19 июня конференция Иркутского отделения КПРФ утвердила кандидатов в депутаты Законодательного собрания на предстоящие выборы. Первая тройка партийного списка была известна задолго до этого: сам лидер иркутских коммунистов, депутат Государственной Думы Сергей Левченко, председатель комиссии по контрольной деятельности Законодательного собрания области Евгений Рульков, директор Усольского свинокомплекса, депутат Законодательного собрания Илья Сумароков, четвёртый – секретарь Иркутского обкома КПРФ Владимир Примачек, а вот дальше… Для многих неожиданный шаг коммунистов – место под № 5 занял заместитель директора по работе с государственными органами и связям с общественностью ОАО «Иркутскэнерго» Андрей Швайкин. С одной стороны, эта фамилия хорошо известна среди коммунистов, с другой – Швайкин представляет в списке далеко не типичную для КПРФ структуру. Это, конечно, не могло не вызвать вопросы как у рядовых коммунистов, так и у общественности. Сегодня я адресую их самому Андрею.

– Почему всё же человек успешной корпорации вдруг принял предложение КПРФ выдвинуться в региональный парламент? Это как-то не совсем традиционно…

– «Политически неграмотно», «нелояльно», «недальновидно»… За последние десять лет эти штампы превратились в клеймо. Вообще-то я свой комсомольский билет не закапывал и убеждений бурной комсомольской юности не менял: единственная социально-ориентированная партия была, есть и будет – это партия коммунистов. То, что в период коренной ломки системе КПСС не хватило прогрессивности и гибкости, – это факт. Мощь огромной страны, со всеми её достоинствами и недостатками, можно было бы развернуть в сторону вполне контролируемого (а не стихийного) рынка и демократических преобразований малой кровью или совсем без крови. Есть же пример Китая, в конце концов, да и европейский соцлагерь не особо отставал от общих экономических тенденций. Эволюционно Советский Союз всё равно к этому шёл… Так что предложение войти в список КПРФ было принято не «вдруг», а вполне осознанно. И корпорация здесь ни при чём: давно прошли те времени, когда «Иркутскэнерго» заигрывалось в политику по чьей-то указке. У каждого энергетика есть своё мнение, и никто не вправе навязывать ему какую-то «линию партии», любой партии. К слову сказать, наш генеральный директор Андрей Павлович Коновалов – в списке «Единой России», а профсоюзный лидер Евгений Майданов и вовсе сохраняет нейтралитет, стараясь не влиять своей позицией на свободу выбора.

– И всё-таки КПРФ – не КПСС, у неё нет реальной власти, и вчерашние коммунисты очень отличаются от коммунистов сегодняшних. И что, тридцатисемилетний самодостаточный гражданин вот так просто готов встать в ряды «старой гвардии»?

– Допустим, реальной власти у КПРФ действительно нет (если говорить о власти как таковой). Зато у неё есть нечто большее, чего нет у самой «реальной власти», прости уж за тавтологию. А именно – реальные люди, которые ни при каких обстоятельствах не переметнутся на сторону, не предадут, какой бы климат завтра ни сложился в нашей политике. И, вопреки расхожему мнению, это не обязательно коммунисты-пенсионеры, рабочие или крестьяне, это и служащие, и студенты, и домохозяйки, и учёные, немало и бизнесменов. Это сформировавшийся пул людей, охваченных одной идеей – идеей социальной справедливости. Вроде бы старо и банально, но… Может этим похвастать ЛДПР с её тоталитарными «ценностями» на грани закона или «Единая Россия»? «Партия власти» – звучит громко, может быть, даже уважительно, но это, на мой взгляд, далеко не ценность, во всяком случае, для конкретного приземлённого человека, а всего лишь статус. О демократах и вовсе говорить не стоит: ни СПС, ни «Яблоко» никогда не видели в своих ценностях главное – человека. А коммунистов «вчерашних» или «сегодняшних» не бывает. И «старая гвардия» работает так, что молодым поучиться стоит – организационной и идеологической работе, например. По роду своей профессии я до сих пор считаю, что самые сильные идеологи были именно во времена Советского Союза… Так что не зазорно мне стоять в таком ряду, уж поверь. Тем более рядом со своим отцом Василием Швайкиным, известным в области коммунистом, прошедшим не одну комсомольскую стройку и до сих пор остающимся на передовой.

– Как он, кстати, отнёсся к тому, что его сын решил войти в список КПРФ на предстоящих выборах?

