«Задняя башня»

«Дима, ровнее, ровнее!» – астрономы-энтузиасты тащат чугунный остов телескопа. К 100-летию первой Сибирской обсерватории его переместили на несколько метров – от пролетарских лозунгов в переднюю «парадную» часть зала отдела истории Иркутского областного краеведческого музея. Хотелось бы, конечно, в ту самую «астрономическую будку» Руфина Пророкова на восточной башне музея. Но там всё разрушено.  

Собственно, эту самую первую Сибирскую обсерваторию Руфин Пророков, сын вильнюсского врача, художник, фотограф, астроном, член распорядительного комитета Восточно-Сибирского отдела Всероссийского императорского русского географического общества (ВСОИРГО), предложил устроить в 1909 году. Пророков представил коллегам «план сооружения астрономической будки» и тут же поплатился за инициативу. Ему и поручили сбор средств. Он распространил подписные листы. И чудо. Более 130 иркутян в краткий срок собрали 3,4 тысячи  рублей деньгами. И нашли строительные материалы более чем на тысячу рублей. Стоит сказать, что в конце 19 века пуд ржаного хлеба в Иркутске стоил около 5 рублей. На «астрономические» деньги можно было купить около 880 пудов хлеба (где-то 14 тонн).

«Сочувствующие идее» были люди необычные. К примеру, известный иркутский мещанин Григорий Русанов, который вместе с Николаем Курбатовым владел знаменитыми Курбатовскими банями. Друг Пророкова – сын купца-кожевенника, энтомолог Семён Родионов, учившийся в Петербургском университете вместе с Андреем Семёновым-Тян-Шанским. Его отец был дружен с Дмитрием Менделеевым. Семён Родионов собрал интереснейшую коллекцию насекомых, которая сейчас хранится в Зоологическом музее Санкт-Петербурга. Он был одним из немногих, у кого в начале века был в Иркутске собственный автомобиль. А вот у аптеки другого купца, который тоже отметился в подписном листе, Василия Жарникова, ещё в 19 веке была положена «новинка для Иркутска» – первый асфальт.

Звёзды манили и купца 2-й гильдии Ицко Виника. Он вообще, судя по летописи Нита Романова, был романтиком. Когда Жарников заявил в 1893 году на Думе о необходимости «осветить город электричеством», то Виник тут же предложил «соединить расходы» по проведению электричества в Иркутске и устройству памятника Сперанскому. И сделать колонну памятника такой высоты, чтобы источник на её конце освещал весь город, а устроен был таким образом, чтобы световые лучи исходили сквозь щели, представляющие из себя слова «Сперанскому – Иркутск». А Василий Жарников, подумайте, был одновременно поборником науки и веры. Одной рукой он пожертвовал на телескоп, другой – щедро одарил глазковскую Николо-Иннокентьевскую церковь металлической художественной «московской работы» одеждой для престола и «сребро-позлащённым» Евангелием. В телескопе «участвовали» и купец-самородок Александр Касьянов, и глава торгового дома «А.И Громова и сыновья» Анна Громова.

Пророков тем временем «завёл переписку» с Пулковской обсерваторией. И по совету русского астронома, профессора Петербуржского университета Сергея Глазенапа нашёл лучший в Европе телескоп среднего класса. Телескоп-рефрактор «с апохроматическим  (двойным) объективом в 130 мм, параллактической монтировкой, часовым механизмом, чугунным штативом и девятью окулярами» был заказан заводу Карла Цейсса  в Германии. Потом Пророков, видимо, вошёл во вкус и дополнил заказ «протуберанцеспектроскопом» и дополнительным окуляром.

Но это потом. А пока в 1910 году по железной дороге в Иркутск прибыл 200-пудовый груз, писал Руфин Пророков. Телескоп «с набором необходимых принадлежностей». Это вес новорождённого кита или трёх автомобилей «Жигули». Или мы не всё знаем, или в отчёт Пророкова вкралась ошибка примерно на один ноль. Ведь современный телескоп весит около 350 кг. Так или иначе, но «по проверке качества рефрактора он оказался прекрасным», – писал сам Пророков. И в этом современные астрономы с ним на 100% согласны.

К этому времени он уже облюбовал и оборудовал место для будущего телескопа. Если смотреть на музей с набережной Ангары, то это правая угловая, «задняя», как говорил он сам, башня. Там уже была винтовая лестница, а сама башня вмещала до 18 человек. Специалистов «по сооружению будки с вращающимся куполом» в Иркутске не было. Пророков сам с товарищами соорудил деревянный купол с открывающимся окном, обшил его железом. Он вращался на чугунных колёсиках «по изогнутым в круг рельсам», причём с лебёдкой справлялся один человек. Первыми звёздное небо в окуляры рефрактора увидели купцы-жертвователи. А потом пошли студенты, «военный элемент», коллективы рабочих и служащих. «Интересуются астрономией и инородцы, приезжающие в город из уездов», – писал Пророков. На внешней стороне «будки» были хорошо видны слова: «Астрономическая обсерваторiя».

