В минувшем году этой высокой чести удостоился
иркутский ученый, директор Института химии им. А. Е.
Фаворского СО РАН академик Борис Трофимов. Борис
Александрович — один из выдающихся ученых с мировым
именем в области современной химической науки,
крупнейший специалист по химии ацетилена,
ненасыщенных и гетероциклических соединений. Им
создана широко известная научная химическая школа,
насчитывающая 20 докторов и более 60 кандидатов
наук. Он автор более 700 научных работ, 500
изобретений и 9 монографий. Исследования Б.
Трофимова отличаются как высоким научным уровнем,
так и стремлением максимально использовать научные
результаты для нужд практики. Под его руководством
разработаны более 20 технологических процессов для
химической промышленности, созданы материалы и
вещества для передовых технологий, ряд новых
медицинских препаратов. Ученик школы А.Е.
Фаворского, продолжатель его исследований, он развил
идеи основателя школы, «обобщил разрозненные данные
о сильных основаниях и сформулировал концепцию
сверхосновности», ему удалось «принципиально
ускорить классические реакции» Фаворского, открыть
ряд новых реакций ацетилена, одна из которых названа
его именем. В 1997 году Б. Трофимов стал лауреатом
премии А.М. Бутлерова.

Очень непросто было Борису Александровичу выбрать
время для беседы, каждый его день расписан по
минутам. Но вот мы сидим с ним в его кабинете за
чашечкой кофе и беседуем об исследованиях, которые
так сложны для понимания непосвященных.

— Борис Александрович, ваш доклад на Менделеевском
чтении назывался «Суперосновные катализаторы и
реагенты: концепция, применение и перспективы».
Нельзя ли пояснить его суть для менее просвещенной,
но более широкой аудитории?

— Во-первых, надо обязательно отметить, что это очень
серьезная многолетняя работа большого коллектива
сотрудников нашего института. Супер- или
сверхосновные катализаторы, или, еще проще,
ускорители — это вещества, которые даже в небольших
концентрациях ускоряют химический процесс. Если
добавить иногда буквально невидимое количество
катализатора в смесь веществ, то можно стимулировать
желаемые превращения молекул. При этом часто мы
«проектируем» совершенно новые вещества, которые,
например, могут быть использованы в технологиях
будущего. Это электроника, материалы для записи и
хранения информации, более чистое и эффективное
топливо, полу- и сверхпроводники и многое другое.
Новые материалы — это передний край современной
науки, это новые поколения транзисторов,
элементная база сверхбыстрых компьютеров, за
создание которой недавно получил Нобелевскую премию
академик Жорес Алферов. В основе всего этого — новая
химия.

Поэтому так важно уметь рационально синтезировать
нужные вещества с заданными свойствами. А для этого
нужны и реагенты, и катализаторы. Все знают, что
есть кислоты и основания (щелочи). Так вот, в
качестве реагентов и катализаторов мы используем
очень сильные основания, мы их называем сверх- или
супероснования.

— В информационном сообщении Санкт-Петербугского
госуниверситета о вашем докладе сказано:
«Формулировка концепции суперосновности и ее
систематическая разработка на примере химии
ацетилена принадлежит именно иркутской ветви школы
академика А.Е. Фаворского»…

— Да, это так. Хотя «нет ничего нового под солнцем»,
как говорил Экклезиаст (не раз цитировал его, когда
читал лекцию). Были примеры использования таких
реагентов и катализаторов и раньше, но никто до нас
не объединил их под общей концепцией, не определил
их и, главное, систематически не использовал. Это
было сделано у нас в институте, что открыло
возможность предсказывать действие этих
катализаторов на ацетилен и его производные и
использовать их сначала в лаборатории, а затем и в
практике.

— А если чуть подробнее об использовании ваших разработок?

