(Продолжение. Начало в предыдущем номере «ВСП»)

Тон задают люди с бензопилой

Поскольку у государственных природных заказников областного подчинения нет по сей день хозяина, то и постоянной охраны там нет. Не ведётся никакая работа, в том числе по подкормке в зимнее время диких копытных, регулированию численности волков. По большому счёту, наши многострадальные заказники существуют только на бумаге. Всерьёз ими никто не занимается. В это трудно поверить, но ни в одном из 11 заказников нет ни одного штатного работника. Как говорится, приехали. А ведь на этих территориях огромные богатства – и звери, и птицы, и растительность, и лес.

Последнее добро особенно приглянулось лесникам. Сначала робко, потом всё наглее они вырубают там сосняки. Я уже рассказывал о факте незаконных порубок в заказнике «Магданский» в первой части этой статьи. Факт варварства зафиксировали на фото сотрудники Института географии СО РАН. Но и в других заказниках происходит то же самое.

Древесину заготавливают иногда под видом санитарных рубок и рубок ухода, а на самом деле валят всё подряд. Особенно любят люди с топором и бензопилой делать своё чёрное дело под благовидным предлогом. Дескать, переспелые деревья полезнее срубить, получить за них деньги, чем они упадут со временем сами. В конце концов на местах вырубок появится подрост, где любят кормиться копытные. Но охотоведы-биологи, учёные как раз и считают такие вековые сосняки благодатным местом для диких животных. Им ведь надо не только кормиться, но и где-то укрываться, устраивать себе ночёвки, зимовки и т.д. Именно большие и высокие деревья, уверяют они, создают необходимую среду обитания буквально для всех видов диких животных. И для копытных, и для пушных зверей, и для птиц.

– Почему лесники так упорно лезут в заказники? – спрашиваю заместителя начальника службы по охране и использованию животного мира Иркутской области Павла Жовтюка.

– Потому что кругом они уже всё вырубили… Трогать лес в заказниках нельзя. Даже под благовидным предлогом, – ответил Павел Иванович и привёл печальный пример с заказником «Тулоконь», что в Казачинско-Ленском районе. Заказник расположен в красивейшем месте, на водоразделе между реками Ханда и Киренга. Создан для сохранения популяции лося, изюбря и северного оленя. У последнего на территории Приангарья остаётся всё меньше и меньше кормовых площадок, ведь основной корм у северного оленя – лишайники, в первую очередь, конечно, ягель. А ягель растёт только там, где природа сохранилась в нетронутом виде.

Так вот, лет 8-9 назад на этой ООПТ разрешили выборочную рубку сосняка. В порядке эксперимента. Лесосырьевая база вокруг оскудевала, а в заказнике сплошной стеной стояли могучие сосны. Лесники уверяли: ничего плохого от выборочной валки деревьев не случится. Ну, возьмут они пару-тройку квадратов в общем массиве, разредят его, делов-то… Взяли, а оставшийся на краях этих вырубок лес начал валиться. Причём массово. Рубку пришлось запретить. Но кто же так запросто откажется от столь лакомого пирога? Рассказывают, что на деле лес периодически всё-таки рубить продолжали. Есть сигналы, что рубят и сегодня.

Охотовед-биолог, главный специалист-эксперт Управления Россельхознадзора по Иркутской области Юрий Яковлев, когда мы с ним беседовали, возмущался этим обстоятельством. Тем, что мы так нерадиво относимся к охране своих природных богатств. Он вспомнил, что поначалу заказник «Тулоконь» занимал около 200 тыс. га таёжных угодий. Но в 70-е часть леса вырубили, и районной администрации не оставалось ничего другого, как предложить областным властям сократить площадь заказника наполовину. Яковлев опасается, что такая ползучая экспансия лесорубов будет продолжаться, если их не остановить.

Егерей сократили

Пытаются рубить лес и в заказнике «Иркутный», находящемся на территории Слюдянского и Шелеховского районов. Он был открыт в 1967 году в основном для сохранения популяции дикого кабана.

– Очень интересный заказник! – говорит Юрий Яковлев. – В прежние годы я часто ездил туда. Там ведь кроме дикого кабана обитают и другие животные – соболь, изюбрь, кабарга. В заказнике находятся места их зимовок. Раньше, в 70-е, когда я работал в областном охотуправлении, в штате заказника «Иркутный» числились два егеря, вся зона этой особо охраняемой природной территории была под их строгим контролем. А сегодня в эти места ездят все, кому не лень. В том числе и люди с охотничьими ружьями.

Для сохранения объектов животного мира и среды их обитания большой интерес представляет также природный заказник «Кочергатский» (Иркутский район). В нём обитают лось, изюбрь, косуля, кабарга, соболь. Руководитель одного из отделов администрации Голоустненского муниципального образования (на его административной территории как раз и находится заказник) Василий Мишуков вспоминает, что в прежние годы, в пору существования областного охотуправления, биотехническая работа в заказнике кипела. В нём был свой егерь, проезд по единственной в эти места дороге контролировался. Теперь должность егеря сокращена, дорога не охраняется.

Более-менее порядок там поддерживается преподавателями факультета охотоведения Иркутской сельхозакадемии и студентами, которые проходят в заказнике учебную практику. У сельхозакадемии есть в штате свои егеря. Ну и госинспектора службы по охране и использованию животного мира Иркутской области наведываются с проверками. Но этого недостаточно, считает Мишуков. Нужно, чтобы заказник «Кочергатский» функционировал полноценно, имел государственное управление. Чтобы там был свой егерь и велась научно-исследовательская работа. Ведь проблема сохранения популяции диких копытных в целом на прибрежной байкальской зоне стоит сегодня очень остро.

– Прибайкальский национальный парк решить её полностью не может, – развил эту тему биолог-охотовед, сотрудник кафедры биологии зверей Иркутской сельхозакадемии Борис Дицевич, – потому что охватывает ограниченное пространство. В этом плане заказник «Кочергатский» мог бы служить ему эффективным дополнением, играть более существенную роль. Ведь здесь, в труднодоступных местах, как раз и находятся зимовки копытных.

– Лесорубы покушаются на заказник?

– Пока нет. Но угроза такая существует.

Большое сожаление Борис Дицевич высказал по поводу, как он выразился, забытого резерва – общественности. В советские годы существовала целая система общественных охотинспекторов, поддерживаемая государством. К охране растительного и животного мира, в том числе и на территории заказников, активно привлекались студенты, преподаватели, местные охотники. При сельхозакадемии работала знаменитая дружина имени Улдиса Кнакиса – гроза браконьеров. Сейчас институт общественных охотинспекторов расформирован.

– Я считаю это большой ошибкой, – заключил Дицевич. – Необходимо всё восстановить. Хотя бы частично.

Фото автора

(Окончание в следующем номере «ВСП»)