«Наши, значит, телескоп обстреляли»

Сейчас этих букв уже нет. «Смотрите, вот тут неровность, дырочка, очевидно, была», – член иркутского астроклуба Дмитрий Семёнов проводит рукой по трубе телескопа. В 1917 году во время обстрела Белого дома обсерватории чуть не пришёл конец. «Сотня ружейных пуль и два пушечных снаряда пронизали деревянные стены будки и купола, металлическая труба и чугунный штатив оказались пробитыми пулями в 26 местах», – писал Пророков. Сотрудники музея сейчас сомневаются, было ли это прямое попадание снарядов, скорее всего осколки, поскольку эта часть здания менее пострадала, чем та, что ближе к Белому дому.

– Наши, значит, телескоп обстреляли?

– Красные стреляли, да. Они пытались таким образом отогнать юнкеров.

В эти же дни в «будку» проникли воры и унесли стенные часы, искатель, электрические приспособления. Но оптика и часовой механизм чудом остались в целости. «Вот она, настоящая ценность, – директор астрономической обсерватории ИГУ Сергей Язев достаёт из музейной витрины объектив. – Высококачественная немецкая оптика 1909 года. И, в общем, есть надежда, что он когда-нибудь будет вставлен и с ним можно будет работать». Сейчас в телескопе – простое стекло. «Единственный минус, что у него нет просветления, тогда просветление ещё не изобрели, – говорит Дмитрий Семёнов. – Да это, в общем, и не важно совершенно».

К своему пятнадцатому дню рождения в 1925 году телескоп принял уже 20 тысяч посетителей. И окупил более половины расходов на себя – 2,5 тысячи рублей. Он исправно работал до 60-х годов. В течение 30 лет, после того как музей и обсерватория были переданы на баланс госуниверситета, хранителем телескопа был сотрудник ИГУ Алексей Каверин; здесь до переезда в Крымскую астрофизическую обсерваторию начинали доктор физико-математических наук Николай Черных и его супруга Людмила Черных, мировые чемпионы по открытию малых планет. Здесь же начинал известный астрофизик Георгий Куклин, который наблюдал на этом телескопе великое противостояние Марса в 1956 году. В «астрономическую будку» поднимался и будущий директор Голосеевской астрономической обсерватории АН Украины Евгений Фёдоров.

А в 60-е годы купол уже с трудом поворачивался – сломался часовой механизм. После ухода Каверина в пединститут обсерватория и вовсе закрылась. Телескоп перевезли на астроплощадку обсерватории ИГУ, где он в 90-е пережил второй 1917 год. Обстрелов не было, просто воры полностью вынесли окулярный блок, искатель, противовес. Был выпотрошен центробежный регулятор скорости часового механизма. То, что осталось, успели демонтировать и хранили в обсерватории. До 1997 года, когда обсерваторию возглавил Сергей Язев. Он-то и предложил членам иркутского астроклуба попытаться восстановить телескоп. И десяток людей во главе с заведующим Эдуардом Зуевым, проработав три года, вернули уникальный прибор Иркутску. Они даже попытались запросить чертежи в фирме «Цейсс», однако из Германии пришёл ответ: вся документация до 1945 года уничтожена. Пришлось всё делать по наитию. Окулярную часть восстанавливали по фотографиям. 

– Кстати, вот это вот гильза от снаряда, – Дмитрий Семёнов показывает на некую деталь, потом – на сферическую головку с окулярами. – И головка тоже сделана из гильзы от снаряда. Сама головка вся новая, а окулярчики, по-моему, те же самые, что и были, только эбонитовые крышечки выточены.

– Ювелирная работа, сферическая головка молоточком выстукана, – добавляет Сергей Язев.  

Но самым сложным было восстановить часовой механизм.

– В начале 20 века все телескопы были устроены вот так: был часовой механизм, как у часов с гирей, – рассказывает Язев. – Висит на тросе тяжёлый груз, он помещается внутри колонны, вес доходит до 100 кг. И опускается под действием своего веса,  раскручивая редуктор часового механизма. И телескоп из-за этого медленно поворачивается со скоростью, которая нужна. После того как завод кончился, а его хватало примерно на час, надо было снова вручную намотать трос на барабан, поднять этот вес. В начале 20 века все телескопы были оснащены такими устройствами.

– Механизм ведь надо было рассчитать, чтобы телескоп вращался с определённой скоростью, – говорит Дмитрий Семёнов. – Занимался этим Александр Луконин, сотрудник Иркутского технического университета.

