«Я любил окно пошире и музыку погромче»
Многие профессии со временем обесцениваются в точном соответствии с законами бизнеса, из-за инфляции – услуг всё больше, а качество всё ниже. То же самое произошло с профессией тамады – сейчас это правильнее и солиднее называть «организатор мероприятий». Конечно, как и везде, в этой сфере есть свои признанные профессионалы. Но в массе всё чаще и больше встречаются «профессиональные организаторы» свадеб, юбилеев, дней рождений да и просто календарных праздников – всё более юного возраста, со всё более убогим репертуаром и неумелым обращением с людьми. «Иркутскому репортёру» стало интересно, остались ли в городе старые матёрые волки, которые в далёкие времена, в середине прошлого века, под недреманным оком ОБХСС и КГБ закладывали основы профессии. И мы нашли первого иркутского тамаду.
Нормальные герои всегда идут в обход
Право на труд в СССР было гарантировано государством, а вот к призванию человек часто шёл долго и замысловатыми путями. До того, как стать первым иркутским тамадой, Александру Русакову довелось некоторое время побыть организатором одной из первых нелегальных студий звукозаписи. Справедливости ради нужно уточнить, что он был не самый первый и далеко не последний и его эпигонами стали легендарный Химик и культовая студия «Пик-2000» – именно их не совсем корректно сейчас называют старожилы первопроходцами.
Частного предпринимательства в Советском Союзе, как и секса, не было. Называлось это «нетрудовые доходы», преследовалось и каралось. Поэтому помимо личной предприимчивости необходима была ещё и удача. Так что Александру Русакову сильно повезло с хобби – он очень любил музыку.
– Пение матери, пластинки, патефон – всё это оказало влияние, – вспоминает Александр Владимирович сейчас. – Мне нравилось всё: Утёсов, духовые оркестры, рок, народная музыка. Люди до сих пор говорят: «Русаков приехал, значит, музыка будет отличной»… Потому что я знаю и чувствую людей. А эти современные клубы, – он огорчённо машет рукой и выносит приговор. – Какие бы там цветные лампочки ни мигали, души-то всё равно нет!
Русаков – коренной иркутянин, о себе говорит: «Я – глазковский, из подворотни предместья вылез». В школе увлёкся музыкой, а главное, её накоплением, собирательством, коллекционированием. Невинное хобби довольно быстро стало полупрофессией, приносящей неплохой доход. Фонотека копилась медленно до тех пор, пока на горизонте не появился Боря из Хабаровска. В то время не только новую музыку на бобинах, магнитофонных лентах, но и ценную информацию в Иркутске меломаны получали через центральный магазин радиотоваров (он был там, где впоследствии сделали магазин «Нива», формально существующий до сих пор).
Боря, деляга с Дальнего Востока, приехал в Иркутск «в командировку», для установления новых связей – он собирался привозить с целью продажи новые записи, и ему нужна была, как бы сказали сейчас, региональная сеть распространителей. Прямо в аэропорту он узнал, где находится главный магазин радиотехники, там ему сосватали Русакова как наиболее подходящего кандидата. Но ушлый цеховик Боря сразу понял, что Александр для его целей не годится.
только включал музыку»
– Он увидел, что я такой же лидер, как и он. Ему нужны были рядовые послушные исполнители, а я хотел всё контролировать сам, – азартно рассказывает Александр о делах минувших дней. – Он сразу понял, что если попытается меня использовать для распространения своих записей в Иркутске, то я быстро перехвачу это дело в свои руки. И он избавился от меня весьма оригинальным способом.
Мудрый дядя Боря продал юному Александру за пятьсот рублей – немыслимые в то время деньги! – бумажку с криво накарябанным телефонным номером и кодовым словом-паролем. Номер был рижский. В те дикие для частного бизнеса времена никто не ходил напрямик. Звукозаписи, например, сначала с моряками торгового флота появлялись в Прибалтике, потом окольными путями расходились по всей стране – в Иркутск уже неоднократно перезаписанные региональными распространителями бобины шли с Дальнего Востока. Дядя Боря продал юному Александру «золотой номер» – для прямой связи с людьми в Прибалтике, которые первыми получали пластинки с записями и делали с них первую мастер-копию на плёнку.
– Кстати, странно, но я никогда не имел дела с пластинками, с «винилом», – задумчиво рассуждает Русаков. – Это была отдельная сеть со своими законами, контактами, даже своими правилами конспирации – конверт с пластинкой большой, его в карман не спрячешь… У меня изначально был «катушечник» – большой мощный магнитофон «Тембр» с двумя огромными колонками. Видимо, это и определило специализацию «по бобинам».
