Эпизод первый 

Когда в «Конкуренте» от 14 января мы написали, что жители Пади Мельничной (деревня вблизи Мельничного залива Иркутского водохранилища, входит во второй пояс зоны санитарной охраны) на общественных слушаниях проголосовали против создания садоводства Иркутским политехом, то думали, что к теме застройки санитарных зон Ершовского водозабора вернёмся не скоро. Тем более что эту территорию в марте прошлого года признали особо охраняемой, а значит, законом там запрещены строительство и рубка деревьев (кроме санитарной). Но для Пади Мельничной история с участком для профкома ИрГТУ оказалась лишь эпизодом. «А можно ли вообще строить коттеджи в охранной зоне водозабора? Допустимо ли это? Как это отразится на качестве питьевой воды в водозаборе Иркутска и Шелехова?» – задала риторические вопросы в комментариях к статье жительница Пади Мельничной Юлия Карельченко и стала одним из главных героев этого текста.

«В 2011 году у нас рядом с покосными полями загорелся лес. Пошли с внуками смотреть, что случилось, – вспоминает Юлия. – В итоге мы сами несколько раз пожар тушили. А потом смотрим, дня через три заехал туда какой-то вагончик с рабочими. Они стали лес выпиливать вдоль залива. Выяснилось, что пойменные земли отдали под строительство ДНТ «Ангара», хотя эта территория была зелёной зоной Пади Мельничной». 

Сопротивление местных не заставило себя ждать. «Ангаре», по свидетельствам очевидцев, пришлось отойти подальше и подступиться со стороны водораздела. Сути дела это не изменило. По словам селян, 

12 гектаров, полученные дачным некоммерческим товариществом в безвозмездное пользование, вскоре были выставлены на продажу по 70–100 тыс. рублей за сотку. 

При этом представители администрации Марковского МО заверяли, что на земле «Ангары» можно только «косить сено и разводить пчёл». Мэр Иркутского района Игорь Наумов согласился, что «это недопустимо», и его администрация стала судиться с ДНТ. Правда, выиграли всего один иск, поданный местным жителем. По остальным одиннадцати делам интересы администрации никто не представлял. Оспорить выделение площадки не удалось. «Ангара» тем временем параллельно подала жалобу на задержку в оформлении документов Иркутским районом. Ответчик все суды проиграл. «Насколько мне известно, на основании этого участки в «Ангаре» уже начали оформлять в собственность. Об этом мы узнали, когда стали выяснять, кто там ставит опоры для ЛЭП, – говорит Юлия Карельченко. – Понимаете, там ключик, который несёт свои воды в залив. А они его перерыли». Как таковое строительство ещё не началось – ДНТ пытались помешать местные жители, которые постоянно вызывали комиссии для проверок. Впрочем, существенных нарушений официально никто так и не нашёл. Следующим летом, уверена Юлия, работы возобновятся.

Плохое окружение

Если посмотреть снимки прибрежной территории Мельничного залива, сделанные со спутника, легко понять, что заставляет местных жителей бунтовать. Их давно обступают новые наделы. Береговую линию заняли несколько коттеджных посёлков закрытого типа. Закрытого в прямом смысле – от Пади Мельничной их отделяет кирпичный забор, который хорошо видно даже на снимках из космоса, а уж вживую и подавно. «Многие люди ходили на залив, таскали воду. Людей лишили жизненно важного. Теперь бабульки не могут туда даже подступиться», – говорит Карельченко. Спуститься к воде из Пади Мельничной сейчас можно только в паре мест. И то берегом в полном смысле слова их не назовёшь: от силы метров пять от воды до заборов. 

