На
букву "К"

Виктор СЕРБСКИЙ

Жертвы политических
репрессий

На днях
председатель братского
"Мемориала" Александр Миронов
передал мне в библиотеку
"Мемориала" книгу, которую я
ждал. "Жертвы политических
репрессий Иркутской области:
память и предупреждение будущему.
Том 4. К. Иркутск 2001". В книге
перечислено 3500 иркутян,
репрессированных в годы
коммунистического геноцида,
фамилии которых начинаются на
букву "К". В их числе и
расстрелянный 23 ноября 1938 года в г.
Иркутске "японский шпион"
кассир артели инвалидов
"Байкал", отец пятерых детей
Василий Степанович Кирий — дед моей
жены и прадед моих детей. Только на
букву "К" в Иркутской области
расстреляно 1660 человек. Такого
массового истребления
собственного народа история не
знала. Не было такой войны на земле,
чтобы гибло столько незащищенных
соотечественников на букву "К"
и другие буквы алфавита. Почти
никто из вошедших в этот кровавый
том не ушел из жизни своей смертью.
Так шло "освоение" Сибири при
советской власти. Вспоминается
стихотворение Евгения
Долматовского "Братская
былина":

В центре
нового города Братска

Монумент из
струнобетона,

Словно вдруг
устремилось к небу

И застыло
белое пламя.

А за ним —

Полукругом —

Плиты,

А на них —

Имена
погибших

На
Отечественной Великой,

До рождения
города Братска.

… Ни один из
них не увидел

Стройных
линий высоковольтных,

Алюминиевых
заводов

И высотных
жилых ансамблей.

Двадцать раз
на доске — Парилов,

А Муратовых
там шестнадцать,

И двенадцать
раз Карнаухов

Повторяется,
словно эхо.

А в этом
красном "кирпиче" Карнауховы,
как эхо, звучат 23 раза, причем 9 из
них уроженцы одного села Филиппово
Братского района. Как косой косили
еще до Отечественной Великой…
Перевернем страницу — 30 раз, словно
эхо, повторяется фамилия Карповых,
от Аввакума до Юрия. Две записи
наших земляков для музейной
родословной приведу:

Карпов
Александр Михайлович 4454 1898 г. р.,
урож. с. Братск Иркутской области,
проживал по месту рождения, работал
председателем сельпо, б/п, русский,
грамотный, арестован 16.11.37 г.,
постановлением тройки УНКВД
Иркутской области от 26.12.37 г. по ст.
58-10, 58-11 УК РСФСР подвергнут
расстрелу (исполнено 05.01.38 г. в г.
Иркутске), реабилитирован
постановлением президиума
Иркутского областного суда от 23.03.57
г.

Карпов
Спиридон Михайлович 113 1902 г.р., урож.
с. Братск Братского района
Иркутского округа,
крестьянин-единоличник, б/п,
русский, арестован 28.08.30 г.,
постановлением тройки ПП ОГПУ ВСК
от 13.10.30 г. по ст.ст. 58-2, 58-3 УК РСФСР
подвергнут расстрелу (исполнено
13.11.30 г. в г. Иркутске),
реабилитирован постановлением
президиума Иркутского областного
суда от 09.11.89 г.

Все. Дальше
не могу. Очень здоровое сердце надо
иметь, чтобы изучать эту книгу. А
она требует изучения. Книга
включает в себя небольшую, но очень
емкую статью П.П. и Е.П. Бохановых
"Исправительно-трудовая"
политика ОГПУ — НКВД", в которой
приведены карты ГУЛАГа и
депортации народов. Жалко, что в ней
мало материалов о лагерях
Иркутской области, правда,
воспроизведена редко публикуемая
схема "Архипелаг Озерлаг" —
одного из самых душегубных лагерей
бывшего Советского Союза. Большое
спасибо всем, кто участвовал в
выпуске этой Книги памяти.

