или не получилась, изменить это невозможно. Есть темы, которые я хочу прорабатывать дальше. Например, «Первый концерт» я бы сделал по-другому. На картине я запечатлел свою дочку в детстве. А сейчас хочу изобразить внука – ему всего полтора годика.

– Сколько у вас детей?

– У меня три дочери, им сейчас от 27 до 32 лет. Младшая дочь, Дарима, ездит со мной на выставки, у неё искусствоведческое образование. Ей очень интересна живопись, она работала в студии «Гараж» в Москве. Я надеялся, что она будет рисовать, но ей больше нравится изучать искусство. Время покажет. Хотелось бы, чтобы дочки и внуки тоже рисовали.

– Где находится ваша мастерская?

– В Улан-Удэ. В этом городе у меня мастерская и дом. Там мне комфортно – в большой город переезжать не хочется, а в родную деревню Гонда уже не вернёшься – от неё почти ничего не осталось. Все местные уехали оттуда в город. Каждое утро я с удовольствием иду на работу, размышляю обо всём. Я делаю всё сам, работаю один. В своё время ко мне напрашивались ученики, пришлось отказать – я одиночка. К этому состоянию быстро привыкаешь. В компании очень трудно работать.

– Почему для своих картин вы выбираете приглушённые оттенки?

– В такой гамме я чувствую себя более комфортно. Выберу цвет чуть ярче – и уже начинаю «плавать». Но жизнь требует насыщенных красок. Сейчас я стараюсь делать свои картины ярче. Наверное, это моё внутреннее состояние. К чему-то же я должен прийти. Столько лет продолжать двигаться в одном направлении – перебор. Сейчас у меня начинается новый этап.

– Вам удалось сохранить ребёнка в душе?

– Да! Хотя людям нельзя об этом говорить, я чувствую себя моложе, чем есть. Я бегаю, раз в неделю играю в футбол на площадке. У нас есть команда, все примерно моего возраста. Зимой мы тоже тренируемся на улице. Всегда хочется проветриться, пообщаться с людьми. Для меня это отдушина.

– Ваши партнёры по команде вдохновляют вас на создание новых работ?

– Они всё время спрашивают, когда появятся картины про футбол. Я им всё обещаю, да никак не могу написать. Играю с ними уже лет 20 – я же в молодости занимался спортом.

– Как успевали всё совмещать?

– Я немного разбрасывался по молодости. Вместо того чтобы больше заниматься живописью, ходил в секции. Но я хотя бы не забросил дело! Много кто заканчивает художественные университеты, но не все становятся художниками.

– Что бы вы хотели посоветовать начинающим мастерам?

– Прежде всего – большого желания! Надо очень любить это дело. Оно очень «заразно». Если ты один раз попал в эту кухню, сложно от неё отказаться. Если у тебя что-то сидит внутри, ты никогда не бросишь. Правда, понадобятся труд и упорство. В жизни будет много препятствий, но нужно их преодолевать. Нужен сильный характер, чтобы не сломаться. Одно время у меня были сомнения – да и сейчас они есть. Это чувство не исчезает – всё же мы живые люди. Внутренняя борьба, оказывается, идёт в любом возрасте. Нужно не психовать и ладить с людьми. Люди помогут, ведь один в поле не воин.

Выставка Жамсо Раднаева «Завтра будет тёплый день» в галерее Виктора Бронштейна продлится до 6 мая. В экспозиции представлено около 40 работ автора.