Накануне 65-го юбилея нашей области журналист Владимир
Фирсов встретился с В. Сахаровым и попросил рассказать
его о себе.

— Владимир Васильевич, вы ведь не коренной сибиряк?

— В августе этого года исполнилось 55 лет, как я приехал
в Иркутск. Было это в 1947 году. Тогда мы, четверо выпускников
Муромцевского лесотехникума — Анатолий Панкратов, Николай
Сипягин, Владимир Хритов и я прибыли по распределению
в Восточную Сибирь. Этот край в моем представлении всегда
ассоциировался с прекрасным и загадочным Байкалом. А
когда мы в теплый воскресный день 30 августа прибыли
в Иркутск, то и сам город нам очень понравился. Конечно,
в первое время на Байкале нам побывать не удалось. Нас
сразу подключили к делу. Предложили каждому на выбор
три леспромхоза: Иркутский, Вознесенский и Зиминский.
Мы разыграли жребий, куда кому ехать, и мне достался
Иркутский. Там я и начал свою трудовую биографию с мастера
лесозаготовок.

— Биография у вас, можно сказать, сложилась удачно,
вы многого достигли, у вас немало государственных наград,
но вот на лацкане пиджака я вижу у вас только знак почетного
гражданина Иркутской области.

— Да, этот знак как бы воплотил в себя все мои годы,
что я отдал Иркутской области, и, в первую очередь, ее
лесной индустрии. И этот знак является как бы ответным
признанием моего служения Иркутской области. Поэтому
он мне дорог. Среди работников леса этот титул только пока
у меня. Но, надеюсь, что в скором времени, как говорится,
в нашем полку прибудет. В настоящее время у нас в отрасли
много достойных людей.

— Значит, не оскудел еще лесной комплекс Приангарья
своими кадрами?

— Я убедился, что годы перестройки и реформ сильно
подорвали лесную отрасль Иркутской области, но кадровый
состав в большей своей части сохранился. К тому же остались
добрые традиции, деловые связи. Так называемый человеческий
фактор в леспроме всегда был на ведущем месте. Условия
работы у нас в лесу можно сравнить только с шахтерскими:
трудно и небезопасно. Случайные люди в нашем деле долго
не задерживаются. А настоящих тружеников всегда хватало.

Помнится, когда я начал только работать мастером в Иркутском
ЛПХ, меня приятно поразила открытость и доброжелательность сибиряков,
их готовность всегда прийти тебе на помощь. Возможно,
эти лучшие человеческие качества в новом поколении сибиряков
подрастерялись, но в середине XX века сразу после Великой
Отечественной войны человеческие отношения были более
простыми, теплыми. Поэтому у меня тогда сразу появилось
много друзей. Тогда мы мало заботились о себе. Весь
свой энтузиазм, все силы отдавали производству. В недавно
вышедшем из печати сборнике «Лесной комплекс Приангарья.
Век ХХ.» я называю многих и многих, с кем мне пришлось
одолевать те трудности, которые стояли перед нашей отраслью
в разные годы.

Можно сказать, мне везло на моих непосредственных начальников
и моих помощников. Вот директором Иркутского леспромхоза
работал Леонид Акинфович Бондаренко, толковый был руководитель,
энергичный, слово у него не расходилось с делом. Он сумел
вывести леспромхоз из отстающих в передовые.

— Ваш первый сибирский рубеж, Владимир Васильевич.

— Вот Иркутский леспромхоз и был первым рубежом в моей
трудовой биографии. Здесь я постигал практическую школу
жизни. А затем вновь теория — три года учебы в Красноярском
лесотехническом институте (так тогда назывался Сибирский
технологический институт). Трехгодичное отделение в
институте было организовано для производственников.
В 1957 году я окончил институт с отличием, вернулся
в Иркутск и был направлен главным инженером в Зулмайский
леспромхоз. Это недалеко от города Зима. Директором
леспромхоза был Алексей Николаевич Воробьев.
В 30-е и 40-е годы Алексей Воробьев был
известен в Приангарье как первый стахановец, знаменитый
тракторист. По ледяной дороге в Большереченском леспромхозе
вывозил на тракторе за один рейс по 1100 кубометров
древесины.

