– Почему вам как историку стал интересен именно период гражданской войны? 

– Историк всегда колеблется между местной тематикой и общемировой, общероссийской. В теме гражданской войны мой интерес привлекла сначала личность Колчака, белое движение, а потом, как оказалось, малоизвестная и практически забытая Первая мировая война, которая, на мой взгляд, имеет большое значение в истории нашей страны. События взаимосвязаны иногда причудливым, неоднозначным образом, и когда мы восстанавливаем причинно-следственные связи, можем найти какие-то выходы в современность. 

Во время гражданской войны обе стороны вели борьбу за Иркутск. На набережной и прилегающих улицах в 1917 и 1918 годах неоднократно разворачивались весьма яркие эпизоды, и в нашем городе всегда была возможность к ним прикоснуться. В Белом доме располагалась ЦентроСибирь – центральный исполнительный комитет Советов Сибири – с небольшим гарнизоном, он был объектом атаки юнкеров. На улице 5-й Армии, тогда Троицкой, располагалось Иркутское военное училище, 2-я школа прапорщиков – это здание современного художественного музея, а чуть дальше, за стадионом «Труд», – 1-я школа прапорщиков, ныне одно из зданий медицинского университета. 

В студенчестве я часто бывал в библиотеке, а когда выяснилось, что бои между красными и юнкерами происходили прямо на лестнице Белого дома, интерес закрепился, что ли. 

Много следов Иркутска военного ещё сохраняется в архитектуре, в облике города.

– Что за силы сражались в Иркутске?

– Столкновения начались 8 декабря 1917 года по старому стилю, закончились 17 декабря. Надо сказать, к началу революции Иркутск имел военно-чиновничий и торговый характер. Рабочих в городе практически не было. Самое крупное предприятие,  предшественник нынешнего завода тяжёлого машиностроения, – военные обозные мастерские, где было 300 рабочих. Пролетарский костяк, на который могли бы опереться большевики, был очень узок. Поскольку Иркутск – город генерал-губернаторский, он рассматривался как столица Восточной Сибири. В годы Первой мировой войны здесь было открыто несколько временных школ для подготовки офицеров, и поскольку город был центром военного округа, офицеры и стали тем магнитом, вокруг которого формировались антибольшевистские силы. С другой стороны, как образно писал один из очевидцев, иностранец, «все уголовные Сибири собрались в Иркутске, чтобы поддержать советскую власть». Известный летописец города Нит Степанович Романов пишет, что иркутян, покидающих город, на мостах и выездах красная сторона обыскивала и грабила. 

Мимо бывшей школы прапорщиков, видимо с перемены, спешат студенты в белых халатах,
выглядывающих из-под курток и пальто

– Каково было соотношение сил в тех боях?

– К 1917 году в Иркутске размещались четыре запасных полка, которые готовили пополнение для фронта. Иногда они достигали численности до 10 тысяч человек каждый. Порой, пишут очевидцы, город был просто забит солдатами. Казарм не хватало, общественные здания – рестораны, кинотеатры, театры – были заняты под квартиры для солдат. Уже к концу 1917-го эта численность стала сокращаться. По разным оценкам, от 6 до 10 тысяч этих солдат приняли участие в боях на стороне большевиков. Кроме того, в городе начала формироваться красная гвардия из немногочисленных рабочих. Позднее большевики вызывали подкрепление из Черемхова, Канска, Ачинска, Красноярска. 

– Кого больше поддерживали мирные горожане? 

– Особенно на начальном этапе гражданской войны большая часть старалась остаться в стороне от противоборства. Население Иркутской губернии составляло порядка 700 тысяч человек, из них на территории губернии за белых сражались порядка 4 тысяч, около 8-10 тысяч – на стороне красных. В разные периоды силы, особенно те, что поддерживали  большевиков, эволюционировали. Особую роль играли иностранцы, в частности венгры. Отсюда у нас улица Красных мадьяр. У белых это были чехи. Интересно, что красные, оправдывая свои поражения в 1918 году и своё поведение в 1920-м, упирают на контрреволюционность Иркутска, не-сочувствие горожан. Ещё одним фактором стала позиция крестьян-переселенцев, особенно многочисленных в Нижнеудинском уезде. У нас линия шла не между крестьянами и помещиками, а между старожилами и переселенцами, между казаками и переселенцами.

– Насколько тяжёлыми были бои?

Погибших в боях в декабре 1917-го 60 юнкеров и офицеров
отпевали в Михаило-Архангельской церкви

– Установление советской власти в разных городах тогдашней России было связано с вооружёнными конфликтами разной интенсивности. Особенно напряжённые столкновения происходили в Москве, сравнительно легче большевики победили в Петрограде. Бои в Иркутске были вторыми по кровопролитности после московских. В декабре 1917 года они шли в течение недели на улицах города, причём большевики массово применяли артиллерию. Батареи стояли на левом берегу Ангары, в Глазково. Стреляли по тем районам, которые, как они считали, заняты юнкерами. Страдали мирные горожане, было разрушено несколько примечательных зданий. Общее число жертв – убитых, раненых, утонувших, замёрзших – по оценкам, свыше тысячи человек. 

