С семьей Шериных я познакомилась год назад. Тогда я работала
инспектором по делам несовершеннолетних в Иркутском
аэропорту. В дверях кабинета появилась довольно молодая,
стройная, хорошо одетая женщина. С ней был приятный
на вид мужчина, на руках у которого сидела малютка с
трогательными глазами, рядом стояла семилетняя девочка,
как две капли воды похожая на отца. Эта картина семейной
идиллии тогда даже поразила меня. Обычно ведь нам, инспекторам,
приходится сталкиваться с грязными, полуголодными детьми
и опухшими от алкоголя, опустившимися родителями.

Ирина Михайловна, как представилась мать семейства,
стала со слезами рассказывать о том, что два их сына,
Евгений и Алексей, убежали из дома. Причиной явилось
разбитое на веранде стекло, но признаваться в проступке
никто не захотел.

Женщина плакала, а я представляла себе безрадостную
картину жизни этой семьи. Родители не работают: Ирина
Михайловна занимается детьми, Андрей Анатольевич пытается
найти хоть какой-нибудь заработок. Но в деревне Ревякино работы
нет, а чтобы устроиться в городе, нужна прописка. Из
девяти ребятишек почти все (кроме двух сбежавших сыновей)
инвалиды детства, необучаемые. Вот и мыкается семья
на пенсии по инвалидности да на детские пособия.
Помогает мать Ирины Михайловны, которая живет в Иркутске
и растит старшего сына Шериных.

Меня переполняло сочувствие: столько несчастий свалилось
на эту семью, но родители держатся, как могут заботятся
о детях.

Однако уже через пять минут все мои мысли о высокой
материнской любви были перечеркнуты одной фразой, прозвучавшей
по телефону. Звонила инспектор по делам несовершеннолетних
Иркутского РОВД: «У вас Шерины? Не верьте им! Если б
вы только знали, что это за семья».

И я узнала. Через несколько месяцев пришла работать
в Иркутский РОВД. Участок обслуживания — Ревякинский
административный округ. Первый совместный с администрацией
сельского Совета рейд по неблагополучным семьям. «А
вот тут у нас знаменитые на всю округу Шерины живут,
— сказала мне, выходя из машины, участковый инспектор
Галина Петровна Галанова. И добавила: — Ты только нос
заткни, а то плохо станет».

Увиденное превзошло все мои ожидания: грязная комната,
на стенах в несколько слоев копоть, казалось, здесь
не убирали никогда. Вся мебель — кровать да старинный
буфет вместо тумбы для неработающего телевизора, в котором
уже давно обрели свое убежище стаи тараканов. На голой
панцирной сетке сидит девчушка, все с такими же трогательными
глазами. Немытые уже несколько месяцев белокурые волосы
не поддаются расчесыванию. Из-под грязного платья видны
маленькие, покрасневшие от холода босые ножки. На улице
уже октябрь, а в доме нетоплено.

Из-за перегородки послышались голоса. Заглянув туда,
я увидела еще одну крохотную комнатку. Там на кровати,
сидя на подушках, не имеющих наволочек, ютилась свора
грязных ребятишек разных возрастов. Они с недоумением
уставились на людей, пришедших к ним без приглашения
в гости.

Родителей дома нет, уехали в Иркутск еще два дня назад.
«Это обычное явление, — рассказывает заместитель главы
администрации деревни Ревякино Татьяна Ильинична Волкова.—
Проезд в автобусе у родителей бесплатный, вот и катаются,
самим-то неохота в такой грязи сидеть. Детей бросают
на несколько дней, сами живут у матери в Иркутске. Причина
постоянно одна: муж ищет работу. А дети в это время
по деревне попрошайничают, сидят без еды сутками. А
посмотрите, сколько земли в огороде пропадает, морковину
ни разу не посадили».

В это время на полуразбитой печи что-то задымилось.
Мы не смогли понять, что находится на сковороде. Дети
объяснили: единственная их еда в отсутствие родителей
— сухой жареный рис. Больше они ничего готовить не
умеют, да и не из чего.

Прошло несколько месяцев. Я посещала семью, проводила
профилактические беседы с родителями, составляла административные
протоколы, но ничего не менялось. Детей по-прежнему
бросали одних; старшие, Евгений и Алексей, сбегали из
дома, чтобы попрошайничать в городе и насобирать еды
для младших, бросили учебу в школе.

В декабре прошлого года погиб в автомобильной катастрофе
глава семейства Шериных. Это был удар не только для
жены и детей, но и для всех нас. Как теперь будет жить
семья? Однако, к нашему удивлению, горе Ирины Михайловны
длилось недолго. Оформив быстренько пенсию по потере
кормильца, она стала получать достаточно большую по
сегодняшним меркам сумму: около десяти тысяч рублей.
Казалось бы, закончился для детей голод и холод, можно
постепенно сделать ремонт, приобрести мебель и постельное
белье, посуду, одежду. Мы вздохнули с облегчением: все
в этой семье должно теперь наладиться.

И вот очередной рейд. Но что же мы увидели у Шериных?
Картина все та же, только причина, по которой малыши
сидят голодом и без присмотра, уже другая: мать пытается
устроить их в интернаты Иркутска. Дети ей не нужны.

Такие семьи сегодня, увы, не редкость. На них навешивают
ярлык «неблагополучные». Но их «неблагополучие» объясняется,
на мой взгляд, не тяжелыми обстоятельствами жизни —
отсутствием работы в деревнях, нуждой — а в первую очередь
отношением родителей к детям. В этих семьях матери
рожают на свет детей и уклоняются от их воспитания.
В родителях не просыпаются теплые чувства, какое
бы материальное благополучие на них ни свалилось.И лишение
материнских
прав не является для государства лучшим
выходом из подобной ситуации. «На сегодняшний день только треть
ребятишек, родители которых лишены прав, имеет перспективу
попасть в социальный приют, — рассказывает главный
специалист отдела опеки и попечительства Иркутского
района Любовь Яковлевна Савельева. — Остальные из-за
отсутствия свободных мест в государственных учреждениях
вынуждены жить с родителями».

Какая же судьба ждет малолетних Шериных? Кто-нибудь
позаботится о них?