Академик

Побывал Юра
однажды на подледном лове, вывернул
из лунки окунька — и безнадежно
заразился рыбалкой. За пытливый ум
и бесконечные рыбачьи опыты
удильщики в шутку прозвали его
Академиком.

Забавно было
наблюдать за ним. Приметит Юра, кто
ловчее всех рыбу ловит,
подкрадется, высмотрит устройство
снасти и на завтра с такой же
припрется. Старался бедняга изо
всех сил, но махом освоить
премудрое рыбачье ремесло никак не
удавалось.

Иные, жалея
Юру, огорченно вздыхали и
подозрительно косились на его руки:
не затесаны ли они под клин
зазубренным штопором?

А иные
грубовато подсмеивались.

— Академик,
поставь ангарский наплав на удочку,
он в лунке заметнее!

— Эй,
Академик, в спорттоварах магнитные
крючки появились, сами рыбу
примагничивают!

Юра не
обижался, мотал на ус все, что
относилось к рыбалке.

Ох и
повеселил он честной народ своими
сногсшибаемыми расспросами! Как-то
раз, в тоскливое бесклевье, подсел
ко мне и, озираясь, спрашивает:

— Это правда,
что чебак здорово берет на
маринованного опарыша?

Я сразу
догадался, кто выдал ему такую
информацию — Витя Мешков,
несусветный озорник, и решил
подыграть:

— Конечно,
правда! Но есть кое-что и получше…

— А что? — Юра
аж встал на карачки.

Я для близира
огляделся и ляпнул с потолка:

— Сорожий
пузырь. Только, чур, никому…

— Могила! —
жарким шепотом заверил Юра и
уставился на сорожку, пойманную
мной еще утром.

Пришлось
отдать рыбку, лишь бы отстал
Академик, не крутился около.

Юра мигом
распластал ей брюхо перочинником,
извлек пузырь и нацепил на крючок.

Каково же
было мое изумление, когда этот
неумеха стал выбрасывать на лед
одного за другим солидных чебаков!

Набежали
рыбаки, градом посыпались вопросы.

— На что
ловишь, Академик?

Счастливчик
лукаво подмигнул мне, дескать, не
волнуйся, секрет не выдам, и давай
выколупываться:

— С ума, что
ли, все посходили? Рыбу не видели?!
Так смотрите, сколько влезет, вот
она перед вами на льду.
Расквакались: на что ловишь, да на
что ловишь… На короеда!

Толпа
пристыженно разошлась по своим
лункам.

Одного
только Витю Мешкова совесть не
прошибла, упал перед героем на
колени и позорно клянчил:

— Академик,
удели короедика…

Юра, чуть не
рыдая, отказал:

— Милый ты
мой, рад бы, да у самого последний на
крючке висит.

Ангельским
голосом посоветовал попрошайке
сходить за короедиком в лес, где
сугробов намело — березам по уши.

Сорожий
пузырь на крючке держался крепко и
Юра славно порезвился. Чебак, как
одурел — на лету хватал…

— Спасибо за
секрет! — Юра искренне поблагодарил
меня на прощание. — Почему сам-то на
пузырь не рыбачил?

— Еще
нарыбачусь! — ответил я весело, хотя
на душе и скребли кошки.

Так,
благодаря моему вранью, Юра стал
знаменитостью. С ним почтительно
здоровались, приглашали наперебой
к "шалашу", где он,
разрумянившись, вдохновенно вбивал
в туманные головы бывалых
удильщиков примитивные основы
рыбалки. Академик!

На этом бы
можно было и закончить рассказ о
нем, но…

На днях я и
Витя Мешков на Иркутском
водохранилище ловили с резиновых
лодок хариуса. Чего только не
перепробовали — плохо брала рыба.

Глядим,
подплывает к нам Юра — тоже на
резиновой лодке. И сразу прилип:

— На
маринованного опарыша хариуса
ловите?

Я сразу
вспомнил про сорожий пузырь,
поморщился от досады, для близира
огляделся и ляпнул:

— На
таракана, Академик…

Потряс перед
его любопытным носом бутылкой с
порыжевшими от срока давности
кузнечиками. Злорадно усмехнулся: в
арсенале у плутишки наверняка
тараканов нет.

— Удели
таракашечку… — жарко зашептал он.

Я отрубил:

— Своих иметь
надо.

А Витя Мешков
ехидно добавил:

— Рыскают
здесь, понимаешь, всякие
академишки, побираются… Или в лесу
короедики перевелись?

Юра стыдливо
понурился, развернулся и подался к
берегу. Нам стало неудобно, зря
обидели человека. Узнают бывалые
удельщики, как мы с Академиком
обошлись, со света сживут.

Напрасно
каялись и переживали — Юра
вернулся. Заякорился в стороне от
нас и принялся колдовать.

Мы
исподтишка потешались над ним.

— Академик по
металлу: по хлебу и по салу!

— На
червей-самчиков собрался хариуса
ловить, ишь как их прилежно
сортирует — между зубов
протягивает!

Вдруг Юра
подсек и вывел крупного хариуса.

— Поймал!
Поймал! — от его покрика дома на
берегу зашатались.

Затем —
второго… третьего…

Потешаться
над ним нам сразу расхотелось.
Слушать радостные вопли этого
распоясавшегося хвастунишки было
просто невыносимо. Витя Мешков
заволновался, снялся с якоря и
подплыл к Юре с допросом.

— На что
ловишь, Академик? Не юли,
выкладывай…

Тот
удивленно выпучил глаза:

— Как на что?!
На таракана!

И,
демонстративно насадив на крючок
кухонного обитателя, тут же выловил
хариуса.

Клянчить у
Юры этих насекомых нам не позволила
рыбачья гордость. Переглянулись и
заторопились на сушу. Когда
вернулись с тараканами обратно,
клев хариуса прекратился.

Взахлеб
радуясь улову, Юра хвастливо
приподнял капроновый садок, по
горло набитый благородной рыбой.

— Ого!
Килограммов пять—шесть нащелкал!
Спасибо, ребята, за секрет…

И, весело
загребая веслами воду, поскользил к
берегу.

Мы с завистью
глядели ему вслед.

Я дал себе
зарок: никогда больше не врать
Академику, иначе совсем зазнается.