– Опять же исходя из моей профессии, настороженно и с трудом. Я участвовал не в одной избирательной кампании и просто как пиарщик, и как руководитель, были победы, были и поражения. Это сейчас избирательные кампании стараются держать хоть в каких-то рамках приличия, а ещё лет 10 – 15 назад на кандидатов выливалось море грязи, вплоть до липовых уголовных дел. И коммунистам, как правило, доставалось больше всего. Вспомни хотя бы откровенно чернушное издание – газету «Не дай Бог!», 10 выпусков по 10 млн. экземпляров каждый! Отец тогда сильно переживал, а лично меня это реально отвратило от псевдодемократии… В общем, не особо популярная профессия плюс наши бесконечные споры с Василием Антоновичем традиционно о политике, до хрипоты и взаимных обид. Скажу одно: при разности мнений дорога у нас была и остаётся общая, и большую часть пути я прошёл по его стопам.

– Но всё же это отец коммунист, а не сын…

– А разве это имеет значение? В Великую Отечественную победил весь советский народ, а на комсомольских стройках вместе с коммунистами и комсомольцами трудились просто добросовестные люди. Никто тогда не думал шаблонно, была вера в собственные силы и страну, которую сами же и создавали. Почему сейчас должно быть по-другому? Потому что мы потеряли веру в страну или в себя?

– В этом вопросе, полагаю, наше общество неоднородно…

– Всё правильно, у богатого или просто обеспеченного человека веры в себя хоть отбавляй, особенно если он заработал свои капиталы честно, что называется, «сделал себя с нуля». Но чем больше растёт его благосостояние, тем, увы, он начинает всё меньше и меньше верить государству с его чиновничьим беспределом, непобедимой коррупцией, культом власти и т.д. Он знает, что его будут «прессовать» наравне с бандитами, сколотившими своё состояние на криминальном переделе 90-х. И звучать это будет благородно: «социальная ответственность бизнеса», например, или «социальное партнёрство». Вот живой пример «партнёрских» отношений государства и бизнеса из собственной практики. В бытность предпринимателем меня заставили выплатить всё до копейки в Фонд обязательного медицинского страхования, хотя я не являлся работодателем. А «обязанность страховать свою жизнь или здоровье не может быть возложена на гражданина по закону». Это дословно ст. 935 п. 2 Гражданского кодекса. Был создан прецедент, и ведущие юристы региона, в том числе и Законодательного собрания, подтвердили этот правовой казус. И хотя подобная казуистика обрисовалась и по другим фондам, гражданские права конкретного гражданина остались за пределами гражданского кодекса. Просто налоговая полиция тупо завела дело и поставила меня перед фактом – либо продолжаем, либо плати.

Не в лучшем положении и средний класс, который изо дня в день борется за своё благосостояние, но всё ещё уповает на какие-то государственные преференции. Он – добросовестный труженик, но этот труд даётся ему очень нелегко, монотонно, в очередях и переписках, бесконечной боязни потерять работу. Врачи говорят, сегодня группой риска по смертности становится именно средний класс, как правило, это и средний возраст: люди просто срываются, спиваются, нервничают, опустошаются и умирают. Если средняя продолжительность жизни в области ещё в 1998 году была на уровне 64,2, то в 2008 году уже 60 с хвостиком и продолжает снижаться… И, наконец, те, кто у черты или за чертой. Здесь всё просто: их слишком много в нашей, далеко не единой стране, потерявших веру во всё. Эти люди просто доживают свои дни, как у Горького, «на дне».

– И что, КПРФ – именно та партия, которая поможет людям найти себя?

– Найти себя даже Господь Бог не помогает, если человеку самому это не нужно. Каждый человек индивидуален, и общество, конечно же, не может быть монохромным. Но общество может и обязано иметь главную идею своего существования, вдохновляться и жить ею – и как общее целое, и как сообщество индивидов. В Америке – это свобода, на Кубе – независимость, в Таиланде – монархия, культ короля. А в России что? Идея социально ориентированного, социально справедливого общества не что иное, как трансляция социалистических канонов, которые сегодня с лёгкостью переносят на свою почву все кому не лень: и правые, и националисты, и фашисты, и демократы разных мастей, и известные партии-клоны. Может быть, именно поэтому КПРФ так тяжело сегодня «идти в народ» – принципы коммунистов попросту украли и завернули в красивую обёртку. Но это – их идея, единственно верная, которая сегодня способна консолидировать столь разношёрстное общество. Альтернативы нет и, кажется, уже не будет. Да и не терпит Россия альтернатив, в противном случае получается диктатура…

– Кстати, если уж говорить о социальной ответственности бизнеса, то что в этом плохого?