В начале 1970-х Александр закончил педагогический институт, слетал в Ригу, свёл полезные знакомства, посмотрел на профессионально оборудованную студию, откуда он получал плёнки, и улетел в Иркутск с полным чемоданом новейших записей.
– Сегодня «битлы» выходили в Лондоне, через две недели записи появлялись в Латвии, ещё через две – у меня в Иркутске, – с гордостью сообщает Русаков. – К тому времени у меня была собственная студия в двадцать магнитофонов. Я уже сам отправлял музыку по всей стране. Более того, на моей кухне постоянно толпились покупатели. Я пытался назначать им время, чтобы они не встречались между собой – понимал, что к тому времени был полным монополистом. А если они между собой перезнакомятся, то это мне будет в убыток: один купит, остальным перепишет… Но я всегда был честным и ответственным. Обещал – сделаю. В то время вообще почти всё строилось исключительно на честном слове. Мне по почте приходили плёнки в посылках, я обратно отправлял деньги за них в бандеролях. До сих пор помню – час звучания стоил пять рублей.
«Я был эксплуататор музыки. Мне хотелось ей делиться…»
но и одним из зачинателей нелегального движения звукозаписи
Организация праздников стала прямым продолжением коллекционирования и распространения записей. Первую свою свадьбу Александр «отыграл» у соседей. К ним не приехал заказанный вокально-инструментальный ансамбль, и тогда соседи обратились к вежливому юноше, который время от времени врубал громкую музыку.
– Я ведь был эксплуататор музыки, сам её не играл, только включал, – признаётся Александр. – А мне хотелось громкого звука, хотелось делиться ей с людьми! Я любил окно пошире и музыку погромче. Вот меня и пригласили. До сих пор помню, их звали Славка и Люда. Они, правда, развелись потом. Сейчас уже умерли… С тех пор и пошло. Люди говорили: «У тебя получается!» Я ставил на праздниках то, что ещё никто не слышал. Я всегда занимался только музыкой, другое мне было неинтересно. Когда появились первые видеомагнитофоны, знакомые предлагали – давай сделаем видеостудию и будем порнуху тиражировать. Я сразу ответил: «Нет, мужики, женщин нужно трогать вживую!»
Стал первым иркутским тамадой Александр незаметно и достаточно быстро. После института он остался в Иркутске и три года работал директором турбазы «Маломорская» (бывшая «Мечта»). Это было время, когда там стояла лучшая аппаратура в области и после концертов отдыхали все приезжие музыканты. Первое же выступление на публике стало сюжетообразующим.
– Тогда были такие «выезды выходного дня», когда предприятие в полном составе отправлялось в конце рабочей недели на природу. Вечером в пятницу ужин и танцы, с утра какие-нибудь соревнования, вечером в субботу – домой, – вспоминает Александр. – Так получилось, что я оказался на таком трудовом выезде с работниками авиазавода. Вечером должны быть танцы, а приехало трио – барабан, труба и гитара. Они играют – вообще ничего не слышно. Тогда я выставил свою аппаратуру, как грянул – чуть не до утра все остановиться не могли. Так я попал на авиазавод…
Потом он три года прожил в Киеве – от брата, уехавшего в Польшу, осталась квартира, – но не прижился, в 1978 году навсегда вернулся в Иркутск и устроился работать на радиозавод. С этого же началась и кочевая жизнь общеиркутского тамады. Из своих шестидесяти шести лет сорок семь Александр занимается организацией праздников. Он видел закат эры ВИА и рассвет эпохи диско. Застал период сухого закона, когда коньяк наливали в чайники: «На слюдфабрике, помню, по чайникам разлили пол-ящика коньяку «Апшерон»…
– На сегодняшний день я выступал в 232 залах Иркутска – а их всего около трёхсот, – подсчитывает Александр. – Это раньше проще было – рестораны «Центральный», «Алмаз», «Арктика», «Аэропорт» и несколько приличных столовых.
– А власти вас не трогали? С милицией проблем не было?
– Так у меня все друзья сидели на Литвинова! – не может удержать лёгкой хвастливости в голосе Русаков. – Они мне всегда говорили: «Саша, только не наглей, а то прижмём». Но я никогда не нахальничал, меру знал. Более того, я вам скажу, я себя ощущал работником идеологического фронта! Я всегда любил «Битлз», Джимми Хендрикса, психоделическую музыку, но никогда не ставил группы, враждебные нашему государству! Да и у народа они не пользовались особым спросом – у меня на ура шли и цыганочка, и обязательно для старшего поколения обработки фронтовых песен.