Воробьев был новатором по натуре, с большим практическим
и жизненным опытом. Как говорится, мы быстро нашли общий
язык, особенно что касалось различных новшеств, передовых
методов организации труда, внедряли бесприцепную хлыстовую
вывозку, крупнопакетную погрузку. Строили тракторные
и автомобильные ледяные дороги. Наше предприятие было
на хорошем счету в управлении лесной промышленности
области. Видимо, это и послужило моему дальнейшему продвижению
в работе.

— Оказались у нового рубежа?

— Да. В 1960 году мне предложили возглавить Нижнеудинский
леспромхоз. Это было очень сложное предприятие, один
из самых крупных леспромхозов в области. Нижнеудинский
ЛПХ заготавливал и вывозил до 500 тысяч кубометров древесины
в год. Здесь действовал цех лесопиления и домостроения,
четыре лесопункта, где также имелись цеха лесопиления.
Сплав леса велся по Уде. В итоге мне как директору
ЛПХ надо было решать массу проблем ежедневно. В своей
работе я постоянно опирался на хороших специалистов
на различных участках предприятия. Именно благодаря
им я не утонул в массе неотложных производственных дел,
а имел возможность заниматься новаторством. Так впервые
в лесной отрасли страны мы внедрили у себя технологию
разработки лесосек методом узких лент. Мы ушли от практики
сжигания сучьев в летне-осенний период. Сучья стали
укладывать на волока, так называемые лесовозные усы,
подминать тракторами, и лесовозы не вязли в грязи. Резко
сократились лесные пожары. Наша идея нашла затем широкое
применение в других регионах страны.

Нижнеудинский леспромхоз стал для меня настоящей
школой становления как специалиста, как руководителя.
А следующим серьезным рубежом в моей биографии явилось
новое назначение — главным инженером развивающегося
комбината «Братсклес». Начальником комбината был Павел
Павлович Стариков, который, на мое счастье, тоже оказался
человеком творческим. При его помощи я продолжил на
предприятиях «Братсклеса» внедрять разработку лесосек
узкими лентами. Помимо названных выше достоинств этой
технологии, она позволяла лучше сохранять подрост, повышала
безопасность труда на лесозаготовках. Этот метод в 60-е
и 70-е годы стал широко применяться в нашей области
и в целом по стране.

— В Братске вы думали остаться надолго?

— Да. Братск в конце 60-х годов быстро рос, развивался.
Мне нравилось там жить и работать. Но судьба уготовила
мне новый рубеж — быть руководителем всего лесопромышленного
объединения «Иркутсклеспром». Решение о моем новом назначении
было принято Минлеспромом в 1969 году. Скажу откровенно,
я засомневался в своих силах и предложил на эту должность
других руководителей. На мой взгляд, «Иркутсклеспром»
мог возглавить начальник комбината «Тайшетлес» Виктор
Иванович Пименов (к сожалению, он в этом году ушел из
жизни) или начальники комбинатов «Братсклес» и «Иркутсклес»
Павел Павлович Стариков и Иннокентий Михайлович Кокорин.
Однако мою кандидатуру поддержал Иркутский обком партии,
и мне оставалось только согласиться.

И вот долгих шестнадцать лет мне пришлось брать и держать
самый ответственный рубеж в моей жизни — руководить
почти пятидесятитысячным коллективом лесозаготовителей,
лесообработчиков других подотраслей лесного комплекса
Приангарья. Всесоюзное лесопромышленное объединение
«Иркутсклеспром» в 70-е и 80-е годы было одним из
самых мощных в Минлеспроме СССР. Объединение заготавливало
свыше 22 миллионов кубометров древесины в год. В 1969
году этот показатель был в два раза меньше.

— С чего вы начали как руководитель «Иркутсклеспрома»?

— Надо было знать обстановку, которая царила в самом
аппарате объединения. Была какая-то нестабильность в
руководстве. Упала исполнительская дисциплина. А, как
известно, рыба гниет с головы. Поэтому пришлось начинать
с себя. Вскоре подтянулся и управленческий коллектив
объединения. Моими надежными помощниками в разные годы
были главные инженеры Л. Дранишников, А. Скоробогатов,
В. Белкин, Е. Кудряшов, мои заместители И. Копаев,
В. Лебедев, Н. Ракустов, другие. Некоторые
из этих товарищей были затем приглашены в аппарат Минлеспрома
СССР. Так Анатолий Скоробогатов возглавил одно
из основных управлений Министерства, а Иван
Копаев стал зам. министра лесной промышленности СССР.

