Советский художественный фильм «На войне как на войне» режиссёра Виктора Трегубовича вышел на экраны страны в 1972 году. Он был снят на киностудии «Ленфильм» по одноимённому роману Виктора Курочкина. И в фильме и в романе речь идёт о вполне реальных событиях и людях. А «сержант Домешек» – лейтенант Михаил Дамешек, которому суждено было стать прототипом одного из главных героев – даже принимал участие в съёмках фильма в качестве консультанта. 

В кино как на войне

Виктор Курочкин и Михаил Дамешек были однополчанами, воевали бок о бок. Оба были командирами боевых машин 6-го гвардейского корпуса 3-й гвардейской танковой армии маршала Рыбалко. На Сандомирском плацдарме в 1944 году, который и показан в фильме, оба были ранены, потеряли друг друга из вида и, конечно, не знали, что один из них стал писателем в Ленинграде, а другой – директором школы в далёком посёлке Бохан. Но им суждено было встретиться снова, и всё благодаря книге. 

– Когда отец ушёл с должности директора школы и работал уже заместителем председателя окружного исполкома в Усть-Орде, ему приходилось участвовать в работе смотров художественной самодеятельности регионов Восточной Сибири, – рассказывает Лев Дамешек. – К нам приезжали соседи из Читы, Красноярска, Тывы и так далее. Во время одного из таких смотров к отцу подошёл приятель и подарил книжку со словами: «Миша, почитай, тут как будто всё про тебя написано. Только в книге герой родом из Одессы, а ты в тех краях никогда не был». 

Действительно, литературный сержант Домешек оказался не сибиряком, а «одесским евреем с быстрыми глазами». Позже Курочкин объяснил, что сделал это сознательно. Во-первых, он не знал, жив ли его товарищ, а если жив – захочет ли стать героем романа. Поэтому на всякий случай изменил одну букву фамилии и подправил биографию. 

– Отец прочитал книгу и всё понял, – говорит Лев Дамешек. – В ней были сохранены географические названия, обстоятельства, характеры героев. Он написал письмо в издательство, и ему прислали адрес Курочкина, завязалась переписка. 

Между тем роман стал популярным. Это одна из тех книг о войне, где показана жизнь рядовых солдат, а не генералов. Известный ленинградский кинорежиссёр Виктор Трегубович, который и сам служил в танковых войсках, решил снимать фильм на основе этого материала. 

– Папу пригласили на съёмки, он полетел в Ленинград, – рассказывает Лев Дамешек. – Встречался с исполнителем роли Домешека, Олегом Борисовым. Так и появился этот фильм. Когда он шёл у нас, а мы жили тогда в Усть-Орде, отец произносил речь перед кинопоказом. А после сеанса мальчишки бегали по посёлку и кричали: «Он не умер!» Между романом и книгой есть одно серьёзное различие. В романе, если вы помните, погибает младший сержант Саня Мелешкин, а в фильме – сержант Домешек. Режиссёр объяснял этот сюжетный ход законами жанра. Гибель главного героя всегда имеет очень сильный, драматический эффект. 

Потом в Усть-Орду приезжали фронтовые друзья Михаила Дамешека, некоторые из них стали большими военачальниками. Как раз после выхода фильма в 1972 году Лев Дамешек впервые отправился в Ленинград. Два месяца ему предстояло работать в архиве. Провожая, отец снабдил его телефонами своих фронтовых друзей. Он был человек сдержанный, не любил сентиментальности. Но, отправляя сына в Ленинград, наказал: «Обязательно позвони ребятам, они примут». Лев Михайлович наказ выполнил. Говорит, что никогда в жизни не забудет эти встречи, потому что никто его больше так не принимал. 

Первым делом сибиряк-аспирант позвонил полковнику Василию Тимофеевичу Малиновскому, Герою Советского Союза, заместителю командующего бронетанковыми войсками Ленинградского военного округа. Сначала в трубке повисла тишина, а потом он услышал отборный мат: «Ты, такой-сякой, почему не у меня остановился?»

