Если
надо, я умру без страха…
Это нужно не
мертвым, это нужно живым…

"Мама. Милая мама! Я очень
люблю тебя, отца, Танюшку, Вовика,
своих товарищей. За это я и воюю,
мама! Ты не плачь, а благословил
меня. Я помню, как ты меня провожала.
Ты была замечательная, ты мне
пожелала возвратиться с победой. И
ты не плакала. До самого фронта меня
провожал твой родной образ. Но
теперь я чувствую, ты много
волнуешься, плачешь, ты забыла,
мамуся, свое обещание быть
спокойной и ждать. Надо ждать, мама!
Я вернусь, конечно, ведь больше
вероятности вернуться.
Вот я теперь командир,
несмотря на то, что я одна, бойцы ко
мне относятся прекрасно, они не
оскорблены тем, что командир у них
женщина, и их такое отношение ко мне
заставляет меня быть честным
командиром.
Если надо, я умру без страха. Так
требуешь наша земля, Родина,
которую я люблю безгранично. Ты,
мама, жена старого коммуниста, мать
троих детей, двое из которых —
участники боев с немецкими
оккупантами, поэтому ты должна быть
готовой ко всему. И если кто-нибудь
из нас погибнет — все равно надо
держать голову прямо.
Мне сейчас тяжело, что ты плохо
чувствует себя, что материально вы
плохо обеспечены, но мои боевые
товарищи не увидят слез на моих
глазах.
Да, война принесла всем горе и
слезы, но… плакать нельзя, нужно
мстить, и мечтать, и не думать
только о личных переживаниях, а
думать о тысячах погибших и
замученных. Мы видели черные
злодейства немцев, их
нечеловеческие издевательства над
женщинами и детьми. Разве я могу
думать о сохранении только своей
жизни? Нет, конечно, и ты это
прекрасно понимаешь. В нашей части
все молодые бойцы и все идут в бой с
поднятой головой. И каждый из них
пишет своей матери: "Мама! Свой
долг я выполню, будь спокойна!"
И я очень прошу тебя, не волнуйся.
Знаю, что вам нелегко, знаю, что
здоровье твое плохое, но ко всему
еще твое постоянное волнение.
Я постараюсь чаще сообщать о себе,
чтобы ты не расстраивалась, но
предупреждаю, могут быть большие
перерывы… Это значит — писать не
имею возможности. Значит — нужно
ждать весточку.
Вот пока и все, мои дорогие! Я что-то
расписалась. Танюшка, милая, береги
маму. Ну, пока! Мамуся! Поправляйся!

Целую вас
крепко-крепко.
Горячо любящая вас Шура.
15 августа 1943 г."

… Ее
разбудили мощные залпы
артподготовки. В траншеях, куда она
добралась ползком, собрались все
те, кому надо было идти на Рыбки. Их
было уже вдвое меньше, и они
вжимались в землю перед броском,
прохладную и росную после теплой
августовской ночи.

По цепочке из
рук в руки потекли к ней
четвертушки тетрадных листов с
наспех накарябанными словами:
"Если погибну, прошу считать меня
коммунистом". Листочки она
аккуратно сложила в свой партбилет,
туда, где давно лежала ее записка со
словами, адресованными отцу:
"Если погибну, то прошу сообщить
моему отцу, что его наказ я
выполнила, как подобает
коммунисту".

Они выбили
немцев с ближайшей высотки после
короткого, но яростного боя. Высота
была доминирующей, и вскоре на их
батальон обрушились "юнкерсы"
и "тигры". Потом была атака,
вторая, третья, четвертая… Гибли
рядом бойцы, ее товарищи. В двух
соседних взводах погибли
командиры, и там стали отходить к
спасательному обрыву. Это грозило
гибелью всему батальону, и политрук
Постольская бросилась туда. Лицом к
лицу столкнулась с растерянным,
безоружным солдатам. Рядом ползли в
стороны еще, еще… Она выхватила
автомат, дала очередь в воздух.

— Посмотрите!
— закричала она. — Две девчонки на
поле оттаскивают ваших раненых
товарищей! Неужели вы бросите их?!
Разве погибнуть от пули в спину
лучше, чем в лоб! Занимайте позицию!

Она вернула в
окопы бронебойщиков, и вскоре два
танка на рубеже остановились,
задымили… Деморализованный взвод
бросился за ней в отчаянную
контратаку и победил.