— Вы были всегда сторонником различных новшеств в отрасли,
не боялись перемен…

— Пожалуй, так. Я был против разных застойных явлений,
за перемены. Но не ради таковых, а за глубоко продуманные
действия, с расчетом на результат. Этим я руководствовался
все шестнадцать лет, находясь в кресле начальника объединения.
Семидесятые годы в этом плане для «Иркутсклеспрома»
стали поворотными. Мы объединились с «Иркутскдревпромом».
В его состав входили все деревообрабатывающие комбинаты.
В перспективе к нам должны были влиться комбинаты
«Узбеклес», «Таджиклес», «Киргизлес», «Укрлес». В 1976
году нам был передан «Узбеклес» с пятью леспромхозами.
Безусловно, эти изменения осложнили управление предприятиями.
Пришлось искать более оптимальные формы и методы управления.
В итоге вместо пяти комбинатов: «Иркутсклес», «Тайшетлес»,
«Братсклес», «Леналес», «Илимсклес» — было организовано
16 производственных объединений на базе головных предприятий-леспромхозов,
лесодеревообрабатывающих комбинатов, сплавконторы и
ремзавода.

— Что все это дало?

— Прежде всего, улучшилось оперативное управление предприятиями,
меньше стало неразберихи, повысились объемы заготовок,
вывозки и переработки древесины. Затем было «золотое»
десятилетие, когда «Иркутсклеспром» был в Минлесбумпроме
в числе первых по объемам производства. Мы вышли на
рубеж 22,8 миллиона кубометров заготавливаемой древесины за год.
Конечно, это был успех. Но с другой стороны мы подошли
к пределу реальных наших возможностей и запасов лесосырьевых
ресурсов. Лесосеки были истощены неоднократными рубками.
Особенно в южных районах области и примыкающих к Транссибирской
железнодорожной магистрали. В эти же годы на полную
мощность заработали три гиганта лесохимии: Байкальский
ЦБК, Братский и Усть-Илимский лесопромышленные комплексы.
Наши предприятия обеспечивали их сырьем. Мы работали
с большим напряжением, план выполняли. Но, кроме плана,
в 80-е годы давалась еще такая нагрузка — принимать
на себя так называемые рубежи. Тогда многие шутили:
взять на себя рубеж — это как положить на горб верблюду
последнюю соломинку, от которой он ломается…

— Рубежи уже не личные, а добровольно-принудительные.

— Да. За невыполнение этих «рубежей» руководителей объединений,
предприятий наказывали так же сурово, как и за невыполнение
государственного плана. Мы тоже грузили на свой горб
эту «соломинку» и везли… И поощряли нас. В 1985 году
министр Минлесбумпрома СССР М.И. Бусыгин даже наградил
меня именными часами за взятие тех «рубежей». А через
несколько месяцев неожиданно предложил мне уходить
на пенсию или возглавить институт Гипролестранс. Видимо,
он не мог простить мне старого с ним спора, когда он
был генеральным директором Усть-Илимского ЛПК. Тогда
руководители лесопромышленных комплексов во всех своих
недоработках и упущениях ссылались на то, что у них
якобы нет сырья. И виновными оказывались мы, лесозаготовители,
а целлюлозно-бумажные генералы как бы реабилитировались.

И, когда во главе Минлесбумпрома встал Бусыгин,
он не забыл своих претензий к «Иркутсклеспрому» и предложил
мне уступить место более молодому, более энергичному.
Не лукавлю, я с облегчением оставил не слишком уютное
кресло начальника объединения. Но, если бы я предвидел,
что наше министерство «прикажет долго жить», то, возможно,
проявил бы свой характер и поборолся бы с министром.
И возможно, мне бы удалось избежать того обвала на
лесопромышленных предприятиях нашей области, который
случился в годы так называемой перестройки и реформ.

