День,
когда в Москве умер коммунизм

La Repubblica,
Сандро Виола

Государственный
переворот 19 августа 1991 года стал
последней судорогой умирающего.
Коммунистический режим, как это
часто случается с неизлечимо
больными, предпринял попытку
подняться на ноги. Именно этим
желанием объясняется приказ
танковым подразделениям занять в
то утро центральную часть Москвы.
Это должно было позволить
бившемуся в агонии в течение
последнего десятилетия коммунизму
прожить еще несколько лет.

Но кто были
эти люди, замыслившие заговор и в
первые часы 19 августа 1991 года
руководившие, каждый из своего
кабинета, ходом государственного
переворота? Чтобы ответить на этот
вопрос, необходимо прежде получить
представление о представителях
советского руководства, пришедших
к власти в период с начала 60-х до
конца 80-х годов. Александр
Солженицын назвал этот
тридцатилетний период "периодом
обратной селекции", приведшей к
появлению прослойки политических
руководителей, самых
"неотесанных" и самых
неподготовленных за всю
современную историю.

Класс
"каменных задниц"
сформировался в недрах партийной
бюрократии, циничной, крепко
державшейся за свои привилегии,
неспособной справиться с
неполадками, возникшими в уже
полностью расшатанной
политической системе. Однако
возникший в этом болоте "феномен
Горбачева" не имеет ничего
общего с серой посредственностью и
склеротическим консерватизмом
людей, оказавшихся на вершине
власти в СССР. Михаил Горбачев и его
друзья, появившиеся на авансцене и
предчувствовавшие возможную и
вероятно скорую гибель системы,
составляли на самом деле ничтожное
меньшинство в ЦК и Политбюро КПСС.
Вряд ли уровень их подготовки
превышал средние показатели,
характерные для представителей
советской иерархии: но тем не менее
они интуитивно почувствовали, что
основы государства и партии дали
осадку. Они начали испытывать
чувство глубокой обиды, причиной
которой стала политическая,
экономическая и моральная
деградация Советского Союза. Они
намеревались предпринять
необходимые меры для улучшения
ситуации. Не считая этой маленькой
группки, все остальные две или три
сотни человек, в руках которых
находилась государственная власть,
можно сравнить с жалкими осколками
ленинской системы. В период между
1985-м и 1990 годом все они были вместе с
Горбачевым и "перестройкой".
Они надеялись, что нечто сможет
придать новое дыхание, некую-то
дееспособность существующей
системе. Однако робкие,
беспорядочные и неоднозначные
действия Горбачева привели к
крушению здания СССР. Именно тогда
они набрались смелости и решили
действовать. Иными словами,
восстановить положение,
существовавшее до прихода к власти
Горбачева.

Типичные
представители бездарного и
реакционного руководящего класса:
глава КГБ Владимир Крючков, министр
внутренних дел Борис Пуго, министр
обороны Дмитрий Язов,
вице-президент Геннадий Янаев,
премьер- министр Валентин Павлов,
глава администрации Горбачева
Валерий Болдин. Заговор готовился в
течение нескольких месяцев, и
многие, как в Москве, так и в
Вашингтоне, предчувствовали это.
Один лишь Горбачев отказывался
верить в существование заговора: он
был убежден, что никто не мог желать
свержения великого человека,
спасителя Родины и коммунизма,
каковым он себя считал.

В конце
концов государственный переворот
не был направлен непосредственно
против него. Более того,
заговорщики были уверены, что рано
или поздно они сумеют вовлечь его в
свои планы и воспользуются его
прекрасным международным имиджем.
Путчисты преследовали иные цели.
Либеральные течения, которые до
самой своей кончины возглавлял
Андрей Сахаров, распространявшие
правду о провалах и преступлениях
коммунизма. Националистические
группы, действовавшие в различных
губерниях империи и требовавшие
большей автономии, а в случае с
балтийскими республиками, даже
независимости. Но более всего их
беспокоил Борис Ельцин (в то время
он занимал пост президента
Российской Федерации), на
протяжении многих месяцев
занимавшийся раскачиванием
советской системы.

Козырной
картой в руках заговорщиков был
хаос, в который оказалась
ввергнутой страна. Они надеялись
добиться успеха, рассчитывая на
стремление россиян к
восстановлению порядка. С 1987 года и
в последующий период бесконечные
колебания Горбачева стали причиной
ужасающего политического и
социального хаоса. В условиях этого
маразма остаточные возможности
решения насущных проблем страны
полностью иссякли: прекратили
функционировать транспорт, система
снабжения, милиция, производство.
Речь, в частности, идет о его
заблуждениях относительно того,
что коммунистическая система и
империя еще могут быть спасены
путем внесения корректировок в
механизм управления экономикой,
стирания с фасада режима наслоений
архаичности и жесткости, "не
разрушая" при этом, как он сам
говорил, "дела Владимира Ильича
Ленина". Его идеи "иного"
Советского Союза казались просто
смешными.

Он хотел
искоренить алкоголизм, улучшить
имидж КГБ (в 1990 году была даже
избрана "мисс КГБ", красивая
девушка в звании лейтенанта),
предоставить некоторую
самостоятельность республикам,
приватизировать малые предприятия
с численностью персонала не более
15-20 человек. Но все остальное для
Горбачева, который называл себя
"убежденным коммунистом",
казалось ненужным.

По словам
Эдуарда Шеварднадзе, одного из
самых близких его соратников в те
годы, именно двойственность
Горбачева спровоцировала
"национальную трагедию".
Несмотря на плохую подготовку,
отсутствие настоящего плана
действий и даже списка лиц, которых
следовало арестовать, заговорщики
могли добиться успеха.

Но попытка
государственного переворота,
предпринятая Крючковым и его
товарищами, завершилась так же, как
и началась: в состоянии почти
полного алкогольного опьянения.
Премьер-министр Павлов был пьян с
утра 19 августа, а когда 21 августа
его пришли арестовывать, он спал
беспробудным сном. Таким же пьяным
был и вице-президент Янаев. В момент
ареста других путчистов на их
столах также стояли пустые и
полупустые бутылки. И только лишь
самоубийство министра внутренних
дел Пуго и случайная, по всей
вероятности, гибель под гусеницами
танков троих молодых людей бросают
трагическую тень на московский
заговор.

inopressa.ru