Она никогда
не узнает, что за тот бой была
представлена к награде — ордену
Отечественной войны II степени. Не
успеет узнать она и того, что
санинструктор их батальона Маша
Тихонова в том бою уничтожила 13
фашистов и вынесла с поля боя 14
бойцов.

Что
санинструктор Варя Демина убила 5
немцев и вынесла 13 раненых.

Что недавно
принятые в ряды ВЛКСМ Кудрявцев и
Резниченко по своей инициативе
зашли в тыл к немецким
пулеметчикам, прижавшим наших к
земле, и забросали их гранатами.

Всего этого
она, вчерашний комсорг батальона и
политрук с 16 августа, с
сегодняшнего числа так и не узнала.
Уже в затишье, после боя, пуля
фашистского снайпера нашла свою
цель.

В тот же день
их похоронили на окраине Рыбок в
братской могиле.

Не дождался
военный корреспондент Ершов
обещанного разговора. В блиндаже на
грубосколоченном столе,
рассматривая записку к отцу,
пробитую пулей вместе с
партбилетом, прочел с дозволения
начальства последнее письмо к
матери… Долго рассматривал
фотографию девушки, с которой еще
вчера пил здесь, за этим столом,
жидкий армейский чаек. С фотографии
смотрели на него нежные и чистые
глаза девчонки с кудрявыми
волосами. Лейтенант Ершов вздохнул
и взялся за перо.

"Мама,
милая мама! — записал он первые
строчки будущего очерка. — Я очень
люблю тебя, отца, Танюшку,
Вовика…"

Но было еще
одно, теперь уже действительно
последнее письмо из части, в
которой служила Александра
Постольская. Это письмо ее отцу —
Сергею Александровичу
Постольскому. Шли бои, и оно было
написано лишь через 20 дней ее
фронтовым товарищем Иваном
Шмелевым.

Вот оно:

"6 сентября
1943 года

Многоуважаемый
Сергей Александрович!

С прискорбием и болью
сообщаем, вам, что ваша дочь,
Александра Постольская, 16 августа
погибла смертью храбрых в
ожесточенных боях с фашистами. Это
случилось под деревней Рыбки
Сафроновского района Смоленской
области.
Ваша дочь проявила в этих боях
исключительный героизм, смелость и
отвагу. Она дралась с противником
без единой капли страха, с полной
уверенностью в полной победе
нашего правого дела.
Своей смелостью и отвагой она
воодушевляла бойцов, поднимая их в
дерзкие атаки на врага.
Часть, в которой Александра
являлась комсоргом, с честью и
достоинством справилась с задачей,
в чем огромная заслуга вашей
дочери.
Вечная память героям, погибшим в
этих боях за свободу и
независимость Родины! Все бойцы и
командиры поклялись отомстить
врагу за смерть нашего лучшего
боевого товарища Шуры
Постольской".

Она погибла
на третьем году войны. В свои
неполные двадцать два года.

Война отняла
у нее юность: после окончания школы
до начала войны прошли лишь два
года.

А жизнь ее
складывалась счастливо и
правильно. Так она считала. У нее
был замечательный отец, которому
она доверяла беззаветно, и мать,
которую она нежно любила. Еще был
брат Вовка и Татьяна — сестра. Отец
был военным человеком, семья часто
переезжала с места на место, и за
три года до начала войны они
оказались в Иркутске. Она училась в
9-м и 10-м классе в средней школе N 11.
Шура Постольская закончила ее и
поступила в Томский индустриальный
институт.

А потом
началась война. Уходили на фронт
мужчины — это было часто. Уходили на
фронт женщины — это было редко,
много реже. И это было правильно, и
никто никогда не упрекнул бы ее,
если б она не стала проситься на
фронт. Тем более что она со своими
подругами училась только по
вечерам, урывками. Днем они делали
мины. По триста, четыреста
процентов нормы.

И все же она
вырвалась на фронт. Радистка,
командир отделения, потом комсорг
батальона. В партию ее приняли
досрочно — по боевой
характеристике.

У нее был
характер бойца: бесстрашного и
упрямого.

У нее был
характер женщины: нежной и ранимой.
Как женщина, она имела законное
право на продолжение рода. Могла
стать матерью и растить своих
детей.

Но она пошла
на фронт и погибла.

Борис
АБКИН.