Замёрзший залив – практически единственный шанс жителей Пади Мельничной попасть на берег, ставший частным

Туда Юлия ведёт нас вдоль огороженного сеткой участка ООО «Аквамарин», где строятся симпатичные деревянные дома – «временные сооружения», если верить заключению ИрГТУ (которому земли вблизи Мельничного залива тоже по-своему небезразличны). Срубы стоят на винтовых фундаментах – железных столбах, вбитых в землю. Здесь уже нарезано 20 участков под дома. К «времянкам» от трансформатора спускаются основательные бетонные опоры ЛЭП. Официально это зона рекреации. На берегу даже стоят мини-беседки (больше похожие на временные сооружения). Дорога, по которой мы идём, раньше была лесом. По поводу «Аквамарина» от прокуратуры Иркутского района Карельченко получила всего один ответ: «По результатам проверки выявлены нарушения природоохранного законодательства, меры прокурорского реагирования приняты Западно-Байкальской межрайонной прокуратурой». Правда, что за меры и почему их результаты не видны, наша провожатая не знает. 

Статус построек возрастает по течению Ангары. «Если бы мы приехали сюда летом, пришлось бы через заборы перелезать», – предупреждает Карельченко и заводит нас смотреть на постройки с замершего залива. Проходим красивое поместье у воды за кирпичным забором, которое официально числится как «личное подсобное хозяйство». Дальше коттеджи стоят один за другим. Юлия перечисляет несколько названий: «Золотая Русь», «Наутилус», «Золотой берег». «Мы ещё в шутку называем это место «берегом нищих», – иронизирует она. Различить, где какой посёлок начинается, сложно. Со стороны Пади Мельничной их закрывает сплошной забор. Со стороны залива – тоже никаких разделений. 

«Я сейчас милицию вызову!»

Кульминация (с точки зрения презентабельности коттеджей) наступает где-то посередине береговой линии. Здесь стоит известный «хрустальный дом», выполненный для хозяина по индивидуальному заказу. На участке в полгектара тут построены также гостевой дом, пристань для яхты и дом для обслуги. Ходят слухи, говорят местные, что прежний хозяин решил дом продать, «дабы карму не портить». Или вот коттедж, который местные в шутку прозвали «золотым унитазом»: будто там вся сантехника из драгоценного металла, «а кухня за четыре миллиона». 

– Конечно, всё красиво, всё хорошо. Это нисколько не зависть. Я не завидую этим людям. Но строили бы, хотя бы отступив немного вглубь, – сокрушается Юлия. – Главный контраргумент тех, кто здесь селится: вы же здесь живёте, а нам нельзя? Однако посёлок, говорю, в 1957 году построен, людей переселили сюда, выбора не было.

Напротив «дворцов» продолжаются «берегоукрепительные работы»: кромку воды сдвигают, вбивая деревянные столбы и засыпая пространство то ли мусором, то ли какими-то специальными материалами. Получается красивая набережная. Правда, здесь её по закону быть не должно. Как не должно быть и в любом другом месте у воды: прибрежная линия – бечевник – предназначена для общего пользования (статья 20 Водного кодекса РФ), а не для частной набережной, пройти к которой могут только жители огороженного посёлка. Для санитарной зоны эта полоса должна быть вообще 500 метров от уреза воды. «Вы это видите, я это вижу. Но прокуратура упорно не замечает», – говорит Карельченко, когда мы минуем искусственный залив (за него хозяев оштрафовали на 500 рублей) и крупный причал с яхтой. 

Земли вблизи водозабора продолжают выставлять на продажу

Богатство коттеджей, стоящих вдоль берега, невольно заставляет жителей Пади Мельничной гадать: а кто же всё это построил в запретной зоне? С удивлением узнают из кулуарных бесед и деревенских слухов, будто в одном доме хозяин некий зампрокурора, в другом – глава какого-то лесничества. Фамилии и должности не уточняют: говорят, сами не могут выяснить. 

Чтобы вернуться в Падь Мельничную, нам приходится пересечь ТСЖ «Наутилус». На пути к шлагбауму останавливается джип, из него выходит недовольный мужчина. Представляясь председателем ТСЖ, требует документы и заявляет, что это – частная территория. В доказательство всего сказанного отчего-то достаёт и показывает паспорт. Успевая заметить фамилию Мосягин, мы продолжаем свой путь. 

