«Я вернусь в Иркутск, пол-ОМОНа сюда сгоню!» – пожилая блондинка упала грудью на цепь ребят в камуфляже. «На самолёт опаздываю! Вернусь в Москву, я про всё сообщу куда надо!» – интеллигентный мужчина зашёлся в виртуозном мате. «А куда надо? Да сообщайте и сгоняйте», – улыбнулся мужичок. Прошло около месяца с запуска второго парома на остров Ольхон. Но и поток туристов за это время вырос в два раза.

Мы выезжали с Ольхона 27 июля. Пик сезона. И сами видели чудо – два парома, шедших в унисон. «Ольхонские ворота» присоединился к «Дорожнику» в июне. Первый вмещает около 5-6 легковых машин, второй – уже 16. По моему личному мнению, счастья частникам не прибавилось. В очереди на материк к часу дня выстроились более восьмидесяти машин. «Видите, где мы стоим? – сказала девушка, указав куда-то во второй или третий десяток. – А мы приехали сюда в половине девятого утра. Вы же блатных пускаете!». «Каких блатных? – отбивался паромщик. – Это местные… буряты. Кажется». «Какие местные??? – визжала рядом пожилая блондинка. – Да на морды их посмотрите, они же русские! У них же палатки! Да ты им в паспорт загляни – прописка где у них?». «Прописка где угодно, а сами местные», – гоготал паромщик.

На 100% от запуска «Ольхонских ворот» выиграли те, кто готов пожертвовать толикой комфорта и не загонять личное авто на остров. «Очень цивилизованно, все тихо-мирно переехали, хотя машин было достаточно, – говорит девушка, приехавшая на рейсовом автобусе (у автобуса, как и у маршруток, – спецпропуск на паром). «Дикие» автотуристы делятся на тех, кому повезло («Я стоял в будний день, за четыре часа проехали. А в прошлом году – девять»), и на тех, кто попал в выходные («Особо запомнился мордобой на паромной переправе. С боем удалось уехать в 12 ночи. А в ожидании переправы на пароме осталось ещё машин 40. Наверное, кое-кто вынужден был ночевать в машине до утра. За день до этого капитан парома отказался возить пассажиров после 12 ночи, т.к. кто-то из активистов написал на него заяву. Один из пассажиров даже переехал работника парома – проехал ему по руке, когда тот пытался ограничить въезд»).  

Туристы на Ольхон ломятся, несмотря на то что 19 мая (за день до начала сезона «Дорожника») правительство РФ изменило перечень запрещённых видов деятельности в Центральной экологической зоне Байкала, куда входит и этот остров, кстати. Так вот. В ЦЭЗ теперь запрещено «размещение рекреационных объектов, временных палаточных городков, туристских стоянок и стоянок транзитного транспорта за пределами особо охраняемых природных территорий и особых экономических зон туристско-рекреационного типа без утверждённых в установленном порядке документов территориального планирования, а также размещение указанных объектов на особо охраняемых природных территориях за пределами рекреационных зон». Как вы думаете, есть там утверждённые документы терпланирования или кто-то соблюдает рекреационные зоны?  

Зато с момента запуска нового парома турпоток на остров, по данным министерства строительства и дорожного хозяйства Иркутской области, увеличился в два раза. С 20 мая по 1 августа «Дорожник» сделал 746 рейсов. Это 30 тысяч человек и более 10,4 тысячи машин. Паром «Ольхонские ворота», начавший работать месяцем позже, имеет 588 рейсов (90 тысяч человек и 19,9 тысячи автомобилей). Для сравнения: в прошлом году «Дорожник» за этот же срок перевёз 16,6 тысячи машин. А на самом Ольхоне живут около 1,5 тысячи человек. «В июле, когда был пиковый период, два парома не справлялись, – говорит мэр Ольхонского района Владимир Мотошкин. – Ольхон слишком популярен, и ситуацию решить можно только одним способом – ограничить въезд отдыхающих на остров. И установить прозрачную и эффективную систему оплаты за уборку территории».