– Плохого? Ничего, если речь идёт именно о партнёрских отношениях государства и бизнеса, а не об элементарном иждивенчестве, а порой и коррупции. Попросту говоря, благую идею, озвученную ещё президентом Путиным, чиновники нижнего уровня извратили настолько, что бизнес помаленьку её начал отторгать, став некоей «кормушкой» для решения местечковых, локальных проблем, как крупномасштабных, так и незначительных (которые можно бы решить и самому, да дорожка уже накатана). О глобализации «социальной ответственности» речи вообще не идёт. Чиновники просто не знают, что это такое, что вообще имел в виду глава государства, призывая промышленников и предпринимателей страны поддержать социальную сферу (а говорил он как раз о налогах и прибыли, которая должна оставаться в стране). К слову, на пике этой темы ассоциация менеджеров провела любопытные исследования в области общественных ожиданий в корпоративной социальной ответственности (на сегодняшний день мало что изменилось). Опрашивались менеджеры и население, и, что удивительно, их оценки в ключевых показателях корпоративной социальной ответственности практически совпали. Итак, на первом месте – выпуск качественной продукции (47,5% – менеджеры, 46% – население), на втором – соблюдение законов (35% и 35,5% соответственно), далее – уплата налогов в полном объёме (29,5% и 30,4%), принятие мер против загрязнения окружающей среды (31,5% и 30%), забота о сотрудниках – улучшение условий их труда (33,5% и 22,5%) и т.д. Есть здесь и такие категории, как бескон-фликтные отношения с властью (2% и 2,4%), помощь регионам в решении социальных вопросов (полное единодушие – 10,5%), удержание приемлемых цен на свою продукцию (7,5% и 8,5%). Получается любопытная картина: бизнес и гражданское общество единодушны в оценке приоритетов «социальной ответственности». И тем, и другим в первую очередь нужно качество жизни (продукт, экология), правовое государство (законность, честные налоги) и достойная зарплата (условия труда). В шкале социальной ответственности то, на что сегодня кивают федеральные и региональные чиновники, а именно благотворительность и решение социальных вопросов территорий, стоят лишь на 9 и 10 местах. При этом 83% менеджеров (и с ними согласны 75% населения) готовы оказывать помощь нуждающимся исключительно напрямую, и лишь 15% – через различные фонды, имеющие, как правило, рычаги давления в виде рекомендательных писем от высоких чиновников. Доверие налицо и, как говорится, без комментариев.

– А разве при коммунистах социальная ответственность выглядела как-то иначе? Ведь к предприятиям и тогда обращались за помощью…

– Да, но никто не лукавил и не возносил это в степень «заслуг перед Отечеством». Люди старшего поколения помнят, что в социалистический период нашей истории существовало такое понятие, как «шефство». Практически любое более-менее крупное промышленное предприятие, совхоз или институт имели «подшефный садик», «подшефную школу», «подшефный детский дом» и т. д. Государство как бы закрепляло за экономическим сектором сектор социальный. Но шефы не закупали школам парты, а детским домам наволочки и матрасы, не привозили в садики тоннами яблоки и апельсины. То есть не вмешивались в сферу государственной ответственности за бюджетную обеспеченность соцучреждений. Более того – за подобное отношение к государству и его обязанностям ретивому директору могли и по макушке настучать. Нет, ответственность шефов лежала больше в духовной плоскости или, если хотите, духовно-материальной. Речь идёт не о религии, конечно. Но это было что-то вроде дополнительного внеклассного чтения: детишек из детских домов отправляли в пионерские лагеря, старшеклассникам давали возможность не просто пройти производственную практику на предприятии, но и стимулировали их труд первым заработком, для детских садов устраивали новогодние ёлки в домах культуры, организовывали ребятишкам посещение театров, праздничных музыкальных представлений. Было ли это «обязаловкой» со стороны государства? Скорее, нет, чем да. В банальном для современного менталитета лозунге «Дети – наше будущее» была вся эпоха того времени. Родители знали (и это было очень важно – знать), что у их чад есть тройная гарантия опеки: мама-папа, государство, предприятие.

