Свёрток хранился более века

119 предметов, из них более 50 – писем и телеграмм, остальное – книги, брошюры, предметы домашнего быта. Все это 11 декабря прошлого года в Музей истории города Иркутска им. А.М. Сибирякова принёс иркутянин, генеральный директор ОАО «Байкалкварцсамоцветы» Александр Камошин. 20 февраля 2024-го состоялась торжественная церемония подписания документов о дарении. «Разбирали мои знакомые старый дом либо на улице Марата, либо в предместье Марата, это нужно еще уточнить у них, там в углу на чердаке в свёртке и были найдены эти вещи, – рассказал Александр Камошин. – Я сам коллекционер, собираю монеты царского времени. Попалась вот эта коллекция, мне про неё рассказали. И можно сказать, подарили. Она находилась у меня чуть больше года, после было принято решение передать её в Музей истории Иркутска. Я открывал некоторые письма, пытался читать, но часть была в удручающем состоянии, они были склеенные, подмоченные, подгоревшие. Я не стал прикасаться к этим бумагам, потому что любое прикосновение их разрушало. Так и созрело решение передать все документы в музей. Это наша история, история нашего края. Я кое-что знал, что это человек, работающий на прииске, семья воцерковлённая. Не хотелось, чтобы переписка эта затерялась, потому отнёс в музей».

Свёрток на чердаке старого дома, по-видимому, был спрятан ещё во времена революции, но неизвестно, переносили ли его с места на место, или он пролежал тут более сотни лет. Пока новые хозяева не купили дом и не попросили разобрать чердак, никто о нём не знал. Большая удача, что свёрток сохранился, так как зачастую старые дома сносят экскаваторами, и тщательного их осмотра никто не производит. Люди, которые нашли свёрток, и подарили его Александру Камошину, рассказывали, что там было и письмо девушки Марии. Она сообщала родным, что к ней обратился священник с просьбой спрятать золотой крест, Библию и другие предметы церковной утвари. «Мария, судя по другим письмам, которые мы уже расшифровали, была глубоко воцерковлённой, постоянно посещала храм, – рассказывает главный хранитель Музея истории Иркутска Жанна Лукьянова. – Священник, по-видимому, ей доверял, потому и обратился с просьбой спрятать крест. Конечно, эта легенда нас заинтересовала, мы с благодарностью приняли находку в фонды».

Сотрудник фондов Екатерина Коновалова провела сухую чистку предметов и привела их в порядок. Внутри письма сохранились достаточно хорошо, пострадали в основном книги, часть конвертов. На некоторых конвертах можно разглядеть и марки, и адреса, сохранились сургучные печати. А когда стали читать письма, тут открылась новая история. Письма о золотом кресте, которое могло быть написано только после революции, в стопке не было. Более того, стало ясно, что все переданные письма – дореволюционные. Александр Камошин не мог этого знать, к нему конверты попали в плохом состоянии, и разбирать он их самостоятельно не решился. Оказалось, все письма принадлежат временному отрезку с 1870 по 1895 годы, плюс одно «открытое письмо» за 1 мая 1917 года (о том, что в Киренском храме скончался от разрыва сердца священник). Стало ясно, что в дореволюционных письмах, конечно, никто не мог просить спрятать крест.

– Когда мы прочитали письма, стало ясно, что это семейная переписка представителей купечества, и связаны эти письма, по предварительной версии, с семьёй золотопромышленников Потаповых, что жили какое-то время в Иркутске по улице Мыльниковской, ныне – Чкалова. Сначала на адресах на письмах были номера домов, а потом просто – «Ул. Мыльниковская, собственный дом». Письма в основном шли на прииски, в частности в район Киренска, Бодайбо. Это очень интересное чтение, поскольку перед нами 25-летняя переписка семьи Потаповых с родственниками и друзьями, в частности – с семьей Преловских. Но точно установить, что это за Потаповы, нам ещё предстоит. – Мы сделали запрос в архив по поводу проживания семьи Потаповых и Преловских в городе Иркутске на улице Мыльниковской».