– Так ведь я не тот Дамешек, не отец, а сын, – попытался объяснить Лев Михайлович. Но в ответ услышал: «А мне какая разница, главное, что ты носишь его фамилию». – Назначили время, и я поехал к нему в гости, а он жил в районе Чёрной речки, недалеко от памятника Пушкину.

Ещё одна памятная встреча состоялась в квартире Ивана Ивановича Селезнёва. Нужно сказать, что в Ленинграде всегда было очень уважительное отношение к участникам войны. Например, уже в 1960-х годах в районе станции метро «Дачная» был построен огромный жилой комплекс для ветеранов. Там каждая улица до сих пор носит имя героя. Вот в этом районе и жил Селезнёв. Квартира находилась в ­обычной панельной пятиэтажке, но в 1972-м парню из Сибири это строение представлялось суперсовременным и передовым. 

– Захожу, а в подъезде умопомрачительный аромат съестного, – вспоминает Лев Михайлович. – Поднимаюсь на третий этаж, а там какой-то мужчина в замке копается. Распрямляет спину: «Ну, здравствуй, Мишкин сын». Захожу в квартиру, а там праздничный стол ломится от разносолов: икра чёрная, икра красная, всё как положено. Встречать меня выходит нарядная хозяйка. И всё это – ради меня, мальчишки, которого они даже не знали. Мне ведь было всего 22 года, то есть столько же, сколько им в 1945-м. Боевое братство – самое крепкое. 

Помню, Иван Иванович всё спрашивал, сколько у отца орденов Красного Знамени. Никак не мог поверить, что ни одного нет. Действительно, к ордену отца представляли. Но как-то так вышло, что награду он не получил. Потом я не раз предлагал сделать запрос и выяснить это недоразумение. Но отец отвечал: «Нет, если во время войны не получил, то теперь они мне не нужны».

«Как папа попал в танкисты»

Михаил Дамешек – коренной иркутянин, происходил из семьи служащих. Отец его, в честь которого позже был назван сын Лев, был великолепным строителем. В 1940-м Михаил закончил иркутскую школу № 9 имени Пушкина и хотел поступать в Ленинградский кораблестроительный институт. Однако в институт его не приняли, и есть подозрения, что причиной тому стала национальность: он был евреем. Не попав в кораблестроительный, Михаил поступил в ИГПИ, где познакомился со своей будущей женой. 

– А через год весь его класс призвали на фронт, – вспоминает Лев Дамешек. – Вернулось только три человека. Всех троих я знал, они всю жизнь потом дружили и помогали друг другу. Один из них, например, долгое время работал на Главпочтамте и в годы моей учёбы в аспирантуре доставал для меня газету «Morning Star» на английском языке. Это было издание английской компартии. Подписки на него не было, купить было невозможно, а для того, чтобы сдать экзамен по английскому, нужно было читать газету в оригинале. Приходилось доставать её такими извилистыми путями. 

Попав на фронт в 1941 году, Михаил Дамешек оказался в кавалерии. Гитлеровская военная машина в то время обладала колоссальной мощью. Сегодня нужно открыто признать, что в начале войны немцы весьма успешно реализовывали план «Барбаросса». Территория нашей страны фактически была рассечена посредством мощнейших немецких танковых корпусов. Советским командованием в это время была допущена серьёзнейшая стратегическая ошибка. 

Во-первых, современных танков было немного. Т-34 только появился, а его конструктор Кошкин к тому времени умер от воспаления лёгких. Ворошилов вообще не понимал, что такое танки и какую роль им предстоит сыграть в этой войне. В итоге танковые соединения в Советском Союзе были разукомплектованы, взамен решено было в каждый полк направить по 1-2 танка. И гитлеровцы очень быстро стали резать территорию танковыми клиньями, как горячий пирог ножом. А следом за танками шла пехота. 

Только в 1942 году было принято решение о создании пяти танковых армий. Кроме того, был создан резерв Главного командования, в состав которого вошла Третья гвардейская танковая армия под командованием маршала Рыбалко. Поначалу в войска РГК набирали только комсомольцев и коммунистов с высшим образованием. Но таких было мало. Поэтому вскоре стали брать тоже отборных ребят, но попроще. 