– Но тогда действительно государство нельзя было назвать нищим, а сегодня проблема бюджетной обеспеченности – это головная боль большинства субъектов Российской Федерации…

– Вот этого – не надо. При объёме международных резервов Центробанка почти в 600 млрд. долларов? При резервном фонде свыше 3 триллионов рублей, Фонде национального благосостояния около 800 млрд. рублей, Инвестиционном фонде РФ ещё в 300 миллиардов? Добавь сюда триллионы Пенсионного фонда, постоянно растущую конъюнктуру нефтяного рынка, регулярный на протяжении последних лет профицит федерального бюджета (по данным Минфина, только за первый квартал этого года он составил 600 млрд. рублей, или 6,8% ВВП!)… И мы будем говорить о низкой социальной обеспеченности и «нищем» государстве? Согласно прогнозу на 2008 год, общие доходы российского бюджета составят 6,64 триллиона рублей, а расходы – 6,57 триллиона рублей. Даже на фоне солидного внешнего долга в 200 миллиардов долларов все эти цифры выглядят весьма убедительно, чтобы пенсионеры могли жить достойно; молодёжь могла рассчитывать на реальную, а не виртуальную поддержку от государства (как и миллионная армия домохозяек, получающая сегодня от Пенсионного фонда накопления в виде круглых нулей, – воспитание детей в нашей стране почему-то не считается работой), и навсегда могло бы уйти из нашего обихода такое позорное понятие, как «черта бедности». При этом государство в состоянии делать и значительные инвестиции в будущее, размещая свободные средства не только в рисковых фондах США, но и в реальных экономических проектах (того же бурно развивающегося азиатского рынка). Пока же мы тупо гордимся растущими доходами – доходами, которые не работают на общество. Кстати, в СССР таких колоссальных золотовалютных резервов никогда не наблюдалось, даже несмотря на стабильность доллара (сегодня впереди России только Китай и Япония, у которых совокупные накопления зашкаливают за 2,7 триллиона).

Что касается субъектов федерации – согласен, головная боль есть. И эта головная боль – Москва, в фискальном порядке централизующая все финансовые потоки. Страна одна, задачи одни, кошелёк фактически один, а пайки разные, для регионов – по остаточному принципу. Взять тот же мост через Ангару, который уже больше десяти лет балансирует исключительно на обещаниях федеральных чиновников, или строительство нового аэропорта – видимая необходимость в нём появляется, как ни печально, только после очередной авиакатастрофы…

– Согласен, из-за остаточного принципа регионы не в состоянии тянуть лямку в одиночку…

– Ну да, и поэтому по полной программе сели на «конёк» «социальной ответственности»? Да брось. А как быть с просьбами к бизнес-структурам армии, правоохранительных органов, прокуратуры, судов помочь с оборудованием, мебелью и ремонтом в кабинетах? Иногда к бизнесу обращаются даже за спецтехникой. Представляешь, к чему всё это ведёт? Или это тоже не сфера ответственности власти и принимаемого ею ежегодного бюджета? Многое, конечно, зависит и от исполнительной власти регионов, от того, как она себя позиционирует перед федеральным центром. У нас под боком Красноярск, и я всё чаще слышу сравнительные реплики не в пользу Приангарья: дороги, цены, досуг, чиновники… Даже Бурятия уже ставится в пример Иркутской области. А мы традиционно можем противопоставить только низкие энерготарифы. Кстати, пока это ещё безусловное конкурентное преимущество, но его нужно использовать здесь и сейчас, а не бесконечно говорить об этом на форумах. Завтра рынок вступит в свои права полностью и у региона не останется дешёвой электроэнергии.

– Раз уж зашла речь об «Иркутск-энерго», то как понять этот тандем, о котором в последнее время так много говорят, – энергетики и КПРФ? И как руководство отнеслось к такому… странному выбору?