– С обеих сторон?

– Да, причём большая часть – мирные жители. Если говорить о погибших в декабрьских боях, это примерно 60 юнкеров и офицеров двух  школ прапорщиков и военного училища, их отпевали в Михаило-Архангельской (ныне Харлампиевской) церкви, здесь же венчался Колчак. В метрических книгах эти люди перечислены поимённо, как и погибшие мирные жители. С формулировкой «погибшие за утверждение Советской власти» похоронили 229 человек. Где списки их – непонятно. Из них 107 солдат и красногвардейцев похоронили рядом с Белым домом, причём склеп соорудили из его разобранной ограды. В сентябре 1918-го уже белые перенесли захоронение на Амурское (Лисихинское) кладбище. Советская власть же настояла, чтобы юнкеров похоронили за оградой Знаменского кладбища.

Мы уже покинули набережную и, по щиколотку в талом грязном снегу, идём в сторону Иркутского медуниверситета на улице Красного восстания.

Останавливаемся напротив небольшого здания, дом номер три. Мимо бывшей школы прапорщиков, видимо с перемены, спешат студенты в белых халатах, выглядывающих из-под курток и пальто. 

– С какими событиями связана судьба этого здания?

На улице 5-й Армии располагалось единственное за Уралом высшее военное училище

– К началу гражданской войны, периоду становления советской власти в Иркутске, в четырёх заведениях обучались по 300–500 юнкеров, которые по окончании получали первые офицерские чины. Прилегающая территория до революции была занята воинскими частями, здесь стояли и обычные полки, которые в Первую мировую ушли на фронт, поэтому она стала одной из первоочередных целей красных. Обстреливали с того берега, а орудия тогда не имели прицелов, да и сами артиллеристы были не очень квалифицированны, поэтому страдали прилегающие кварталы деревянной застройки, и в конце концов она полностью выгорела. Уже после окончания гражданской войны здание стало анатомическим корпусом медуниверситета. Деревянные пере-крытия были восстановлены, надстроен этаж. 

Те казармы, которые были здесь построены, когда Россия надеялась взять реванш после русско-японской войны, были востребованы для подготовки солдат в годы Великой Отечественной войны. Большевикам пришлось перенять опыт и отказаться от наиболее одиозных утверждений коммунистической идеологии. 

– Например?

– Что Россия – тюрьма народов, что Кутузов и Суворов – царские сатрапы. Как сказал один из исследователей, история показывает, что традиции эгоизма удавались России гораздо хуже, чем традиции самопожертвования. Эгоизм предсказуем, а самопожертвование путает противнику карты, и, в конечном счёте, именно оно дало нам страну с огромными просторами, богатыми недрами, многонациональный уклад, который при счастливом стечении обстоятельств может стать источником силы России. И военные традиции должны быть изучены, осмыслены. 

Многие меры колчаковского правительства были инерцией каких-то предшествующих проектов. Они не бросили всё на победу, а продолжали решать задачи освоения Северного морского пути, поиска месторождений никеля, открытия иркутского университета. 

Ещё в 1917 году большевики издевательски посмеивались над белыми, называя их политическими младенцами. Белые были не готовы проводить такой же систематический террор, идти на военные компромиссы. А большевики руководствовались ленинским девизом: «На любую их принципиальность мы ответим  нашей беспринципностью». Может быть, в этом и был некий смысл белого движения – даже на грани поражения не поступаться принципами. Можно смеяться или сочувствовать тем офицерам, которые сражались в Иркутске, потом скитались в нищете в эмиграции. Но их участь оказалась в итоге более привлекательной, чем участь их противников, погибших от рук своих по выдуманным обвинениям. 

Огибаем стадион «Труд» и мимо драмтеатра движемся в сторону улицы 5-й Армии.

– Есть персонаж того периода, судьба которого вам кажется интересной?

– Непосредственно связаны с Иркутском два деятеля – Александр Васильевич  Эллерц-Усов и Пётр Петрович Гривин (Гривиньш). Оба по месту своего рождения и корням – латыши, проходили здесь службу в воинских частях и к моменту революции стали полковниками. 

После установления советской власти в Иркутске возникло офицерское подполье. Законспирированные вооружённые ячейки возглавили два этих человека. Летом 1918 года при содействии чехов и словацкого корпуса советскую власть начали свергать, эти ячейки стали разворачиваться в регулярные воинские части. Гривин возглавил 1-ю Сибирскую дивизию, самое восточное из колчаковских соединений, которая участвовала в боях на Урале. Среди современных историков дискутируется вопрос, как бы пошла гражданская война, если бы после формирования в августе 1918 года эту дивизию не отправили сражаться за обладание Кругобайкальской железной дорогой, а сразу перебросили на Урал, на Волгу. Есть мнение, что исход войны мог быть другим. А Эллерц остался в тылу формировать воинские части. Позднее у него возник конфликт с гражданскими властями в лице эсеров, и он был отсюда удалён. Вернулся в Иркутск уже после поражения белых и был расстрелян ВЧК за неповиновение советской власти. Гривин же был застрелен за невыполнение приказа другим белым генералом, Войцеховским, в период поражения. У людей сдавали нервы.

