При сегодняшнем потребительском отношении государства к российскому лесу этот слёт, как и восемь предыдущих, не рядовое мероприятие, а событие. Возможно, знаковое. Если набирающее силу движение школьных лесничеств сработает так, как рассчитывают специалисты лесного хозяйства, Россия сумеет сохранить за собой статус лесной державы. В противном случае мы можем повторить ошибки Европы и США, где коренных лесов остались считанные проценты. В своё время они были вырублены. Теперь восстановлены и ухожены. Но лес вторичный, посеянный и посаженный на местах вырубок, имеет такое же отношение к коренному, как копия живописного шедевра к подлиннику, как пшеничное поле к дикой степи. 

Взрослые люди, облечённые высокими должностями, могли бы на этом слёте поучиться у детей думать. Но им, как убеждает сегодняшняя практика использования лесов, привычнее принимать решения, не обременяя себя мыслями о последствиях, которые придётся расхлёбывать сегодняшним школьникам. 

Слёт школьных лесничеств, в котором нынче приняла участие 41 команда (3 школьника плюс руководитель), это, за исключением нескольких познавательных экскурсий, сплошные состязания в знаниях и практических навыках, связанных с ведением лесного хозяйства. Первый день – индивидуальные соревнования на звания лучшего юного ботаника, зоолога, лесовода. День второй – комплексная командная эстафета, в которой теория густо замешана на реальной практике: надо, к примеру, определить представленные в натуре квартальный столб и деляночный, сориентироваться на местности, определить визир лесосеки с помощью буссоли, специальным прибором измерить высоту дерева, проверить умение пользоваться курвиметром и очень многое другое. Детские знания и навыки поражают даже судей, в числе которых, кроме профессиональных лесоводов, профессора, преподаватели иркутских университетов и академий.

Ольга Белых, доцент кафедры биологии Иркутской академии образования (бывший педуниверситет), судившая конкурс юных ботаников, уверена, что по её предмету знания участников слёта обширнее и глубже, чем у студентов. 

– Конечно, эти школьники знают больше! Вы что!? – удивляется она моему «нелепому» вопросу. – Если бы к нам такие студенты приходили, мы бы только рады были. 

Виктор Соловаров, профессор, доктор наук, завкафедрой прикладной экологии и туризма Иркутской сельхозакадемии, рассказывает, что специальные знания у ребятишек, конечно, разные, но в целом они произвели отличное впечатление. 

– Усть-кутская команда очень запомнилась на нашем этапе, – рассказывает он. – Блестящие ответы. Быстро, лаконично. А в индивидуальных конкурсах мальчик из школьного лесничества Бадинского КЛПХ хорошо выступил. Он очень волновался и баллов набрал немного, зато чувствовалась его тяга к познанию леса и вдумчивое отношение. А это (профессор смеётся) главнее, чем просто что-то выучить. 

Судья Василий Олейник, главный специалист отдела арендных отношений агентства лесного хозяйства, с которым мы говорили, когда через его этап прошла ещё только половина команд, сообщил мне, что уже «присмотрел и взял на заметку» двух ребят из школьных лесничеств Ангарского и Костинского лесхозов. Он уже сейчас не сомневается, что, если они продолжат обучение в вузах по лесоводческим специальностям, из них получатся отличные специалисты. А Александру Луковникову, заместителю руководителя Ангарского лесничества, понравились девчонки из Карымского школьного лесничества: «Они в считанные секунды выдали три правильных ответа на сложные вопросы, мы и опомниться не успели».

Замечу, что перечисленные ребятишки, которыми так восхищались судьи ещё до окончания конкурсов, в число абсолютных лидеров не попали. Оказалось, что есть ребята, обладающие ещё большими знаниями и лучшими практическими навыками в лесоводстве и связанных с ним науках. Но меня больше удивили не знания (я бывал на предыдущих слётах и ожидал, что это будет именно так), а глубинное, внутреннее отношение школьников к лесу. Не выбирая никого специально, при случайных встречах, в разных местах и в разное время я знакомился с участниками слёта и спрашивал, что значит лично для них наш сибирский лес. И никто из них, особо подчёркиваю – ни один член школьного лесничества, не сказал, что лес для него – это древесина и источник материального благополучия. Что это природный ресурс, от которого зависит материальное благосостояние населения. Что это основа экономики. В противоположность расхожему мнению взрослых (в последние годы его разделяют даже некоторые работники лесного хозяйства), никто из членов школьных лесничеств не заявил, что «лес надо рубить, иначе он пропадёт без пользы». Дети воспринимают лес иначе. 