Пока система не очень прозрачна. И малоэффективна. Когда мы въехали на Ольхон в маршрутном такси,  водитель настойчиво пригласил  нас в вагончик, где некие люди, которых мы «опознали» как сотрудников Прибайкальского национального парка (ПНП), регистрировали туристов. Плата за  въезд минимальна – 25 рублей в день. Но достаточна, чтобы зажечь мини-скандал. «Два дня назад ехал в рейсовом автобусе из города, – рассказывает старший государ-ственный инспектор островного лесничества Владимир Жуков. –  Водитель попросил туристов зарегистрироваться. Кто-то из пассажиров громко закричал: «А я не знаю, куда мои деньги пойдут! Может, их тут пропивают!». А мой знакомый, вернувшись из общественного туалета при пароме, с досадой заметил: «Даже сортир на въезде почистить не могут, а деньги сдирают!». А может быть, сортиры стоят немытые потому, что в вагончик для регистрации попадают менее 50% туристов? (данные ПНП). Остальные проскакивают мимо на личных «тачках» или просто отсиживаются в рейсовых автобусах. Того, что собрали, хватает на оплату работы трёх мусоровозов, которые курсируют по Ольхону каждый день, рассказывает Жуков. Иногда приходится делать по два рейса в день. Да бог с ней, с оплатой! Не в 25 рублях дело. Тем, кто сомневается, не пропивают ли в лесничестве его личные деньги, придумали достойную альтернативу. В красивой палатке в МРС молодёжный добровольческий экологический патруль третий год предлагает брать мешки для мусора. Привезёшь назад полные – получишь сувенир. Вот только что-то не заметила я особого ажиотажа у этой палатки. Не царское дело – мусор собирать?

На Ольхоне, если прогуляться по направлению к Песчанке, можно увидеть большой плакат с предупреждением, что вы находитесь на территории нацпарка. Знаете, что вокруг? Мусор. Особенно интересны бурханы. Удивительный пример того, как бытовое свинство оправдывается «древней традицией». Места эти густо усыпаны битыми бутылками (кто-то быстро выдумал обычай – мол, грех початую водку с собой увозить), размокшими сигаретами, резиновыми брелоками, игрушками и переломанными очками (за неимением денег бросают то, что в карманах завалялось). Похожая «священная мусорка» организована и у буддийской ступы на острове Угунгой.

«Видите, ольхонская орхидея, а мы по ней ездим», – хохотнул наш шофёр, когда мы ехали к Хужиру. Поле с орхидеями было в сеточку – кто-то явно собирал цветы колёсами. Большая часть острова – Прибайкальский нацпарк. А львиная доля степей, где растут почти две трети эндемичных и редких растений Ольхона, относятся…  к сельхозземлям. Рассекать по ним на автомобиле вроде как и не зазорно. Несмотря на центральную экологическую зону.

Николай Мотошкин считает, что, появись в Хужире единый визитно-информационный центр, подчинённый нацпарку, и частники были бы менее наглыми, и туристы бы попадали на безопасные маршруты, а не в многочисленные местные «уазики», которые самопально гоняют с экскурсиями на Хоргой, Шара-Нур и Хобой. «Ограничить движение автотранспорта в охраняемых территориях можно. Более того, в России уже есть такие прецеденты, – сказал специалист Всемирного фонда охраны дикой природы Алексей Книжников. – Та же Куршская коса. По ней проходит автотрасса, однако съезд с дорожного полотна карается штрафом. Заметьте – автотуризм при этом не запрещён. Но строго ограничен». Институт географии СО РАН ещё в 2004 году разработал проект ландшафтного планирования Ольхонского района – с рекреационными землями, дорогами и экологическими «заморочками». До сих пор на бумаге.

А ольхонский туррынок развивается с дикими шаманскими плясками. «Ещё пять лет, и здесь нечего будет смотреть, всё выкатают и вытопчут», – в отчаянье говорит Владимир Жуков. А в это время «потомственный шаман» Валентин Хагдаев с бубном освящает ольхонский слёт одного из автоклубов (!) Иркутска. Крики «Браво!» и дети на руках. Последние, очевидно, дети, которые увидят Ольхон живым. И гостья-москвичка с брезгливым раздражением: «Ну когда, когда же здесь появится нормальный человеческий асфальт!?». Десятки машин, выстроившихся в ряд на «хрупкой почве Ольхона». Вблизи скалы «Шаманка», где одиноко высится плакат со словами, что мол, место-то сакральное и вход-то воспрещён. А ниже гвоздём: «Идите на …».