А в конце
заметки не могу не сделать
серьезный упрек редактору. Книга
открывается стихотворением
Анатолия Жигулина
"Воспоминание", но это
нарушение авторской воли (а после
смерти автора и вообще неприлично),
так как эти стихи в такой редакции
печатались только в подцензурном
варианте, да еще в книге,
составленной Л. Мухиным "Озерлаг:
как это было", чем А. Жигулин был
глубоко возмущен, тем более что он
просил составителя не упоминать
его имени в книге, в которой
опубликован стукач Дьяков.
Составитель грубо игнорировал эту
просьбу. Об этом Анатолий Жигулин
рассказал в журнале "Знамя" N 7
за 1988 г., где и привел полный текст
стихотворения под названием
"Вина" в повести "Черные
камни". Между прочим,
стихотворение относится к
"озерлаговским", поэтому мы
включили его в книгу "Ветер
Братска", изданную в 1995 году в той
же типографии, где и "Жертвы
политических репрессий".

Чтобы хотя бы
частично исправить ошибку
редакции, приводим полный текст
стихотворения Анатолия Жигулина
"Вина":

Среди
невзгод судьбы тревожной

Уже без боли
и тоски

Мне
вспоминается таежный

Поселок
странный у реки.

Там петухи с
зарей не пели,

Но по утрам в
любые дни

Ворота
громкие скрипели

На весь
поселок тот — одни,

В морозной
мгле дымили трубы,

По рельсу
били — на развод.

И выходили
лесорубы

Нечетким
строем из ворот.

Звучало:

"Первая!..
Вторая!.."

Под строгий
счет шеренги шли.

И сосны,
ругань повторяя,

В тумане
прятались вдали…

Немало судеб
самых разных

Соединил
печальный строй,

Здесь был
мальчишка, мой соклассник,

И Брестской
крепости герой.

В худых,
заплатанных бушлатах,

В сугробах на
краю страны —

Здесь было
мало виноватых,

Здесь больше
было —

Без вины.

Мне нынче
видится иною

Картина
горестных потерь:

Здесь были
люди

С той виною,

Что стала
правдою теперь.

Здесь был
колхозник,

Виноватый

В том, что,
подняв мякины куль,

В "отца
народов" ухнул матом

(Тогда не
знали слова "культ")…

Смотри,
читатель:

Вьюга злится.

Над зоной
фонари горят.

Тряпьем
прикрыв худые лица,

Они идут

За рядом —
ряд,

А вот и я

В фуражке
летней.

Под чей-то
плач, под чей-то смех

Иду худой,
двадцатилетний,

И кровью
харкаю на снег.

Да, это я.

Я помню
твердо

И лай собак в
рассветный час,

И номер свой,
пятьсот четвертый,

И как по
снегу гнали нас.

Как над
тайгой

С оттенком
крови

Вставала
мутная заря…

Вина!..

Я тоже был
виновен.

Я арестован
был не зря.

Все, что
сегодня с боем взято,

С большой
трибуны нам дано,

Я слышал в
юности когда-то,

Я смутно знал
давным-давно.

Вы что, не
верите?

Проверьте —

Есть в деле,
спрятанном в архив,

Слова — и тех,
кто предан смерти,

И тех, кто
ныне, к счастью, жив.

О дело судеб
невеселых!

О нем —
особая глава.

Пока скажу,

Что в
протоколах

Хранятся и
мои слова.

Быть может,
трепетно,

Но ясно

Я тоже знал в
той дальней мгле,

Что
поклоняются напрасно

Живому Богу
на земле.

Вина!

Она была,
конечно.

Мы были той
виной сильны.

Нам,
виноватым, было легче,

Чем взятым
вовсе без вины.

Я не забыл:

В бригаде
БУРа,

В одном строю
со мной шагал

Тот, кто еще
из царских тюрем

По этим
сопкам убегал.

Я с ним табак
делил, как равный,

Мы рядом шли
в метельный свист:

Совсем юнец,
студент недавний,

И знавший
Ленина чекист…

О люди!

Люди с
номерами.

Вы были люди,
не рабы.

Вы были выше
и упрямей

Своей
трагической судьбы.

Я с вами шел в
те злые годы,

И с вами был
не страшен мне

Жестокий
титул "враг народа"

И черный

Номер

На спине.