Лишь некоторые, после многих моих наводящих вопросов, соглашались, что какое-то строго ограниченное наукой количество деревьев можно вырубать. Но по очень жёстким правилам. Лена Салабутина, Настя Ермакова и Аня Тарасова из школьного лесничества Балаганского лесхоза, к примеру, подчёркивают, что любые нарушения научно обоснованных правил рубок должны пресекаться уголовным преследованием. 

– Хочется знать больше об окружающем мире. А нас окружает лес. Хочется приблизиться к нему, – объясняет своё «многолетнее» членство в школьном лесничестве Лена Салабутина. Она старшая в своей команде. Перешла в 11-й класс и участвует в областном слёте уже третий раз. Расстроена, что участвовать в следующем слёте ей «помешает возраст». 

– Лес – это же природа, жизнь, воздух, – подхватывают её юные подруги.

– Это мир, в котором человек себя чувствует по-другому, – продолжает размышлять Лена. – Это второй дом, где можно прийти в себя от суеты и всё понять. Он помогает осмыслить жизнь. 

Никогда и ничего подобного от взрослых я не слышал. Даже от знакомых лесоводов. Лена воспринимает лес в первую очередь не материальным, а духовным ресурсом. А у взрослых всё примитивнее. Есть на планете крупные месторождения нефти, газа. Вот и сибирскую тайгу взрослые воспринимают тоже месторождением… древесины. Думают, что, в отличие от полезных ископаемых, оно не иссякнет никогда. А потому – руби, парниша, где и сколько хочешь. В итоге – позор на всю Россию. В прошлом году лесной комплекс нашей области, в очередной раз став «чемпионом страны» по количеству вырубленного леса, не принёс региону ни копейки прибыли. 

Главная цель движения школьных лесничеств – воспитание бережного отношения к природе

Лена, к радости специалистов лесного хозяйства, намерена продолжить в вузе образование, начатое в школьном лесничестве. Она хочет изучать лесные земли. Полагает, что эти знания помогут определить, где можно, а где категорически нельзя заготавливать древесину. Знания земель лесного фонда, по её предположению, помогут исправить те безобразия, которые видит она сегодня: «Идёшь по лесу, а там мародёры какие-то рубят деревья. Незаконно. Без документов. Это варварство. Очень обидно, что люди наживаются за счёт леса». И полагает, что разрешения на вырубку живого леса в каждом конкретном месте могут выдаваться только после согласования с лесоводческой наукой. Она не категорична в своих суждениях, потому что умеет думать: «Не исключаю, что ошибусь с выбором профессии. Но если не попытаюсь её получить, потом почти наверняка жалеть буду. У нас рубят очень много. А леса вокруг всё меньше». 

Тот факт, что лесной комплекс не принёс прибыли нашему региону, скорее всего соответствует действительности. Но это не значит, что он не принёс прибыли никому. Скорее всего, это означает, что прибыль скопилась где-то «в ином месте». Может, в европейской части России, а может, и вовсе где-нибудь на Кипре.

Саша Старкова, Света Сыромаха и Яна Ждан из школьного лесничества Падунского лесхоза от слёта в восторге.

– Мы все из одного класса, лучшие подружки и на таком мероприятии первый раз, – радостно, наперебой представляются они. – И нам нравится защищать природу.

– Защищать? От кого и от чего?

– Ну как же? От вырубок, от пожаров. Надо детей маленьких учить этому. Да и… некоторых взрослых, пожалуй. Нужно же рубить в каких-то пределах, а не в огромных количествах, лишь бы заготовить древесины побольше. Лес может и не восстановиться, если рубят его там, где рубить нельзя. Это неправильно.