Михаил Дамешек соответствовал строгим критериям: имел не­оконченное высшее образование, на фронте вступил в партию. Поэтому из кавалерийских войск в Забайкалье попал в Ростовское танковое училище, где прошёл краткий курс обучения, и в 1943 году оказался на фронте, в экипаже самоходной артиллерийской установки. 

Нужно пояснить, что САУ, а в просторечии просто самоходка, на которой служил лейтенант Дамешек, была создана на основе танка Т-34. Но в отличие от танка у неё не вращалась башня. Благодаря этой особенности башню можно было покрыть дополнительной бронёй и снабдить более мощной пушкой. Разбить в лоб такую машину было нельзя, что позволяло сражаться против немецких «Тигров», которые кололи Т-34 как орехи. 

Полки РГК, которые противостояли гитлеровским дивизиям, не­официально называли «смертниками». Бросали их, как правило, в самое пекло. И повесть и фильм рассказывают как раз о таких «горячих» сражениях, которые произошли в 1944 году на Сандомирском плацдарме. Немцы попытались устроить нашим войскам своеобразную Курскую дугу в качестве реванша. За три дня было уничтожено 80% техники и 60% личного состава полков РГК. 

– Во время этих боёв отец был ранен, – говорит Лев Дамешек. – Он трижды горел в танке. Когда вернулся домой, ему не было и 23 лет, а в волосах уже проглядывала седина. 

Михаил Дамешек закончил войну лейтенантом, был командиром взвода танковой разведки, потом командиром разведки полка. Судьба всего экипажа во многом зависела от искусства командира и водителя. Командир взвода должен был мгновенно оценить ситуацию и принять единственно правильное решение. О том, что Михаил Дамешек был хорошим командиром, говорит хотя бы тот факт, что его экипаж дошёл до Берлина и до Праги и все остались живы. 

– В боевой характеристике отца сказано: «Проявил исключительные способности к ведению танкового боя в условиях большого города», – на память цитирует строки из пожелтевшего документа Лев Дамешек. Он давно помнит их наизусть. – Речь идёт о тяжелейших боях за Берлин. Отец рассказывал, что на каждом перекрёстке оставалось по три-четыре танка. Особенно большие потери в уличных боях советские танковые части несли от «фаустников». Фаустпатрон – первый противотанковый гранатомёт одноразового действия. Спрятать его можно было в любом подвале, а небольшой снаряд, выпущенный из этого орудия, прожигал броню насквозь. Внутри танка моментально погибало всё живое. 

К весне 1945 года в 3-ю танковую армию пришло пополнение – со­всем молодые парни. Все понимали, что война заканчивается, умирать уже никому не хотелось. А что поделаешь, пришёл приказ: идти на Прагу. Это была последняя стратегическая операция Красной Армии в Великой Отечественной войне. По некоторым данным, во время взятия города советские войска потеряли более 370 танков и САУ. 

– Каждый год мы с женой ездим отдыхать в Карловы Вары, – говорит Лев Дамешек. – Бывали в тех местах, где наши танки шли освобождать Прагу. Дороги там прекрасные, но очень узкие и по обеим сторонам – горы. На такой дороге легко поджечь танковую колонну. Немцы так и делали. Когда танковая колонна вытягивалась по этой узкой дороге, немцы поджигали первый танк и последний, запирая между ними все оставшиеся машины. Остальное – дело техники. 

После окончания войны, когда были демобилизованы и пехота и кавалерия, командование всё же не спешило распускать танковые корпуса. Для этого имелись свои резоны. У СССР не было атомной бомбы, между тем как США уже провели испытания, получив грандиозное преимущество. Учитывая такой расклад, танковые армии были отведены внутрь России. Третья армия ещё два года стояла на Западной Украине около Череповца. Лишь в 1947 году Михаил Дамешек демобилизовался и вернулся в Иркутск. 

«Прибежали пацаны, кричат: «Мишка приехал!»

