Далеко
ли держим путь?

Ирина
ОВСЯННИКОВА, областной комитет
статистики

Охота к перемене мест
ослабевает. И это бесспорно. Да и
как оспоришь данные статистики? А
она беспристрастно
свидетельствует: интенсивность
миграционных перемещений за
последние 7 лет снизилось более чем
на треть. Причем такие
"несерьезные" причины выезда,
как командировка или турпоездка, в
расчет не принимаются. Миграция
предполагает смену места
жительства, с выездом из данного
населенного пункта. Таких отважных
в году минувшем сыскалось 43 души на
каждую 1000 проживающих в Приангарье
(в 1992 г. — 69).

Что же
заставляет тронуться с насиженного
места? Причины могут быть разными.
Достаточно редко, но все же
случается, что толчком к переезду
служит экологическое
неблагополучие или несоответствие
природно-климатических условий,
обострение криминогенной
обстановки или межнациональных
отношений (менее 1% в общем объеме
миграции). Более весомой причиной
является отъезд к месту учебы (14%
перемещений). Примерно в каждом
пятом случае побудительным
фактором становится ностальгия
"местного характера", возврат
к прежнему месту жительства. А
преобладают личные, семейные
причины (31,5%). И самую малость
уступает им такой серьезный мотив,
как переезд к месту работы (30,7).

Далеко не
держат путь мигранты? Большинство
из них (61%), и переехав, с родным
Приангарьем все же не расстались.
Специфика внутриобластной
миграции определяется
экономическим развитием региона. В
период интенсивного
индустриального роста (1950-70-е гг.)
село поставляло работников на
ударные комсомольские стройки. В
80-е годы этот поток несколько ослаб.
Перестройка и последовавшие за ней
реформы вызвали обратное явление, в
1988-92 годах происходил отток
городских жителей в сельскую
местность. Это была реакция на
стрессовую ситуацию, бегство от
внезапно подскочивших цен к
личному хозяйству как источнику
собственных (читай — бесплатных!)
продуктов. Но в 1993 году вновь
возобладал переезд сельчан в город.
Эта тенденция сохраняется до
настоящего времени, но с
постепенным усыханием ручейка
миграции. Если в 1995 году 3279 бывших
сельских жителей получили
городскую прописку, в 1998 — 781, то в
1999-м — уже только 456 человек. Да и что
ждет сельчанина в крупном городе?
Жилищная неустроенность и
возможное положение безработного?

В пору
гремевших на весь Союз
комсомольских строек весьма
привлекательными для молодых
романтиков были Братск,
Усть-Илимск, зона строительства
БАМа. Север области требовал много
рабочих рук. Однако миновала пора
романтически манящего запаха
тайги. А "длинный" рубль при
большом желании теперь можно
заработать и проживая не в бараке
или строительном вагончике, а во
вполне цивилизованных условиях. С
прекращением централизованного
финансирования, ростом
транспортных тарифов, нарушением
прежних производственных связей
север утратил свою
притягательность. Именно по
северным территориям кризис ударил
больнее всего. Завоз продуктов для
северян и обеспечение топливом
потребовали немалых средств и
превратились в серьезную проблему.

Начиная с 1989
года, поток миграции развернулся в
противоположном направлении.
Население покидает север, выезжает
в другие районы области, частично —
в Красноярский край, а кое-кто и
дальше (в Западную Сибирь, на Урал и
в Европейскую часть России). За
последние 11 лет с севером
рассталось более 80 тысяч человек,
выехал каждый десятый.

Иркутская
область в целом также несет
миграционные потери. Еще в 1995 году
за счет миграции частично
компенсировалась естественная
убыль населения из-за превышения
смертности над рождаемостью. Но в
1996 году баланс перемещений не в
пользу Приангарья составил 0,9 тыс.
человек, в 1997 — 5,0, 1998 — 2,8, 1999 — 3,4
тысячи.

Благополучие
миграционного итога 1995 года было
обеспечено значительным притоком
из стран ближнего зарубежья, когда
в результате недальновидной
политики новых суверенных
государств, бывших союзных
республик, происходил массовый
возврат русскоязычного населения
на историческую родину. С
постепенной стабилизацией
межнациональных отношений этот
источник пополнения населения
иссякает, в 1999 году прибавка из-за
ближнего кордона составила лишь 0,8
тыс. человек против 6,2 тыс. в 1995 году.
Эти 814 новых жителей Приангарья
возместили отток только в одном
направлении, в дальнее зарубежье.
За пределы бывшего Союза в году
минувшем отправились 834 наших
земляка, к нам же из заморских
земель приехали лишь 70 смельчаков.
В течение нескольких лет обмен с
дальним зарубежьем имеет
отрицательный итог. Подавляющее
большинство эмигрантов (92%)
предпочитают Израиль, Германию и
США. Переезд в другие развитые
государства (Канаду, Грецию,
Финляндию) или в бывшие соцстраны
(Китай, Польшу, Болгарию)
исчисляется единицами. Вполне
естественно, что в Германию и на
землю обетованную стремятся
представители соответствующих
наций. Но в силу частых смешанных
браков туда выезжают и русские. В
числе эмигрантов русских — около 60%,
немцев — 19%, евреев — 12%, украинцев —
5%. Есть и представители других
национальностей.

В результате
переездов без пересечения
государственных границ Иркутская
область также остается внакладе.
Начиная с 1993 года межрегиональные
перемещения приносят нам
отрицательный результат. Больше
всего страдает Приангарье от
выездов в центральный район страны
(в 1999 г. потери составили 1515 человек)
и в Западную Сибирь (1166 человек).
Немало отъезжающих и на
неспокойный Северный Кавказ, убыль
за минусом приехавших оттуда
составила за год 719 душ (для
сравнения: в обмене с Уралом мы
"не досчитались" 620 человек).

Положительный
баланс "прибыл-выбыл"
традиционно наблюдается только при
перемещениях в пределах Восточной
Сибири и в направлении с Дальнего
Востока. И это неудивительно. По
сравнению с дальневосточными
регионами (Амурская, Сахалинская,
Камчатская области), где доход
большей части населения не
превышает прожиточного минимума,
Иркутская область выглядит так же
заманчиво, как в пору освоения
Америки Клондайк и Эльдорадо. А
оплатить переезд с востока на
запад, в глубь России на еще большее
расстояние, вряд ли кому по карману.
Так же трудно приходится и
ближайшим из наших соседей, жителям
Бурятии и Читинской области, где
зарплата ниже, а цены выше
сложившихся в Иркутской области. В
связи с этим и для них Приангарье
весьма притягательно.

Но для
внутрироссийских перемещений, как
и для миграции в целом, характерно
постепенное затухание активности.
Привыкаем к оседлому образу жизни?