"С
детства не помню себя трезвым"

Я рос в
благополучной семье. Мать —
педагог, кандидат наук. Отец —
предприниматель. Вниманием
родителей я обделен не был. Они
всегда заботились о том, чтобы я был
занят чем-нибудь полезным. Но с
детства мне нравился другой стиль
жизни. Я рано начал выпивать,
курить, потом перешел к легким
наркотикам — все шло по
нарастающей. И то, что случилось, —
должно было случиться: в 15 лет я сел
на иглу.

С детства не
помню себя трезвым. Бывало,
прибежишь из школы — мне было тогда
12 лет — залезешь в домашний бар: в
шкафу стояли бутылки. Сольешь
спиртное из всех бутылок в одну
банку, сахара добавишь, таблеток
димедрола — мне это нравилось. Не
знаю, почему. Без этого мне скучно
было. Хотя родители все время
следили, чтобы я не бездельничал.
Действительно, я ходил на хор, в
бассейн, в художественную школу,
где в одном классе просидел как-то
три года, занятия пропускал —
ничего мне интересно не было.
Влекли только уличная жизнь,
взрослая компания. С ровесниками я
не водился. 12-летним пацаном
общался с ребятами, которым было
уже 17-18. Они выпивают — и я за ними.
Хотелось быть во всем таким же, как
они: девчонки, гитара, все такое —
весело, классно. Наркоманов мы
тогда презирали. Ходили мимо тех, к
которым потом суждено было
прибиться, и говорили: "У-у,
наркоманы".

Но как-то раз
пьяные мы подсели к компании
наркоманов — там было много общих
знакомых. Нам предложили покурить.
Что же, почему бы и нет? На следующий
день опять подсели к ним. Так и
началось. Сначала было весело.
Часто выезжали на природу. Покуришь
— мир совсем по-другому
воспринимаешь, острее, ярче.
Хотелось еще более острых ощущений.
И как-то раз я подумал: "Зачем
пить эту отвратительную водку,
когда и без нее можно быть веселым,
коммуникабельным, остроумным,
интересным в компании! Из конопли я
умел готовить разные "блюда" —
кашу, молоко. Тут много чего можно
придумать — и я был большим
специалистом по этому делу.
Родители ни о чем, конечно, не
догадывались я всегда был в хорошем
настроении, внешних признаков
болезни — никаких. Чтобы зрачки
были нормальных размеров —
закапывал в глаза средство от
насморка — галазолин.

Правда,
учился на тройку — это была моя
отметка. Когда пошел в 10-й класс —
понял, что мне будет сложно.
Накуривался уже до галлюцинаций.
Друг учился в техникуме. И как-то
после уроков я поехал с ним и сдал
туда документы. С этого времени —
мне было тогда 15 — я уже плотно сел
на иглу. Наркотик продавали прямо в
техникуме, или выскакивал на
остановку — там всегда было этого
добра полно. Тогда я не понимал,
куда качусь. Не боялся ни кумара, ни
бессонных ночей — все это мне уже
приходилось переживать, но ничего
меня не пугало.

Наконец,
узнали родители. Я стал воровать —
нужны были деньги на дозу. Как-то
украл у одногруппника куртку, и
меня забрали в милицию. Отец
полночи доставал меня оттуда. Мать
закрыла меня дома, кормила
таблетками. Я перекумарил и лег в
психбольницу. Когда вышел — стаж
трезвости у меня был 2,5 месяца. Это
впервые с детских лет! Я решил: все,
завязываю — буду жить трезво. В
техникуме взял академический
отпуск и после больницы пошел
работать на фирму к отцу. Получил
водительские права, ездил на
машине, хотя это было опасно: в
психушке однажды у меня случился
приступ эпилепсии. Но я думал:
плохое позади, теперь все будет
хорошо. А потом как-то под
настроение решил покурить травку —
разок, другой. Укололся. Решил, раза
три себе позволю — ничего не будет.
Но я уже не смог остановиться. Стал
колоться, разбил машину — сначала
свою, потом служебную. Оба раза —
заснул за рулем, был уколотый.
Хорошо, что обошлось без жертв.

Работать
стало невозможно — я вынес
полмагазина. Шел с работы всегда с
двумя сумками товара. Продавал и
кололся.

Родители
опять заперли меня дома. Пускали ко
мне только одного друга, которому
доверяли, — не знали, что он тоже
наркоман. Разрешили мне выходить с
ним погулять на 15 минут. А мне этого
вполне хватало, чтобы загнать
какую-нибудь вещь, прихваченную из
дома, купить героин и уколоться.

Наконец,
родители устали от этой
бесполезной борьбы. У меня есть
младшая сестренка, от которой мою
болезнь скрывали. Отец мне сказал
однажды: "Наташка узнает — я тебя
убью". Он сказал об этом так, что я
поверил. И испугался. Я понял, что
родители не станут больше возиться
со мной, что я теряю и их. В это же
время и мать мне заявила: "У тебя
есть последний шанс. Выбирай:
геологическая партия, армия или
центр реабилитации в
Калининграде".

Так я попал
на реабилитацию по системе
польского монара. Прошло почти два
года. Жизнь моя наладилась. Я
восстановился в техникуме. Работаю
в двух местах, занят ежедневно до
позднего вечера. У меня снова есть
машина. Я понимаю, что нужно быть
осторожным: избегаю встреч с
прежними товарищами, с наркоманами
вообще. Увижу кого — перехожу на
другую сторону улицы.

Сейчас мне 20
лет. И я считаю, что уже не наркоман.
В центре меня научили справляться с
проблемами разного рода,
трудностями, большими физическими
нагрузками, стрессом. Не знаю, что
ждет меня в будущем. Легко,
наверное, не будет. Но, думаю, что
справлюсь. Я теперь знаю, что жизнь
— это не вечный кайф. И удовольствия
учусь получать, преодолевая
трудности.

А родителям,
которые не знают, как остановить
своих детей-наркоманов, посоветую:
не нянчитесь с ними, не взваливайте
на себя их проблемы. Жалея их, вы
только продлите себе пытку. Пока
наркоман не дойдет до самого дна, до
отчаяния — он не начнет выбираться
из ямы, в которую попал.

Бывший
наркоман.