Выходим на улицу 5-й Армии. Здесь, в доме № 65, с конца 19 века располагалось Иркутское военное училище, единственное военное высшее учебное заведение за Уралом на тот период. Сейчас здание выглядит печально, из-под разноцветных слоёв штукатурки, словно сквозь дыры на ветхой одежде, непристойно выглядывает голый кирпич. Мемориальная доска гласит, что здесь в 20-е годы учился будущий первый комендант Берлина Николай Берзарин.

– И преподававшие офицеры, и в дальнейшем офицеры Иркутского гарнизона с семьями проживали здесь, – тот же Эллерц-Усов владел усадьбой, – поэтому они имели такие личные связи с городом, – объясняет Павел Новиков. – Здание очень старое. Училищу его уже не хватало, в годы Первой мировой войны строился новый комплекс, который позднее станет ИВАТУ, и даже при Колчаке эти казармы достраивались. Одна из газет того времени царских чиновников и подрядчиков упрекала в слишком тщательном подходе к стройке: там делали гранитную облицовку, бетонные лестницы, а не деревянные. 

Мы идём по улице 5-й Армии. Когда эта самая армия вошла в Иркутск, третьим лицом в её командовании был Вениамин Свердлов, родной брат Якова Свердлова, в честь которого назван район в городе. А их старший брат Зиновий был переводчиком у главного сибирского интервента генерала Жанена, главнокомандующего войсками Антанты в Сибири. 

– Напомните, пожалуйста, чем известна 5-я армия. 

– Когда в начале 18-го года большевикам понадобились силы для борьбы с внутренней контрреволюцией, были образованы 16 армий. Первые пять сражались на Восточном фронте, и самой активной участницей была именно 5-я. По мере того как большевики побеждали, число армий здесь сокращалось, они перемещались на другие фронты, а 5-я до последнего преследовала белые войска. Здесь она дислоцировалась, участвовала в проведении мобилизации, продразвёрсток. Командующие менялись, наиболее известный из них – Тухачевский, хотя его роль здесь не была очень существенной.

Авангард 5-й армии – 30-я дивизия, позднее получившая название Иркутской, вошла в город по Троицкой улице. Позже дивизия сыграла решающую роль в победе над Врангелем на юге, потом участвовала в погоне за отрядами Махно, также получила один из орденов за решение продовольственной проблемы, а как бы сказали сейчас – за организацию голодомора на Украине, фактически за изъятие хлеба у местного населения. Свой след 30-я дивизия оставила не только в истории, но и на карте Иркутска: одна из улиц носит её имя. 

Выходим на берег Ангары. Правее нынешнего моста ежегодно наводился понтонный мост. В небольшом особняке, где сейчас находится областная служба по охране объектов культурного наследия, располагалась прогимназия Гайдук. 

– Здесь был один из, как тогда говорили, районных штабов красных, – рассказывает историк, – который пытались штурмовать белые. У понтонной переправы произошла ещё одна сцена тех событий. Юнкера, захватившие прогимназию, увидели на том берегу огромную толпу черемховских шахтёров, которые с детьми, с женщинами и с пустыми мешками прибыли в Иркутск в надежде поживиться чем-нибудь в буржуазном, чиновничьем городе. Тут их встретили пулемёты. Как написал один из красных участников, «сотни бойцов  за светлое будущее трудящихся были унесены ледяными волнами Ангары». В летописи Нита Романова ярко описаны мародёрство красных, их идея сжечь город, когда не выходило победить юнкеров. Большевики терпели поражение, вынуждены были заключить договор о коалиционной власти, но со своей стороны этот договор не выполнили. Описание сцены, которое сделал комиссар временного белого правительства Лавров, возможно, тоже не лишено предвзятости. Он пишет: «очевидная необходимость не допустить в город новые группы мародёров вынудила нас открыть огонь». 

Я смотрю на быструю тёмную воду Ангары, какие-то брёвна на том берегу и никак не могу представить черемховцев, вооружённых несколькими охотничьими ружьями, на понтонном мосту. 

– Нужно сохранить то, что известно, – неожиданно говорит Павел Новиков. – То, что помнили очевидцы тех событий, ещё жившие в Иркутске 20-30 лет назад, сегодня не так просто атрибутировать. Например, снимок 1919 года: по улице Большой идёт крестный ход, а на тротуарах стоят солдаты. Что это такое? Почему? Пока это с трудом, но можно определить. Или снег на берегу Ангары, на этом месте, где мы сейчас, стоят орудия, причём очень старые. Куда они смотрят, для чего? То ли по льду стрелять, чтобы разрушать затор, то ли для праздничного салюта. При этом историю гражданской войны изучать проще, чем, скажем, послевоенное время: 1960–70-е годы являются гораздо большим белым пятном – ни мемуаров, ни воспоминаний…