Когда просматриваешь международные журналы по
органическому синтезу, видишь все больше сообщений
по использованию ацетилена для синтеза новых
веществ, для изучения материи в целом. Этому сейчас
посвящается, примерно, каждая вторая-третья статья.
Ацетилен — очень важное фундаментальное соединение.
Реакции ацетилена и его производных в присутствии
оснований приводят ко многим полезным веществам —
лекарствам, полупроводникам, различным полимерам и
мономерам, в частности, к виниловым эфирам. Это
вещества, из которых можно делать новые полимеры,
самые различные материалы, например, компоненты
современных литиевых аккумуляторов, которые обладают
очень высокой плотностью энергии и сейчас эффективно
разрабатываются. Это и биологически активные
вещества, например, известный бальзам нашего первого
директора института М. Шостаковского (бальзам
Фаворского-Шостаковского), который является
замечательным, недорогим противоязвенным,
противоожоговым и ранозаживляющим средством. Во
время второй мировой войны он спас жизни тысячам
раненых. Сегодня активно рекламируют снадобья типа
«Нестарит» и прочие сомнительные зелья, а об этом
добром, десятилетиями проверенном средстве стали
забывать. Гемодез — известный заменитель плазмы
крови — тоже делается из ацетилена.

Классические реакции ацетилена, приводящие к нужным
продуктам, мы с помощью наших реагентов и
катализаторов сумели так ускорить, упростить, что в
корне изменились технологические процессы. Теперь
нет необходимости в нагревании компонентов до
высокой температуры, а это экономия энергии в
создании высокого давления. Значит, не нужно
дорогостоящего оборудования и особых мер
безопасности. Не случайно крупнейшая в мире
фирма-гигант BASF (Германия), производящая
химические продукты на базе ацетилена, обратилась
именно к нам. У нас с ними многолетний контракт на
разработку суперосновных реагентов и катализаторов
для производственных процессов с использованием
ацетилена.

До перестройки у нас тоже неплохо было поставлено
дело по использованию наших разработок. Мы
разрабатывали технологии прямо на производстве,
проводили испытания в реальных условиях. Внедряли,
например, новые технологии получения виниловых
эфиров, ацетальдегида без ртути. Кстати, мы уже
тогда ставили вопрос о том, что химию надо делать
экологически чистой, «зеленой», исключить ртуть из
технологий. Сегодня проблема «ртутной бомбы» стала
серьезной для нашего региона. А мы еще в 70-х годах
на основе наших технологий организовали
опытно-промышленное безртутное производство
ацетальдегида в Темиртау. Наши процессы, материалы,
вещества, лекарства внедрялись в Ангарске,
Усолье-Сибирском, Кемерове, Подмосковье, в
Ленинградской области, Владикавказе, Казахстане,
Армении. Компоненты ракетного топлива помогали
крепить обороноспособность страны, осваивать космос.

Востребованы ли наши разработки сейчас? Да, но,
к сожалению, пока не нашей промышленностью,
не в нашей стране. Конечно, можно гордиться тем, что
такие крупные и высокотехнологичные фирмы, как ВАSF
(Германия), SAMSUNG (Корея), применяющие и
разрабатывающие самые современные, как сейчас
говорят, «высокие» технологии и устремленные в
будущее, активно работают с нами. Что мы для них
делаем? Материалы для электроники, прежде всего
компоненты для литиевых батарей, которые превосходят
по энергоемкости существующие в несколько раз.

Нам часто говорят: покажите свою продукцию. Мы не
технологи, мы делаем вещества и материалы, они не
смотрятся выигрышно, но без них невозможно
усовершенствование современной электроники.
Например, улучшаем катодный материал, создаем
полимерный электролит, используя наши суперосновные
реагенты и катализаторы. Работаем на информационные
технологии новых поколений. А они без новых
материалов, новых веществ, без открытия их новых
свойств, а стало быть, без химии, без новых
реагентов и катализаторов, невозможны. Например,
сейчас в СМИ много пишут об органических
полупроводниках, проводниках, сверхпроводниках — не
на основе кремния, не на основе металлов и керамики,
а на основе так называемых полисопряженных
полимеров, а они — результат химических превращений,
как правило, ацетилена или его производных.

