(Окончание. Начало в № 129)

Слушая рассказы Михаила Ильича, я как-то высказал удивление тем, что так много внимания уделяли сельскому хозяйству первые секретари обкома. Если перед войной было чуть не полторы тысячи колхозов в Иркутской области, то в 50-е годы их тоже великое множество имелось. Несмотря на это приезжает первый секретарь обкома партии Хворостухин в это слабое, отстающее, маленькое хозяйство и честно говорит с народом. Его хорошо знает и новый первый секретарь.

– Знаете, я часто встречаюсь со своими товарищами. Некоторые: ой как всё хорошо было в прошлом. Я им отвечаю: нет, и раньше дурости хватало. Но партии тогда народ верил. Процентов восемьдесят людей верили коммунистам.

О многом тут задумаешься. Недоедали, недосыпали крестьяне, трудом изматывали себя, не обходилось без обид и несправедливостей, и всё равно какую веру имели. И ещё договаривает Михаил Ильич:

– У себя в Качугском районе шестерых первых секретарей пережил. Это были разные по характеру, темпераменту и умению руководить партийные работники. Я их на три категории делю. Первая – это те, с кем бы в разведку пошёл. Вторая – с кем хорошо работалось. И третья категория – это такие секретари, которые не умели и не могли руководить, не обладали способностью подойти к человеку, потребовать. Я был готов в огонь и воду пойти за таких секретарей, как Заблудько и Сударкин. Сударкин был полной противоположностью своему предшественнику. Спокойный, выдержанный. При нём я работал уже начальником райсельхозуправления. Я, бывало, кипячусь, ругаюсь, спорю, а он нечасто голос подавал. После отъедем куда-нибудь и обсуждаем увиденное. Дельный, толковый, грамотный и в то же время вдумчивый был секретарь. С ним как-то радостно работалось. Приятно мне было работать вместе с Евгением Ивановичем Шишкиным. Но был и другой секретарь.

И как же важна была серьёзная, грамотная и мудрая поддержка, когда он оказался в Качугском районе. Могу только догадываться, что и в обкоме партии, и в сельхозуправлении его уже понимали, ценили. Ибо не кому-нибудь, а именно ему доверили такое хозяйство… Трудно сказать, когда ему было труднее: в первые месяцы работы в маленьком лежащем колхозе, где знал всех наперечёт – людей, лошадей и даже собак, или в огромном совхозе «Ангинском», который протянулся по всему правому ленскому берегу. Его владения начинались со склонов байкальских гор и заканчивались на границе с дремучей жигаловской тайгой. 24 колхоза были ещё недавно на той территории, и великий реформатор Никита Сергеевич Хрущёв одним росчерком пера объединил всю ту «мелочь» в единое предприятие.

– Сколько было скота? – повторяет мой вопрос Гусельников. – Ну где же всё запомнишь. Одно скажу: во всех колхозах, что вошли в этот совхоз, были фермы. Мы имели кроличью ферму, а на одном отделении располагалась лисья ферма, чернобурок разводила. Как утро начиналось – управляющий тем отделением спрашивал, куда ехать за кормами для лисиц. А им нужны не силос и солома, а мясо.

Управляемость такого огромного и громоздкого предприятия была отвратительной. О телефонизации всех сёл и деревень тогда только мечтать можно было. Дороги скверные, а к иным деревням и дорог не было. На лошадях туда добирались. Зимой в санях, как, например, до деревень, что находились на берегах озера Очауль, а летом только верхом.

Можно представить эффективность работы такого предприятия.

Впрочем, «Ангинский» – это не единственное сельхозпредприятие столь крупных размеров. Огромные площади занимал совхоз «Усть-Ордынский». В дальнейшем на его базе было образовано пять крупных совхозов. Но этому хозяйству повезло больше, поскольку руководил им опытнейший и умнейший Степан Трифонович Кращук. Летом, как правило, поднимался чуть ли не в четыре утра и начинал объезд своей «империи». Столь же громадным был совхоз «Ользоновский». Про его директора Жиганова легенды ходили. Человек редкого здоровья и работоспособности, он прихватывал ящик спиртного и два-три дня объезжал хозяйство. Ругали его крепко областные руководители, прежде всего за этот «ящик». В конце концов сняли. А потом пожалели, что сделали так.

Ещё круче распорядились с северными колхозами. В Казачинско-Ленском районе, например, пять-шесть колхозов объединили с коопзверопромхозом. Статус колхоза и прежнее имя «Искра» сохранило хозяйство, расположенное в селе Карам. Обновлённый Казачинско-Ленский коопзверопромхоз, протянувшийся по Лене и Киренге где-то на 360 километров, чем только не занимался. Сеял хлеб, заготавливал корма и соболей, бил шишку и белку, доил коров, откармливал быков, собирал бруснику и грибы, отстреливал косуль и сохатых и т.д.

Были и другие очень крупные совхозы, которые вобрали в себя массу мелких колхозов.