«Я сейчас милицию вызову!» – закричал мужчина. Это сделало бы ситуацию ещё комичнее. Территорию, где нарушения не раз признавали надзорные и правоохранительные органы, он собирался защитить с их же помощью. По словам Юлии, на неё лично представитель «Наутилуса» уже не раз писал заявления в полицию, но получал отказ. «Знаете, я даже думала, может, чересчур лезу, пихаю свой нос куда не следует, – делится Карельченко. – Но с другой стороны, полтора года назад я была уверена, что всё это происходит, потому что про это не знают те, кто должен защищать здоровье людей. А теперь понимаю: всё это делают сознательно. Поэтому здесь надо идти до какого-то конца. Чтобы нас услышали».

«По результатам проведённых проверок проводится работа»

В районной администрации признают: да, регулярно сталкиваются с различными нарушениями в прибрежных зонах. В основном это «самовольное занятие береговой полосы», «установка пирсов и причалов», «ограничение доступа населения к водоёму», «размещение гаражей для лодок». Так что сказать, будто никто не знает о происходящем в Пади Мельничной, нельзя. Власти в курсе. «По результатам проведённых проверок проводится работа, направленная на устранение выявленных нарушений и привлечение нарушителей к ответственности», – сообщается в ответе и.о. председателя КУМИ и ГП Иркутского района Дмитрия Кокунова. 

Между тем говорить о том, что в Мельничной Пади и других прибрежных посёлках ведётся только незаконное строительство, было бы, конечно, неверно. Иркутский район самостоятельно легализует часть земель и предназначает их под застройку. Как заявил Кокунов, по утверждённому генплану Марковского МО расширены границы Маркова, Пади Мельничной и Новогрудинина на 2955,2 гектара. Юлия Карельченко уточняет: с 1990 года площадь Пади Мельничной увеличилась в 1,8 раза (по данным публичной кадастровой карты). В Берёзовском заливе (между Ершовским и Мельничным), выходящем непосредственно на трубу Иркутского водозабора, около 115 гектаров дополнительно нарезанных земель лесного фонда и сельхозназначения, – утверждает собеседница. – По деревне Новогрудинина увеличение площади застройки по сравнению с 1990 годом запланировано более чем в три раза».

Санитарная зона водозабора выходит далеко за его пределы, но это не останавливает желающих жить на берегу

Как массовое заселение прибрежных земель сказывается на окружающей среде, в мэрии не знают. «В силу дефицита районного бюджета исследования по антропогенному воздействию на природу не проводились, однако, если учесть интенсивность строительства на территории района, потребность в них имеется», – коротко сообщили в мэрии. На качестве воды, впрочем, освоение санитарной зоны пока не отразилось, уверяют в МУП «Водоканал», которое эксплуатирует Ершовский водозабор с 1994 года (сам водозабор действует с 1976 года). «По данным многолетних наблюдений центральной лаборатории контроля качества воды МУП «Водоканал», вода в источнике по всем определяемым бактериологическим и химическим показателям отвечает требованиям ГОСТ 2761-84 «Источники хозяйственно-питьевого водоснабжения» и относится к 1 классу», – говорится в официальном ответе предприятия. 

В пользу «Водоканала» и то, что чаша водохранилища имеет большую глубину, а вода – высокую самоочищаемость и низкую температуру. Угрозы загрязнения, уверяют в «Водоканале», в первом поясе санитарной зоны (100 метров во всех направлениях от водозабора и по берегу) нет. Про второй пояс (куда входят Падь Мельничная и другие территории от плотины Иркутской ГЭС до 20-километровой отметки вверх по течению Ангары) в «Водоканале» только отмечают, что предоставление участков там происходит по согласованию с Роспотребнадзором «с учётом степени опасности загрязнения сточными водами источника водоснабжения». Подобные туманные формулировки жители Пади Мельничной видели уже не раз в ответах прокуроров и чиновников. Карельченко говорит, что сейчас снова пытается достучаться до областного правительства, но пока не получается. 

Новое месторождение 

У профессора Института геохимии СО РАН, доктора геолого-минералогических наук Олега Глазунова своя оценка состояния берегов вблизи водозабора. Качество воды, по его словам, здесь не очень хорошее: расплодилось много водорослей, которые поглощают микроэлементы. Заиливаются берега, ведутся вырубки, а это очень опасно, поскольку территория сформирована карбонатными породами – песчаниками, сланцами, которые легко растворяются. После вырубок они начинают ещё сильнее размываться и участок проседает. Например, в Братске был случай, когда в похожих условиях целый гараж провалился. Идёт процесс деструкции территории, а это для водозабора плохо. 