Пока известны лишь кусочки этой мозаики. «Глава семейства Михаил Иванович Потапов, вероятнее всего, был золотопромышленником, но в каком статусе – в письмах не встречается», – рассказывает Жанна Лукьянова.

Тот ли Потапов?

Если обратиться к базе данных «Хроники Приангарья», и просмотреть дореволюционные издания, то встретишь вот такой справочник: «Образцы и формы прошений, заявок, договоров и других бумаг по золотопромышленным делам, со включением законоположений, таблиц и других сведений, относящихся до золотого промысла…». Книга вышла в 1894 году, автор – Иван Преловский, инженер, который работал маркшейдером на строительстве Транссибирской железной дороги. За этот труд он был удостоен звания почётного гражданина Иркутска. И вот в этой книге много раз упоминаются члены семьи золотопромышленника, олёкминского купца 2-й гильдии Михаила Ивановича Потапова. Иван Преловский, приводя образцы документов, часто ссылается на эту семью. Встречаются вот такие цитаты: «По доверенности олёкминского купца Михала Иванова Потапова, жена его Мария Петровна Потапова руку приложила». В документах упоминается олёкминский купец 2-й гильдии Владимир Иванович Потапов (возможно брат Михаила Ивановича). Есть упоминания и о детях – Иннокентии Михайловиче Потапове, Владимире Михайловиче Потапове, Александре Михайловиче Потапове.

Встречаются несколько представителей семьи Преловских – Анна Степановна и Иван Павлович Преловские, Василий Иванович Преловский. Часто у Василия Преловского указан статус – потомственный почётный гражданин, а его адрес проживания такой: «По 1-й части Иркутска, по Мыльниковской улице, в доме Потапова».

Есть и любопытный «Образец краткого договора купли-продажи прииска», где продавцом выступает олёкминский купец 2-й гильдии Владимир Иванович Потапов, а покупателем – Василий Преловский. А прииск называется «Капитолино-Александровский». В письмах же, переданных в музей, встречаются имена детей Михаила Ивановича Потапова – Капитолины и Александра. А вот сам составитель книги, Иван Преловский – дед известного советского литератора Анатолия Преловского. По-видимому, Василий Преловский, живший в «доме Потапова» – его отец.

Однако что же за девушка Мария? Хотя письма про крест в пачке документов не было, сотрудники музея установили, что несколько писем из стопки принадлежали Марии Михайловне Потаповой, дочери золотопромышленника. Судя по письмам, девушка глубоко верила в Бога. И история про то, что ей мог быть передан в революцию церковный крест, не кажется неправдоподобной. В статье Тамары Крючковой «Хроника преследований и репрессий церковно-священнослужителей и монашества Иркутской епархии…» рассказывается, что 16 января 1929 года были арестованы игуменья Иркутского Знаменского монастыря Рафаила (в миру Евстолия Семеновна Хлыновская), монахини Евстолия (в миру Анна Митрофановна Суходольская). А также – Анна Андреевна Щеголева и Мария Михайловна Потапова. Обвинение было таким – хранение знамени, вышитого в 1919 году в монастыре для встречи атамана Семёнова. Сейчас это знамя, в своё время переданное в Иркутский окротдел ОГПУ, хранится в Иркутском областном краеведческом музее. Та ли это Мария Потапова, или однофамилица – ещё предстоит установить. По крайней мере, это тоже верующая женщина и полная тёзка дочери купца Потапова.

Юнкерское или семинария?

– Переписка оказалось очень личной, трогательной, – говорит Жанна Лукьянова. – Из писем ясно, что супруги не всегда находились вместе. Марие Петровне приходилось рожать детей без мужа, потому что он находился на прииске, супруга жаловалась мужу, что в городе очень много детей болеют, а хорошего доктора не найти. Есть замечательные воспоминания о том, как праздновали в Иркутске Пасху, на Тихвинской площади. Есть описания землетрясений, каких-то важных событий из жизни Иркутска.