И с воспоминаний юности мы плавно сместились на особенности этой работы.
Секреты мастерства
Сам себя Александр называет «человеком, который помогает людям сориентироваться в отдыхе и общении».
– Для всех свадьба – это праздник. А для вас?
– Для меня это породнение, вход одной родни в другую, и я должен им в этом помочь. Это основа свадьбы. В последнее время я пришёл к тому, что в списке гостей и родни с обеих сторон прошу проставлять возраст. Есть ли приезжие из других городов. Первый ли брак у молодых и у их родителей. Это всё оказывает влияние на ход свадьбы. Сразу спрашиваю, сколько будет гостей и в каком зале будет проводиться праздник – я их уже все знаю и могу представить, в какой кубатуре придётся работать.
Первая заповедь организатора праздников, которую согласился выдать Александр Русаков, – не утомить людей: «Можно надоесть за пять минут, а можно не надоесть за всю жизнь».
– Тамада должен расшевелить людей, а потом помаленьку как в печечку подкладывать. Не нужно, чтобы люди смотрели только на тебя. Нужно пробудить в них инициативу и отойти в сторону. А от этого зависит и репертуар. Если есть приезжие – нужно представить их всем остальным, познакомить между собой.
– Это не кажется таким уж секретом.
– А почему тогда современные организаторы этого не понимают? Я недавно был гостем на одной свадьбе. Люди даже не успели присесть – уже «давайте поиграем», «давайте проведём конкурс»! Вы сначала людей накормите, расслабьте, объедините! Дайте им возможность передохнуть – они весь день с молодожёнами провели. То есть умный тамада даже погоду учитывает.
О том, что тамада не может употреблять на мероприятии алкоголь, Александр упомянул мимоходом, как о само собой разумеющемся. И рассказал, как на свадьбе в Шаманке, когда гости уже разгулялись так, что дом ходил ходуном, от обогревателя загорелся сеновал.
– Я вышел, смотрю – дым идёт. Пьяный бы что сделал? Заорал: «Пожар, горим!» А я сразу сообразил, что толпа неуправляема и в панике и друг друга подавят, и пожар не потушат. Я схватил пихло и быстро всё закидал снегом.
а на кухне толпились нетерпеливые меломаны…
– Скажите, за то время, что вы проводите праздники, люди изменились?
– Люди изменились сильно. Изменилось общение. Произошло сильное расслоение по возрасту – молодёжь обособилась, потеряна связь поколений. Молодёжь чувствует себя независимой, продвинутой и очень сосредоточена на электронике. Я в транспорте езжу – мне нужно глазеть в окно, смотреть, как город изменяется, хорошеет. А рядом со мной девочка – юрк, села и сразу уткнулась в телефон. И они такие – все! Сейчас все на своих машинах ездят, живут в особняках, обнесённых высокими заборами. То есть нет непосредственного общения, все стали сами по себе. Совершенно исчезло понятие «соседство». Независимость накладывает свой отпечаток.
– На свадьбах-то, наверное, всё-таки подружнее все себя ведут, нет?
– Вот смотри. Есть святые тосты: за молодожёнов, родителей и старшее поколение. И в последнее время меня потрясло – я несколько раз видел, что во время произнесения святых тостов молодёжь вдруг встаёт и выходит курить. Раньше это было немыслимо!
По мнению старого мастера, единственное, в чём выиграли мероприятия со временем, – оснащённость и уровень сервиса. Количество и дизайн залов, разнообразие продуктов, дорогие машины, цветы-шары, наряды невесты – всё то, о чём первым организаторам мероприятий в Иркутске не приходилось даже мечтать.
– Каждый вечер – это новое испытание. У меня в практике, особенно перед Новым годом, много праздников, когда я начинаю в десять утра, заканчиваю в четыре дня, в пять уже устанавливаюсь в другом зале – и до двух часов ночи, – делится тяготами профессии Александр. – На свадьбе, я считаю, первый, торжественный день – невеста переходит «в эксплуатацию», это её день, так что никаких дурацких приколов, никакой пошлятины быть не должно. На второй можно «развязать», когда люди расслабятся, подопьют.
Несмотря на столь напряжённый график, на майские праздники первый иркутский тамада всегда уезжает к себе на дачу, на остров Комсомольский, по старому – на Любашу. Майские праздники, особенно День Победы, для него святое нерабочее время. К салюту он обычно накрывает на веранде незамысловатый походный стол, и весь день над островом звучат фронтовые песни. Так будет и в этом году. Старики уже подходили к нему и ехидно спрашивали: «Ну что, Александр Владимирович, на девятое-то дискотека будет?»
