издательская группа
Восточно-Сибирская правда

Виртуальная пресс-хата

Как соблюдаются права человека в Иркутском СИЗО

Давно хотела увидеть собственными глазами так называемую «пресс-хату» – камеру следственного изолятора, в которой с помощью изощрённых пыток заставляют арестованных давать признательные показания и брать на себя вину в чужих грехах. Про СИЗО-1 Иркутска пишу уже 30 лет. Раньше любую камеру этой тюрьмы можно было без натяжки назвать камерой пыток. Заключённые содержались в нечеловеческих условиях: спали в три смены из-за нехватки мест на нарах, ели вонючую баланду из перемороженной гнилой капусты, страдали от отсутствия вентиляции. Тюрьма была переполнена втрое даже по советским меркам, далёким от европейских стандартов. Теперь помещения здесь напоминают скорее гостиничные номера: к услугам арестантов телевизоры и холодильники, чистое постельное бельё, меню на выбор, возможность заказать любимое блюдо. Для женщин – душ в номерах, для ранее не судимых мужчин – двухкомнатные камеры, где можно смотреть любимую телепередачу и пить чай с конфетами, не мешая соседу спать.

И всё-таки сомнения остаются: в километровых тюремных лабиринтах скрыть парочку «пытошных», наверное, не так уж сложно. Такого же мнения, кстати, уполномоченный по правам человека в Иркутской области Иван Зелент: «Когда приходим проверять жалобы, заявители от своих претензий обычно отказываются. Но осадок на душе остаётся. Может, прокуратура прикрывает сотрудников тюрьмы?». Не этим ли объясняется факт: в прошлом году 770 доследственных проверок по жалобам на насилие в учреждениях исполнения наказаний области завершились отказными материалами. 

Вот почему, когда при очередном визите в СИЗО я встретила председателя Общественной наблюдательной комиссии по Иркутской области Олега Сафронова, проверяющего жалобу арестанта на «беспредел», тут же напросилась к нему в компанию. В наблюдательную комиссию обратилась адвокат, заявив, что её подзащитный С. подвергается насилию: она сама видела ссадины и кровоподтёки у него на голове. Встретиться с молодым человеком пожелал также помощник начальника регионального управления ФСИН по правам человека в пенитенциарных заведениях Александр Самойлов, получивший подобную жалобу. 

Подследственный, которого обвиняют в разбойных нападениях, рассказал, что разбил себе голову сам в день поступления в СИЗО. По его словам, оперативники в милиции упорно допытывались, куда он спрятал оружие и где скрывается подельник. «Я не виноват, – заявил арестант. – Поэтому от сотрудничества со следствием отказался наотрез. Тогда опера пообещали, что позвонят в СИЗО и договорятся, чтобы меня посадили в пресс-хату. Там, мол, из меня выбьют нужные показания, а если не начну говорить, что требуется следствию, – «опустят». Когда насмерть перепуганного парня завели наконец в камеру следственного изолятора, он не стал дожидаться «пыток», а сразу начал биться головой об угол и кричать. «От страха, – пояснил он. – Я в СИЗО первый раз, порядков здешних не знал». Арестанту была оказана медицинская помощь, с ним поговорили психологи. Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что телесные повреждения, признанные лёгкими, пострадавший нанёс себе сам. Ко времени посещения правозащитниками парень уже успокоился и к сокамерникам, таким же, как и он, первоходам, никаких претензий не имел.  

– Типичная ситуация, – говорит Олег Сафронов. – При проверке подобных жалоб каждый раз оказывается, что побои нанесены либо вообще не в стенах изолятора (прибывшие сюда в обязательном порядке проходят медицинское освидетельствование), либо в тюрьме – самим арестантом из страха перед мифическими пытками.  