Как ясно из писем, «глубоко уважаемый папенька» (так почтительно называют дети отца в своих посланиях), жил в этот период в основном на приисках. Вот один из адресов: «Село Витим на Средний прииск, Милостивому Государю Михаилу Ивановичу Потапову». А пишет ему сын Александр Потапов, проживающий в Иркутске по улице Мыльниковской, 10, «в имении Потапова». Есть письма и от дочери, они в основном адресованы матери, Марии Петровне Потаповой. А в Иркутске, как стало ясно из писем, проживали бабушка с внуками, и различный люд – приказчики, управляющие. Они обычно слали доклады, сметы о расходах, например, на репетиторство, поскольку сын Александр в своё время готовился к поступлению в Юнкерское училище. Из писем стало ясно, что отец настаивал на военной карьере, а вот сын, которому тогда было 16-17 лет, мечтал поступить в Иркутскую духовную семинарию. На трёх страницах в одном из писем сын объясняет, что не сможет справиться с испытанием по физике, даже с нанятыми репетиторами. А приказчик, которой нанимает репетиторов, высказывается матом в отношении сына, заявляя примерно следующее: «Твою мать, тебе ни один репетитор не поможет». Сын пишет, что и мышечная масса у него маленькая, не для Юнкерского училища, а вот в Иркутской семинарии этого и не требуется. Однако письмо завершается таким пассажем – если отец всё же будет настаивать на Юнкерском училище, сын смирится с этой судьбой. В итоге он всё-таки поступил в Духовную семинарию.

История продолжается

Все письма уже отсканированы, сейчас сотрудникам музея предстоит их разобрать, описать, перевести в вордовские файлы. «Нужно разобрать почерк, учесть, что написаны письма по правилам дореволюционной орфографии, в письмах встречается множество иностранных слов и букв, – говорит Жанна Лукьянова. – Однако к этому быстро привыкаешь, уже начинаешь легко читать. Самое удивительное в этих письмах – сердечность, доброта. Мы отвыкли уже от таких писем. Если моё поколение ещё писало письма бабушкам и дедушкам, то сейчас эта культура уходит. А тогда, в конце 19-начале 20 века искусство письма было на высоте, это и особенное уважительное обращение к батюшке и матушке, и поздравление с Днём Ангела, церковными праздниками, и обязательный вопрос о том, здоровы ли родители. В письмах используются удивительно красивые обороты речи, которые сегодня уже не встретишь. Часто в одном письме дети писали и матушке, и батюшке. И в конце одного письма отцу сын просил: «Батюшка, передайте письмо на обороте листа маменьке. Отец тоже очень трепетно относился к детям, переживал за них, требовал писать регулярно. И в каждом письме просил благословения своей маменьки, ведь бабушка жила с внуками в Иркутске».

Когда письма будут переведены, начнут составляться запросы в архивы. Обратятся исследователи и к научным сотрудникам музея, чтобы точно определить, что это была за семья. В Иркутске достаточно много исследователей, которые изучают историю купечества, и смогут помочь в поисках.

В числе других переданных в музей предметов – открытые письма, содержащие краткие сообщения о денежных переводах, тетрадочка со стихами Пушкина и других поэтов, написанная девичей рукой. «Видно, что дневник очень дорог сердцу девушки, почерк очень старательный, красивый», – говорит Жанна Лукьянова. По-видимому, сохранились личные вещи дочери золотопромышленника. В их числе – «Вестник моды» за 1890 год, рекламный проспект по формам и моделям мужских и женских шляп, «Самоучитель изящных искусств» 1873 года, несколько книг, связанных с правилами богослужения, истории церкви, сочинение о.Иоанна Кронштадского «О еретичестве графа Льва Толстого».

Вместе с письмами лежало очень много фотографий, сделанных в иркутских фотосалонах, например, В.А.Диннес. К сожалению, фотографии не подписаны. Возможно, на фото изображены члены семьи Потаповых и их родственники, друзья. Всё это предстоит еще изучить, это большая научная работа. Но уже сейчас ясно, что Александр Камошин сделал очень ценный подарок музею истории Иркутска. На встрече в музее предприниматель передал в дар ещё несколько вещей из найденных на чердаке старого дома: отреставрированный старинный замок, тюремный значок и щипцы для завивки волос. Возможно, когда-то прояснится и судьба того самого письма о золотом кресте, который спрятала девушка Мария.