Не вдаваясь подробно в вопросы целесообразности такого преобразования, отмечу лишь, что экономисты обычно поругивают Никиту Сергеевича за такое преобразование. Что произошло? Ужатие кооперативных форм хозяйствования на селе и ускоренное, выражаясь языком политэкономии, огосударствление коллективной собственности со всеми издержками и крайне негативными последствиями. Кстати, современные левые ставят Хрущёву в вину то, что он в 20-е годы примыкал к троцкистской оппозиции. Тогда «наш Никита Сергеевич» вовремя спохватился, перестроился даже. Но только не в душе. Поднявшись на вершину власти, он пообещал за 20 лет построить коммунизм, стал сворачивать голову индивидуальному хозяйству, разогнал машинно-тракторные станции, а колхозы, которые они обслуживали, объединил в крупные, подчас неуправляемые совхозы. В общем, наломал изрядно дров.

В скором времени Гусельникову в числе других директоров крупнейших сельхозпредприятий придётся расчищать реформаторские завалы. Выделят из крупнейшего совхоза несколько отделений и на их базе создадут совхоз «Бирюльский». Появятся совхозы «Верхоленский», «Бутаковский», откормочный, а ещё позже и «Магданский». Представляю, каково директору, когда то один кусок отрывают, то другой. Всегда ли с полной отдачей удавалось заниматься посевной или уборкой, достаточно внимания уделять фермам?

Но сам Михаил Ильич уже прикипит к «Ангинскому», будет твёрдо держаться за него. И вот здесь начнётся его третья трудовая эпопея.

В конце 60-х годов в Приангарье вдруг заговорят о совершенно необычном и в то же время простейшем методе откорма скота, начало которому положил совхоз «Ангинский». Суть дела очень простая. В то время помещения, где содержались бычки, были лишены какой-либо механизации. На лошадке завозились корма, вручную раздавались и также вручную убирались. Поэтому нагрузка на скотника была очень маленькой. Низкая производительность труда не позволяла повышать зарплату. А без хороших стимулов трудно добиться приличных привесов. Получался замкнутый круг.

И другое. Зимой, бывало, загонят на ночь бычков в помещение, и к утру там хоть топор вешай: духота, туман, сами животные мокрые. После кормления нужно прогулку делать – они выйдут на улицу и дрожат от холода. Отсюда заболевания, низкие привесы, падёж. Всё чаще и чаще стал задумываться над этой проблемой Гусельников. В конце концов вышли на траншейный метод содержания скота. В траншее укладывается глубокая соломенная подстилка, она в течение зимы не убирается, а, наоборот, наращивается. Происходит самосогревание. Грубые и сочные корма на площадке в кормушки с трактора загружаются, рядом хорошо прогретая вода, соль, раздаются концентраты. В итоге удалось резко повысить нагрузку на одного скотника. Заболеваемость животных упала, привесы поползли вверх.

Поскольку увеличилась нагрузка, каждый из работающих теперь производил гораздо больше продукции, и директор со спокойной душой повысил небольшому звену зарплату. Лучшие работники пытались попасть туда, на откормочную площадку. Рос их профессионализм. Среди мастеров откорма выделялся звеньевой Георгий Жданов. Рекордные привесы получал. Про себя он иногда говорил: «Я – большевик!», характеризуя тем самым свою ответственность, преданность делу. Был награждён орденом Ленина.

– Внедрение нашего метода откорма скота позволило Качугскому району значительно поднять производство мяса, – сказал во время одной из бесед Михаил Ильич.

Интереса ради я взял один из статистических сборников, сделал несложные расчёты и что же увидел? В 1970 году область увеличила производство мяса по сравнению с 1966-м почти на 28%, а Качугский район – более чем на 46%. Нужны ли здесь какие-либо доказательства в пользу нового метода? Вот почему в 70-е годы по всей области, от Тайшета до Жигалово, стали рыть траншеи, покрывать их жердями, соломой и заполнять их бычками. Правда, в дальнейшем такой метод осмеяла Москва. Куда, мол, зовёте? В пещеру?! Но это нисколько не поколебало иркутян. Для того чтобы строить откормочные комплексы, нужны немалые средства. Внедрение траншейного метода способствовало накоплению этих средств. Позже в совхозе «Ленский» приступают к созданию деревянных откормочников, где многие процессы будут механизированы.

В середине 80-х, когда область возглавят люди, неравнодушные к сельскому хозяйству, будет разработана программа строительства воловен. И теперь, вглядываясь в прошлое, можно сказать, что с лёгкой руки Гусельникова Иркутской области удалось очень многое сделать за два десятилетия. Производство мяса всех видов в колхозах и совхозах с 1970 года по 1990-й выросло в 2,2 раза. И если бы те темпы сохранились, мы смогли бы вплотную подойти к полному и достаточному самообеспечению важнейшим продуктом. К большому сожалению, наше громадное государство возглавил человек, на которого наибольшие надежды возлагали селяне, – бывший помощник комбайнёра. Но не по Сеньке шапка оказалась.

…Ещё раз мельком просматриваю этапы жизненного пути Михаила Ильича, представляю некоторые эпизоды, и внешне видится несколько парадоксальная жизненная ситуация. От боя не уклонялся, но и к власти не рвался. Руками и ногами отбивался от того, чтобы стать председателем-тридцатитысячником, но, приняв лежащий колхоз, сделал его передовым. Намеревался никогда больше не связываться с сельским хозяйством, да партийная ответственность заставила преодолеть себя. Мало сказать, что создал крепкое хозяйство – совхоз «Ангинский», так он стал ещё новатором, создав новую ресурсосберегающую и экономную технологию в мясном производстве. Дальнейшую судьбу без села он уже не мыслил.

Фото Александра ИВАНОВА