– Когда папа пришёл с войны, бабушка была на работе, на Главпочтамте, – продолжает рассказ Лев Дамешек. – Прибежали пацаны, кричат: «Мишка приехал!» Она всю дорогу до дома бежала бегом, не останавливаясь. Потом папа поехал к маме в Мишелёвку – делать предложение. После возвращения из Иркутска она устроилась учительницей в родном посёлке. В годы войны курс обучения в пединституте был сокращён, и мама вместо пяти лет училась только три года. Во время войны она экономила хлеб и меняла его в библиотеке на запрещённые книги Есенина, Ахматовой… Это она привила мне любовь к чтению. 

Родители рассказывали об этом времени и курьёзные случаи. В военное и послевоенное время школьников привлекали к сельхозработам. Учителя, конечно, работали рядом с детьми. Мама надевала сатиновые шаровары, кирзовые сапоги и шла в поле. Глядя на это, бабка моя, Надежда Семёновна, урождённая Грошева, говорила: «Ну, Людмила, учительницы из тебя не получится». Мама недоумевала, что же она не так делает. Но бабушка была уверена, что настоящая учительница никогда не станет месить грязь в кирзовых сапогах. Её дело – в белом платье кататься на лодочке. 

Олег Борисов в роли сержанта Домешека. «На войне как на войне», 1972 г.

В Мишелёвке действительно был большой и очень красивый пруд. Когда-то его сделали для нужд фарфорового завода. Кстати, пруд сохранился до сих пор, хотя завода давно уже нет. До войны по праздникам на берегу собиралась местная элита – учительницы в белых платьях, белых перчаточках, и лодочники катали их по волнам. Только ради этого стоило отправить дочку «учиться на учительницу». Кстати, отец её – знаменитый политссыльный Максим Титович Жмакин, создатель и руководитель большевистской партячейки в Мишелёвке. Сослан он был туда в 1905 году совсем мальчишкой. 

Вернувшись в Иркутск, Михаил Дамешек первым делом восстановился в пединституте. Среди его однокурсников оказалось три участника войны. В качестве привилегии им было разрешено вешать свои шинели в профессорской раздевалке. 

Окончив институт, молодой учитель получил направление в Бохан. Год он проработал учителем истории в Боханском педучилище, а потом ему предложили должность директора школы. На этом посту он оставался 17 лет, и школа в период его руководства была образцовой во всех отношениях. Более того, учебное заведение было открыто для посещения иностранцами. Конечно, это были дружественные иностранцы из соцстран, но даже им в Советской России показывали далеко не всё. Уже в те годы в школе имелись огромный деревянный спортзал с баскетбольной площадкой и паровое отопление, которое в посёлке было в диковинку. 

В 1966 году Михаил Львович был назначен первым заместителем председателя исполкома Усть-Ордынского Бурятского автономного округа. А ещё через десять лет, в 1976-м, его не стало. Он ушёл рано, ему было всего 54 года. Война и ранения ни для кого не проходят бесследно. 

– Долгие годы он вообще не хотел говорить о войне, – говорит Лев Дамешек. – Может быть, дело было во мне: просто я не дозрел. Когда я учился на истфаке, мы начали разговаривать об этом. 

День Победы поначалу почти не отмечался в Советском Союзе. Говорили, вспоминали, но торжественных мероприятий не устраивали. Официально считалось, что фашизм ещё не добит. Первый раз масштабное празднование в честь Дня Победы было организовано в 1965 году. Значительная часть обелисков, стоящих и поныне, была установлена именно в тот период. 

– Я учился в десятом классе, и мне поручили возлагать венок к вновь установленному обелиску в Бохане, – говорит Лев Михайлович. – Отец тогда впервые на моей памяти достал свою гимнастёрку с лейтенантскими погонами, все ордена. Колонны ветеранов, которые в ту пору были ещё молоды, пошли по посёлку. Это было очень торжественное и очень красивое зрелище. Отец потом долго хранил свою военную гимнастёрку, офицерский ремень и хромовые сапоги. Его награды хранятся у меня и сегодня. Отец всю жизнь очень много значил для меня. На День Победы я всегда приезжал к нему в гости. Теперь тоже приезжаю, но уже на его могилу.