Замкнули кольцо

На
заключительном этапе Берлинского
сражения историческую роль сыграл
танковый батальон майора В.П.
Лызина.

Василий
Петрович сейчас полковник в
отставке, Герой Советского Союза,
тридцать пять лет уже живет в
Иркутске, где его помнят еще по
работе в организациях ДОСААФ. А в
победном сорок пятом он пришел к
стенам фашистской столицы, пройдя
через всю войну, многое испытав и
пережив. Защищал Москву в сорок
первом. Был ранен в сорок втором. В
составе 2-й танковой армии дрался с
фашистами на Курской дуге. Успешно
форсировал Днепр, Вислу и Одер, не
раз отличившись в боях за
плацдармы.

Должно быть,
обо всем этом подумали, когда
определяли в штабе, кому поручить
ответственное задание: во главе
передового отряда 2-й гвардейской
танковой армии выйти западнее
Берлина и, встретившись с частями
1-го Украинского фронта, замкнуть
кольцо вокруг берлинской
группировки врага. Выбор пал на
комбата Лызина.

— Этот
сможет, — решило командование 65-й
танковой бригады, в которой Василий
Петрович служил уже третий год. —
Его не придется подталкивать в
спину, и он не будет оглядываться на
начальство, согласовывая каждый
свой шаг. Самостоятельный мужик…

Теперь, через
столько лет, я прошу Василия
Петровича вспомнить о том рейде в
обход Берлина с севера.

Он молчит.
Молчит долго, глядя в какую-то точку
над моей головой. Должно быть, это
далеко не просто — вспомнить о том,
что происходило более полувека
назад. Выстроить все это в
последовательную цепочку. Что бы
там ни говорили, а память — все же
инструмент несовершенный. С годами
многое стирается, а кое-что
пропадает, как будто такого и не
было совсем.

Василий
Петрович, переведя взгляд на меня,
теперь смотрит в упор, неторопливо
говорит:

— Ну разве
вспомнишь сейчас во всех
подробностях тот рейд? Их столько
было, что не сразу решишь, какой
эпизод к какому рейду относится.
Ведь только что мы вернулись тогда
из Померании, где мой батальон
совершил 200-километровый
марш-бросок к балтийскому порту
Хорст и овладел им с суши. Или вот:
первым ворвался в пригород Берлина
— Хеннигдорф, где мы огнем и
гусеницами, можно сказать,
раздавили батарею тяжелых орудий
противника. А где этот Хеннигдорф?
На востоке Берлина или на западе?
Ей-ей, не помню. Уже не помню, —
поправляется Василий Петрович.

Согласно
киваю в ответ. По себе знаю —
воспоминания со временем делаются
отрывочными и подчас трудно
увязываются с общей картиной. Но
все же…

— Все же
скажу, что пришлось тогда и
стремительной атакой сбивать
вражеские заслоны, и обходить их
засады, и строить переправу через
реку, и снимать мины с дороги, чтобы
пройти там, где нас не ждали. Нам
надо было не ввязываться в затяжной
бой, а выполнить свою задачу. Вот,
выполняя ее, мы и вышли к городку
Кетцину, самой западной точке
Большого Берлина. Помню, включил
рацию, чтобы доложить комбригу, а
тут воздух сотрясло гулкое эхо
разрывов. Враг встретил огнем. Было
уже не до доклада, который я отложил
на потом, а скомандовал своим
танкистам и повел их в атаку на этот
городок, такой тихий вначале.
Удивило вдруг, что огонь с
городских окраин прекратился. Что
это — ловушка врага? И тут вижу:
навстречу нам с юга мчатся такие же
"тридцатьчетверки". Свои!

Так мы
встретились с передовым отрядом
6-го гвардейского мехкорпуса 1-го
Украинского фронта. Встретились на
площади Кетцина 25 апреля, ровно в 12
часов дня, замкнув кольцо окружения
вокруг Берлинского гарнизона
врага.