– Полтора десятилетия нескончаемого реформирования лесного хозяйства сильно подорвали престиж профессии лесника, – соглашается со мной руководитель агентства лесного хозяйства Иркутской области Владимир Шкода. – Так вот первая и главная цель таких слётов и всего движения школьных лесничеств – это воспитание с детского возраста бережного отношения к нашей природе. В первую очередь к сибирскому лесу. И вторая задача – через такое воспитание сохранить уважение к работникам лесного хозяйства, которое было на Руси всегда. Это передача хороших традиций ведения лесного хозяйства, которые зародились на Руси более двухсот лет назад. Кто бы что ни говорил, но до сих пор именно лесники, и только лесники, занимаются и реальным лесовосстановлением, и уходом за лесами, и тушением лесных пожаров. 

Владимир Николаевич, как мне показалось, старается говорить сдержанно. Избегает острых оценок и определений. Должность обязывает соблюдать дипломатичность в высказываниях. Мне проще. Поэтому скажу, что «сохранять» уважение к профессии лесохозяйственника поздно. Как бы ни было горько это признать, но былое уважение теперь уже необходимо возрождать. И ещё руководитель агентства несколько раз произнёс слово «лесник». Напомню, что новый Лесной кодекс, перевернувший (по моему убеждению) государственное управление лесами с ног на голову, напрочь уничтожил эту самую распространённую в лесном хозяйстве профессию. Нет больше в России лесников. Нет лесных сторожей, объезжающих на кобылках свои обходы. В русском языке слово «лесник» осталось лишь в собирательном значении, обозначающем всех работников лесного хозяйства. 

Впрочем, я не уверен, что и само лесное хозяйство в России живо. Оно постепенно подменяется лесным контролем с неосуществимыми на практике полномочиями из-за жесточайшего финансового дефицита.

– А что ты хочешь, если новейшая история превратила рубль в единицу измерения нашей жизни, – ответил на мои размышления знакомый лесовод, не выдержавший государственного хаоса в лесном хозяйстве и потому переметнувшийся в частную лесозаготовительную структуру. – Я ушёл в бизнес, потому что теперь, при сохранившемся бесправии, мне платят зарплату в пять раз больше. Моя задача – объяснить хозяину, как рубить правильно, как минимизировать ущерб растущему лесу. А он потом сам решает, стоит ли к моим советам прислушиваться. Когда работал в лесхозе, было то же самое. Я грозил пальчиком арендаторам, зарегистрированным где-то в европейской части России, а они решали, стоит ли обращать внимание на нищего лесника, если государство, наделив его достаточными полномочиями на бумаге, всё равно не даст денег на реализацию этих полномочий. 

Новый Лесной кодекс и (тем более) современная нормативно-правовая документация продолжают превращение уважаемого народом лесника – хозяина леса в примитивного лесного статиста. Откуда уж тут уважение! Поэтому и уходят из лесного хозяйства настоящие, в том числе и потомственные, специалисты. Поэтому их места всё чаще занимают… нет, даже не случайные люди, как считают некоторые. Это было бы полбеды. Не исключаю, что их места занимают люди, специально нанятые для этого лесным бизнесом. Поэтому учителя, понимающие лес, и оставшиеся работники лесного хозяйства, считающие защиту живого леса делом чести, не жалея личного времени возятся с ребятишками. Они торопятся передать им традиции российской лесоводческой школы, в которой главенствуют духовность и общегосударственные интересы. 

– Важно объяснить ребёнку, что лес – это в первую очередь не деньги, не древесина, а среда нашего обитания, – определяет цель создания школьного лесничества Ольга Кулакова, учительница биологии, руководитель чунской команды – победительницы слёта. – Мы живём на лесной земле, а не на древесине. Мы все родились в лесном посёлке Октябрьском. Это наша малая родина. У нас с Татьяной Георгиевной Давыдовой, она работает с детьми от лесхоза, общая задача – помочь ребятишкам понять лес. Живой лес. Тогда они его полюбят. И сохранят. 

– Я верю в наших ребятишек и в их наставников, – говорит Владимир Шкода. – В конце концов, смутные времена бывали в России не раз. В том числе и в государственном лесном хозяйстве. Но обязательно наступали времена осознания и исправления. Главное – не растерять лучшие традиции национальной лесохозяйственной школы и сохранить уважение к профессии хранителя живого леса, чтобы было кому осознать и исправить…