Фундаментальные направления, которые сейчас
формулируются правительством как приоритетные,
ориентированы на мировой уровень. Над многими технологиями
мы уже давно работаем.
Но вся беда в том, что эти исследования своими
скромными средствами оплачивает пока, в основном,
только государство, вернее, мы с вами за счет
налогов. А это, конечно, очень скудные деньги.
Ученые возмущаются. Но, с другой стороны, не нужно
забывать, что мы морально ответственны перед
налогоплательщиками и за эти скромные средства.
Раньше, когда была сильная промышленность, были
крупные хоздоговоры. Сейчас промышленность либо
дышит на ладан, либо ею заправляют люди, которые
стремятся как можно быстрее набить карманы, не
заботясь о будущем. Поэтому хоздоговоров с
отечественными предприятиями либо нет, либо они
символические. В последнее время намечаются
отдельные проблески интереса к нашим научным
разработкам, больше стало заключаться договоров, но
они все еще очень скромные. Нас упрекают: «Вы
продаетесь за гроши иностранным фирмам». Но если
сопоставить то, что дает сейчас наша промышленность
и иностранная фирма за ту же работу, то разница,
пожалуй, будет как минимум в 10 и даже в 100 раз.

— Борис Александрович, расскажите, пожалуйста, о
разработках, которые вы можете не только предложить,
но которые, как мне известно, уже как-то
продвигаются?

— Один из номеров журнала
«Наука — производству» (Москва) целиком занят
статьями о наших разработках (26 технологий). Но
все, что мы предлагаем практике, в него не вошло.
Готовится еще один номер этого журнала — также о наших
разработках. Надеемся, что когда-нибудь наши
технологии все-таки будут использовать и
отечественные предприятия. Одно из важных
направлений работы нашего института — это
лекарственные средства. У нас здесь немало сделано.
Например, перхлозон — новый высокоэффективный
противотуберкулезный препарат. Сейчас им занимается
иностранная фирма, обосновавшаяся в Иркутске. На
средства, выделенные фирмой, мы совместно со
специалистами Санкт-Петербурского НИИ
фтизиопульмонологии МЗ РФ будем проводить доработку
и медицинские испытания препарата. В течение года
предстоит завершить доклинические
исследования и получить разрешение Фармкомитета РФ
на клинические испытания.

У нас на выходе целая гамма новых препаратов, мы
готовы все усилия направить на их внедрение.
Сложность в том, что, как и всякие академические
разработки, эти исследования выполняются на
лабораторном уровне, то есть находятся
принципиальные решения, от которых до аптечных полок
ой как далеко. Если посмотрим мировую статистику, то
увидим, что для того, чтобы вывести на рынок новый
препарат, нужны астрономические суммы — 300 — 500 —
800 млн. долларов и 10-15 лет работы. Понятно, что
это пока не по силам ни нам, ни нашей стране. Но
тем не менее некоторые наши лекарства нам удается
продвигать.

Я уже говорил о перхлозоне. При
институте выпускаются опытные партии анавидина. Это
высокоэффективный антисептик, разработанный
совместно с нашими иркутскими медиками, который
превосходит известные в мире аналоги, дезинфектант,
обладающий широким спектром действия. По некоторым
показателям, в частности, эффективности,
безопасности применения, низкой стоимости,
стабильности, он превосходит лучшие зарубежные
образцы. Анавидин губительно действует на патогенную
микрофлору широкого диапазона, в частности,
стафилококк, стрептококк. В течение одной минуты
дезактивирует некоторые вирусы. При этом он
малотоксичен — им невозможно отравиться. Анавидин
рекомендован даже для обеззараживания питьевой воды.

Совместно с московскими военными медиками создается
опытное производство препарата ацизол — для лечения
и профилактики отравлений угарным газом. Раньше он
предназначался для военных. Сейчас, когда кругом так
много пожаров, многократно увеличиваются
концентрации угарного газа в воздухе городов,
необходимость в нем возрастает. Совсем
недавно обнаружилось, что ацизол лечит также
псориаз, который до сих пор трудноизлечим. Эти
разработки продвигаются потому, что нам удалось
найти бизнесменов, которые вложили в это свои
деньги. Конечно, они рискуют, но они делают
благородное дело для отечества, для всех нас. По
существу, все фармацевтические фирмы, имеющие сейчас
колоссальный доход, начинали с чего-то малого и
тоже рисковали.