– Я уже говорил в начале, что «Иркутскэнерго» – достаточно демократичная компания: никто и никогда здесь не будет навязывать сотруднику «линию партии». Естественно, получив предложение от КПРФ, я поставил в известность руководство. Решение принималось коллегиально и не сразу, взвешивались все «за» и «против». Но не с точки зрения партийной принадлежности или необходимости более активного участия энергетиков в региональной политике, а с точки зрения возникновения возможных интриг в отношении компании. Они, естественно, будут – это политика, это наши риски. Нам дорога наша репутация, мы – инфраструктурное предприятие, а значит, социально и экономически ориентированное, мы должны быть стабильны и надёжны для потребителя, как старший брат, если хотите. Это на одной чаше весов. На другой же колоссальные по затратам программы повышения надёжности энергосистемы и предупреждения дефицита мощностей, продолжающаяся реформа энергетики, подразумевающая постепенный рост тарифов по причине отказа от перекрёстного субсидирования и трансляции рыночной цены. То есть это – потенциальный конфликт, пусть даже в рамках государственной политики. Всё это прекрасно понимает лидер областного отделения КПРФ Сергей Георгиевич Левченко, который и в Госдуме работает в соответствующем направлении. Понимают это и рядовые коммунисты, как и то, что без стабильной энергетики не будет ни развития, ни достойной жизни. Разве это не аргумент в пользу права энергетиков участвовать в региональной политике? Более того, здесь «Иркутск-энерго» может продемонстрировать идеальный образец той самой социальной ответственности, о которой мы так много говорили. Компания – один из лидеров региона по налоговым отчислениям; зарплаты сотрудников растут, предоставляется достойный соцпакет (в том числе дополнительное пенсионное обеспечение), есть возможность обучения, повышения квалификации; налажены партнёрские отношения с профсоюзом; ведётся разумная тарифная политика (заключающаяся в первую очередь в снижении собственных издержек); действуют инвестиционные и экологические про-граммы, нацеленные на развитие Восточной Сибири, и, наконец, имеется свой взгляд на реформу отрасли. Да и наш лидер КПРФ однажды подметил, что «в последние годы, занимаясь реформой энергетики, забыли саму энергетику». В «Иркутскэнерго», к чести сказать, на первом месте всегда стояли бесперебойное производство, надёжность для потребителя и добросовестный труд, а потом уже реформа… Одним словом, во многом наши взгляды совпадают, а многое можно решать и в конструктивном диалоге. Поэтому отвечаю на вопрос – руководство одобрило мой выбор. А те, что говорят, так это в основном псевдополитологи от известных партий. Пусть говорят…

– Среди коммунистов тоже наблюдалось такое единодушие?

– Нет, на отчётно-выборной конференции 19-го июля были проголосовавшие «против», пусть и явное меньшинство, была и критика. Но это нормально. Куда заводит единодушие, мы уже проходили, в новейшей истории в том числе. И потом, у меня есть ещё один достаточно весомый аргумент, не сочтите за бахвальство – молодость, хоть и относительная. Для КПРФ это очень актуально. Я буду рад, если мой пример укажет молодёжи правильную дорогу. Во всяком случае нравственные ценности и ответственность наших отцов, способность любить и уважать свою страну и в худшие, и в лучшие её времена – это то, чего в другом направлении уже почти не встречается.

– И с чего хотел бы начать Андрей Швайкин в случае избрания в ЗС?

– Здесь я не буду оригинален: с действенности. Пора бы уже этот «богатейший регион», «середину земли», вытаскивать из болота. Законы должны работать, а не просто приниматься ради соблюдения процедуры, должны быть механизмы их исполнения, причём разработанные совместно с исполнительной властью, а не в отрыве от неё. В противном случае реальное законотворчество так и останется за кулисами интриг и делёжки кресел, что столь характерно именно для нашего Законодательного собрания (лично мне это неинтересно ни как человеку, ни как профессионалу). Гораздо сложнее, честнее и, если угодно, азартнее пользоваться статусом депутата, как тараном для своих избирателей. Помогать им пробивать стены непонимания нерадивых чиновников, вместе одерживать победы над взяточниками и бюрократами, бороться с тоннами бумажных отписок. Я отдаю себе отчёт, что это болото, в котором захлебнулся не один альтруист, но… Надо пробовать. В нашей компании, к слову, с этим борются достаточно жёстко: сократил своим приказом генеральный директор документооборот на 30%, и точка. И филиалам легче, и решения принимаются чётче… И вообще хотелось бы понять, сколько из сотен принятых за 4 года законов и нормативных актов реально работают на область, на конкретных людей? Растрачивать свои силы на мусор не хочу: ни мне, ни избирателям от этого пользы не будет…

Швайкин Андрей Васильевич, 37 лет, – заместитель директора по работе с государственными органами и связям с общественностью ОАО «Иркутскэнерго». В энергокомпании с 2001 года. Ранее работал советником генерального директора ОАО «Братский алюминиевый завод», советником мэра города Братска – в области информации и анализа, PR, возглавлял представительство телерадиокомпании «Братск» в Иркутске. Образование высшее, в 1998 году окончил филологический факультет Иркутского государственного университета по специальности «журналистика», в 2003 году прошёл обучение в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ по программе «Менеджмент в крупной корпорации». Имеет сертификаты, в том числе и международные, подтверждающие квалификацию в области паблик рилейшн, а также дипломы победителя в различных номинациях («лучший пресс-секретарь», «лучшая пресс-служба» и т. д.). Является автором брошюры и ряда очерков о депутатах Законодательного собрания Иркутской области первого созыва (1994 – 1996). Коренной сибиряк: родился в Иркутске, вырос в Братске; женат, трое детей.