Миф о пресс-хатах в следственных изоляторах родился, между тем, не на пустом месте. В то время, когда пенитенциарные заведения входили в систему МВД, эти слухи имели под собой вполне реальную почву. В то время у оперативников СИЗО действительно был план по раскрытию преступлений прошлых лет, содействие следствию входило в их служебные обязанности. Даже когда заключённые вырвались из «милицейских объятий», раскрываемость преступлений ещё довольно долго оставалась одним из показателей оперативной работы в СИЗО. Лишь в прошлом году из рейтинга убрали строчку, заставлявшую тюремщиков проявлять заинтересованность в признательных показаниях тех, кто помещён под стражу. 

Заместитель начальника оперативного управления ФСИН по Иркут-ской области Алексей Гиричев рассказал о приоритетах своей службы. Кстати, очень немногочисленной. Сыщики, по его словам, озабочены теперь исключительно тем, чтобы не допустить побега из учреждения и совершения в его стенах новых преступлений. Объём работы у них очень большой: достаточно сказать, что только за полгода в СИЗО-1 Иркутска предотвращено 395 преступлений, 44 побега из-под конвоя, 7 попыток дезорганизации. «Мы не будем сырьевым придатком следствия», – категорически заявляет начальник следственного изолятора Игорь Мокеев. Нынче за полгода ему поступило 903 жалобы от заключённых, тогда как в прошлом году за такой же период – только 628. И начальник этим фактом очень доволен: по его мнению, это свидетельствует о доверии к нему арестантов. «Если бы не было обратной связи, надежды на то, что я разберусь по справедливости, люди жаловались бы, наверное, не мне, а в управление», – резонно замечает руководитель, недавно удостоенный ведомственной награды – медали «За усердие в службе». 

Члены Общественной наблюдательной комиссии (их всего пятеро) – в исправительных учреждениях очень частые гости. Руководитель комиссии Олег Сафронов, по его словам, выезжает в зону разбираться по жалобам не реже четырёх раз в неделю. О предстоящем посещении в известность тюремное начальство обычно не ставит, хотя по инструкции положено. Но двери для правозащитников в учреждениях и без того теперь открыты. Неравнодушие к судьбам людей, лишённых свободы, Олег Сафронов проявляет давно. В середине 90-х годов пришёл в Фонд Александра Любославского и попросился в помощники. Позже работал в комиссии по правам человека при губернаторе Борисе Говорине, а последние 10 лет управляет правозащитным Фондом «Фемида» в Ангарске. Руководителем Общественной наблюдательной комиссии Сафронова избрали не случайно: он не только знаком с проблемами подследственных и осуждённых, но и пользуется у них доверием. В первую очередь, из-за своей дотошности. Руководство ГУ ФСИН поменяло после его проверок не одного и не двух руководителей отрядов и даже учреждений, которые пытались наводить в зоне свои порядки, игнорируя закон. Зато многим осуждённым он помог освободиться условно-досрочно. Благодаря вмешательству правозащитников, осталась в прошлом практика, когда начальство из-за своих амбиций задерживало за колючей проволокой вставших на путь исправления.

В поездках по учреждениям председателя наблюдательной комиссии часто сопровождает Александр Самойлов. Если в других регионах общественные наблюдатели находятся с представителями системы исполнения наказаний, что называется, в контрах, то в Приангарье обычно удаётся достигать взаимопонимания. В том числе благодаря позиции правозащитника в погонах, на которого, по его словам, многие сослуживцы «имеют зуб». «Несмотря на многолетнюю службу в системе, взгляд у моего коллеги остаётся «незамыленным». Нарушений он замечает даже больше, чем я, человек со стороны», – делится Олег Сафронов.

В этом году в наблюдательную комиссию Иркутской области поступило от заключённых и их близких порядка 70 заявлений. В то же время помощнику начальника управления службы исполнения наказаний Александру Самойлову пришлось разбираться с двумя сотнями письменных заявлений и таким же количеством обращений по телефону, которые обязательно регистрируются. По указанию начальника управления генерала Павла Радченко, кстати, письма к его помощнику по правам человека не вскрываются в канцелярии, как и обращения к прокурору и самому начальник ГУ ФСИН. 