Итак, уходил я со своего поста с
легким сердцем. За эти годы удалось сделать многое.
К середине 80-х годов ВЛО «Иркутсклеспром» располагало
мощным кадровым потенциалом — около 50 тысяч человек промышленно-производственного
персонала, в том числе более 25 тысяч человек, занятых на лесозаготовках.
Объединение располагало мощной социально-бытовой базой.
Всего насчитывалось 179 поселков, в том числе 23 городского
типа. Ежегодно вводилось в строй 32 тысячи квадратных
метров жилья. В годы наивысшего своего развития ВЛО
«Иркутсклеспром» включало в себя: 16 производственных
объединений, 145 леспромхозов, 6 лесопильно-деревообрабатывающих
комбинатов, 16 химлесхозов, 2 строительных треста, Усольский
фанерно-спичечный комбинат, 4 ремонтно-механических
завода, совместное российско-японское предприятие «Игирма-Тайрику»,
канифольно-экстрактный завод, научно-исследовательский
институт (ЦНИИМЭ), проектно-конструкторское бюро, 3
лестехшколы, 8 сплавных контор, 5 лесоперевалочных баз
и другое.

По многим производственным показателям мы вышли в число
первых по Минлесбумпрому. А по сравнению с 1969 годом
объемы заготовки и переработки древесины выросли в несколько
раз. Таким образом, якобы не справившись с бусыгинским
«рубежом», я все-таки взял свой многолетний рубеж, и
совесть моя была чиста.

Проработав директором института «Гипролестранс» три
года, я последующие три года жил тихой жизнью пенсионера.
Встречался с друзьями, которые рассказывали, что происходило
в лесной промышленности области. Мне было горько слушать
их рассказы. Многие, некогда процветающие поселки лесозаготовителей
опустели, остановились лесодеревообрабатывающие комбинаты.
Лесная промышленность откатилась до уровня 50-х годов.
Нужно было что-то делать. Оставаться в стороне я больше
не мог. Как-то собрались мы втроем в кабинете генерального
директора объединения «Иркутсклеспром» Василия Григорьевича
Смородина. Помимо хозяина кабинета были еще я и генеральный
директор «Игирма-Тайрику» Иосиф Фомич Подашов. Там я
высказал мысль о создании такой организации, которая
бы помогла сплотить лесопромышленников и уже общими
усилиями бороться с теми кризисными явлениями, которые
тогда глубоко поразили лесную отрасль Иркутской области.

В итоге, в марте 1994 года на общем собрании или, если
угодно, съезде лесопромышленников было решено создать
свой союз. Я коротко очертил перед собравшимися сферу
деятельности союза, его цель и направления в работе.
Мое предложение было принято. На общественных началах
были избраны президент союза лесопромышленников и исполнительный
директор. Наш союз стремится облегчить и упорядочить
работу предприятий лесного комплекса Приангарья. И не
только их, а и тех, кто связан с ними экономически.
И во многом благодаря деятельности нашего союза за
последние четыре года в лесном комплексе Иркутской области
происходит рост объемов производства, улучшилось финансовое
состояние предприятий отрасли, больше стало налоговых
отчислений в казну области.

Разработанная при участии нашего союза концепция лесопромышленного
комплекса Приангарья на 2002-2005 годы предусматривает
рост лесозаготовок до 24,6 миллиона кубометров древесины,
по лесопилению до 3,4 миллиона кубометров, по выпуску
шпал до 2,5 миллиона штук, целлюлозы до 1,5 миллиона
тонн. На осуществление программы развития деревообрабатывающей
промышленности требуется 27,5 миллиарда рублей, которые
нужно еще изыскать. Решение этой задачи поможет резко
уменьшить продажу круглого леса за границу.

— Владимир Васильевич, вы всегда были за углубленную
переработку леса на своих предприятиях. Значит, вы опять
будете содействовать решению этой проблемы в новых условиях?

— А зачем отдавать нашим соседям огромные доходы от
лесопиления. Эти средства нужны нашей области, нашей
стране.

— Владимир Васильевич, а вы, как говорится, на старости
лет не хотите перебраться в родную Владимирщину, рядом
столица?

— Знаете, я вот побывал на своей малой родине и там
понял, что к Сибири я так прикипел, что не мыслю своей
жизни без нее, без друзей-сибиряков, без того, во что
я вложил почти всю свою жизнь. Я рад, что когда-то в
юные, молодые годы сделал правильный выбор и остался
в Сибири. Вот потому, пока еще есть силы, буду служить
моему любимому краю.