«Соберём деньги»

Сейчас телескоп стоит в отделе истории областного краеведческого музея на фоне рабоче-крестьянских лозунгов. Он – часть экспозиции начала 20 века. А астрономическая будка пустует. «Там есть винтовая лестница наверх, – смеётся Дмитрий Семёнов. – С неё можно упасть». «Будка» практически разрушена, и телескоп туда вносить опасно. Поперечник башни был небольшим, и мечты Руфина Пророкова об отдельном каменном фундаменте для телескопа не сбылись. Пришлось уложить на стены башни толстые балки. А теперь они сгнили. Окно не открывается, купол на кольцевом рельсе больше не вращается. 

– Там же колонны снизу нет, – говорит Дмитрий Семёнов. – Когда строятся башни для астрономических наблюдений, возводится колонна, которая встаёт на основную породу, и на неё уже ставится телескоп. И как ты потом по ней ни ходи, ничего не трясётся. А там всё это…

Он выразительно подпрыгивает. Витрины музея жалобно дребезжат – тут не только будка, тут всё здание очень старое. Если обсерваторию и будут ремонтировать, то уж точно, когда выделят деньги на ремонт всего музея, считает Дмитрий Семёнов. А ремонт такого здания может вылиться не менее чем в 250 млн. рублей. Так что пока телескоп так и будет украшением экспозиции начала века.

– А отдельно башню нельзя переделать?

– Была такая задумка, даже хотели сделать отдельный вход. Но для этого нужны инвесторы. Их пока нет. Дело в том, что телескоп этот к науке уже никакого отношения иметь не может, потому что техника столетней давности, – говорит Сергей Язев.

– Но это был бы прекрасный туристический объект, – считает Дмитрий Семёнов. – Качество неба здесь, в городе, в центре даже оценить никак нельзя. Можно посмотреть Луну, Сатурн. И, собственно, всё. Если идеально чистая погода, можно увидеть туманность Ориона или туманность Андромеды. Всё остальное через засветку и через дымку городскую просто не будет видно. Но для экскурсии – идеальный вариант.

Пока же 100-летний юбилей отметили очень скромно. Даже не все расставленные для торжества стулья были заняты. Анонсированный вице-премьер регионального правительства, министр экономического развития, науки и высшей школы Владимир Пашков не пришёл, прислав двух своих подчинённых.

Один из них, заместитель Пашкова Андрей Пуцик, пообещал «со своей стороны оказать всяческую помощь» этой «интересной, живой задумке» с восстановлением телескопа. И ушёл на своё место. «Может быть, и сейчас на какие-то нужные для науки дела провести такую акцию и собрать деньги, чтобы каждый желающий мог увидеть звёздное небо?» – спросил и.о. директора Института географии СО РАН Виктор Плюснин. Его поддержал и директор Байкальского музея Владимир Фиалков, который мечтает сделать собственный астрозал в Листвянке. В мире существует практика – называть телескопы и даже целые обсерватории в честь спонсоров, богатых людей, рассказал заместитель директора по научной работе Института солнечно-земной физики СО РАН Виктор Григорьев. «Этим людям нужны не только яхты, личные самолёты, они готовы вкладывать деньги в то, чтобы потом их много-много лет помнили, – сказал он. – И поэтому я обращаюсь: может быть, когда-то богатые люди Иркутска вложат свои средства?».

Доходы Иркутска, по словам летописца Нита Романова, в 1889 году составили чуть более 271 тысячи рублей. Постройка тогдашнего городского театра обошлась купцам примерно в пятую часть доходов бюджета. Допустим, сегодня Иркутск имеет бюджет приблизительно 10 млрд. рублей. Пятая часть – это строительство на 2 млрд. рублей. Но не всё так просто. Цена обсерватории Руфина Пророкова в суммах начала века «потянула» примерно на одну семидесятую городских доходов. То есть, по нашим цифрам, где-то на 142 млн. рублей. Однако современная «астрономическая будка» не может стоить больше половины ремонта всего здания музея, да и за 100 лет соотношение личных капиталов купцов и городского бюджета существенно изменилось. Очевидно, бюджеты тогда не были столь раздуты, а частный капитал действительно выступал основной базой социальной поддержки. Если раньше «будка» потянула бы всего на 14 тонн хлеба, то за нынешние 142 млн. рублей купишь 4600 тонн хлеба. Хотя ремонт «астрономической будки» будет стоить и в деньгах, и в хлебном эквиваленте намного меньше, но всё равно он затратнее «по пудам хлеба» для современного «купца». Однако желающие находятся.

Около двух лет назад один иркутский бизнесмен решил построить новый планетарий для Иркутска. Тогда проект оценивался в 300 млн. рублей. Однако он рухнул из-за кризиса. Но мы ведь говорим о планетарии, а не о башне для телескопа. Смогут ли нынешние иркутяне собрать такую сумму? Можно, конечно, сказать, что 100 лет назад был «золотой век» иркутской благотворительности и деньги на телескоп – это блажь зажиточного города. Если не помнить, что только в 1881 году на «погорельцев» Иркутска горожане собрали 20 тысяч рублей. Почти в пять раз больше, чем на телескоп. Тогда тоже был свой кризис. Но люди почему-то думали о звёздах.