Такое взаимодействие ведомственных и общественных правозащитников себя оправдывает, уверен Олег Сафронов: «Раньше из зоны чаще уходили жалобы в Москву, но какой от этого толк? Все письма всё равно возвращались в управление ФСИН, и ответ готовил тот же Самойлов. Не лучше ли сразу вместе с ним проверить сигналы и устранить недостатки?». Кстати, и аргументы для правительства России, необходимые при разбирательстве дел, инициированных иркутянами в Европейском суде, готовит тоже Александр Самойлов. 

На что же жалуются сегодня лишённые свободы земляки? По словам правозащитников, давно уже нет претензий на условия содержания, в том числе в следственных тюрьмах, карцерах, штрафных изоляторах. Кормят сегодня в зоне лучше, чем в больницах и детских домах на воле. Бывая в колониях, Олег Сафронов не забывает снять пробу из общего котла. Кстати, и после разборки с жалобой С. мы прошли с ним в подсобные помещения СИЗО. На кухне познакомились с поваром пятого разряда, который в тюрьму пришёл из одного из известных иркутских ресторанов. После приговора он принял предложение отбывать наказание за грабёж, работая в хозобслуге СИЗО. Так что на качество блюд сидельцам сегодня жаловаться грех. Директор столовой Лидия Толмачёва открыла для нашего обозрения холодильники с дневным запасом продуктов: 140 кг мяса и 160 кг рыбы на 1300 человек. В собственной пекарне тюрьмы выпекаются к каждому приёму пищи свежие булки – 600 кг в сутки. 

Жалобы у заключённых теперь довольно своеобразные. Одним не нравится, что их заставляют маршировать и петь патриотические песни – такие «воспитательные меры» отменили после вмешательства правозащитников. Другие осуждённые отказываются ходить в сапогах, желают носить за колючей проволокой туфли – решить проблему с обувью тоже не стало проблемой. Ещё бывают жалобы на работу почты, магазина, аптеки, плохую телефонную связь. Эти недостатки обычно устраняются сразу после посещения правозащитников. 

Теперь телефоны-автоматы устанавливают даже в следственных изоляторах. Получив разрешение следователя, арестованный может купить карточку и поговорить с родными. «За полгода, – говорит начальник Иркутского СИЗО, – изъято 18 сотовых телефонов при обысках. А когда стали анализировать содержание разговоров, оказалось, люди просто хотят пообщаться с родными. Так что нарушений, надеемся, будет меньше, когда «Сибирьтелеком» установит автоматы в каждом корпусе учреждения. Эта работа уже проводится». 

Гораздо сложнее решать вопросы с переводом осуждённых в другие регионы, ближе к дому. Таких жалоб приходит немало: в исправительных учреждениях Иркутской области отбывают наказание жители Якутии, Тывы, Екатеринбурга, других регионов. Они теряют связь с семьёй – и это большая проблема. Правозащитники в подобных случаях направляют ходатайства в Москву, но ответы приходят не всегда положительные. А вот просьбы тувинцев, которым одно время не разрешали разговаривать по телефону и отправлять письма на родном языке, правозащитникам удовлетворить удалось. 

На «беспредел» же, по словам Олега Сафронова, гораздо больше жалоб поступает из изоляторов временного содержания, которые подведомственны МВД. И условия содержания там гораздо хуже, чем в системе исполнения наказаний, и сотрудники нередко распускают руки. Но руководство областного ГУВД не имеет привычки приглашать членов Общественной наблюдательной комиссии на заседания коллегии и другие совещания. И мнением правозащитников, как и злоупотреблениями сотрудников ИВС, не интересуется. Между тем введённая в системе исполнения наказаний практика заслушивать правозащитников и незамедлительно реагировать на их претензии вполне себя оправдывает. «Зачем в Страсбурге отвечать за «беспредел», когда можно решить проблемы дома?» – такова сегодня позиция тюремного ведомства. 

Читайте также

Подпишитесь на свежие новости

Фоторепортажи
Мнение
Проекты и партнеры