«Что спасает? Я вам открою секрет: сам механизм откачки воды. Вода берётся из скважины, которая пробурена в самом водохранилище на глубине 50 метров. Затем воду на станции хлорируют и подают в города. Но если будет заиливание, всё попадёт в область водозабора, и тогда не знаю, что делать», – говорит Глазунов. Тут ещё и другая сложность: в заливах вода «байкальского типа», то есть в ней практически отсутствуют соли, нужные для людей. Но до сих пор водохранилище пополняли минерализованные воды, стекавшие с земли, тем самым компенсируя недостаток дистиллята. «Если продолжить копать, эти потоки нарушатся», – уверен Глазунов.

Аргументы, конечно, убедительные. Но на людей, которые хотят иметь коттедж у самой воды, с прекрасным видом на залив, действуют слабо. Есть у учёных и другой довод, способный обратить внимание на ситуацию не только тех, кто против застройки, но и тех, кто за. «В Институте геохимии неоднократно проводилась специальная съёмка. Мы проводили анализы на кобальт, стронций, цинк, фтор и другие компоненты, которые наносит в санитарную зону из Шелехова ИркАЗ, – Глазунов показывает схему, усыпанную точками – места взятия проб. – Получились карты распространённости в воде и почве. В двух иностранных журналах опубликовано. Думали, может быть, материал, поданный из-за границы, возымеет действие, своих же не слушают». 

Стоит почитать сообщение, которое неоднократно направлялось в областное правительство, чтобы поразиться. «Здесь образовалась комплексная аномалия площадью до 36 кв. км с эпицентром в Берёзовском и Мельничном заливах. В её пределы попадает и акватория откачки воды», – говорится в записке. По мнению учёных института, наибольший вклад в состав аномалий вносят свинец, цинк и кадмий. Значительная доля отводится алюминию, кремнезёму, хрому. Элементы проникают в почву на глубину от 10 до 60 см, в зависимости от твёрдости слоя. За 30 лет, пока работает завод, накоплены большие объёмы веществ. Например, 9 тонн свинца на квадратный километр, радиогенного стронция – 200 тонн на квадратный километр. Крайне опасные бериллий и кадмий тоже оседают в почве. «Аномалии со стороны алюминиевого завода не вызывали бы такой тревоги, если бы администрация Иркутского района при поддержке областных властей с помощью своих структур (Росприроднадзор, прокуратура) не выдала разрешительных документов на строительство коттеджного посёлка на охранной территории (речь об «Ангаре». – «Конкурент»). Необходимо в срочном порядке отменить ранее выданные разрешения на выдачу земель под хозяйственную деятельность. В случае продолжения отвода никто не сможет прогнозировать последствия химического вреда здоровью и жизни иркутского мегаполиса», – говорится в обращении института. 

«Это атомная бомба замедленного действия. Копать в береговой зоне категорически нельзя. Увеличивать население этой местности опасно, – добавляет от себя Глазунов. – То, что здесь выдают землю людям, которые не в курсе, ставит их под большую опасность. Готовится ситуация, которая не может быть оценена иначе как исключительно вредная и небезопасная». Официальных данных нет, но бытует мнение, будто на этой территории высокая раковая активность. Это косвенно подтверждают и жители той же Пади Мельничной, которые сталкиваются с онкологическими заболеваниями знакомых и близких. «Знаете, химия отпугивает. Когда местные выступали против застройки, я молчал. Химия там была не к месту. Люди бились за территории, на которых живут, – вспоминает профессор. – Но химическую опасность в будущем исключать нельзя. Пройдет ещё 30 лет, что тут получится, какое месторождение, не знаю. И если работа в санитарной зоне продолжится, все окажутся перед фактом не только вопиющего беспредела, но и опасного эксперимента превращения водозабора в ядовитый питьевой источник».