Николай Иванович Хохолков, солист музыкального театра имени Загурского,
когда был маленьким, звали просто Колька. Вместе с родителями,
многочисленными братьями и сестрами он жил в небольшой деревушке
Северного Казахстана, часто принимая зимой колючий песок за снег. К Новому
году отец уходил в лес, приносил оттуда березу, которую дома оттаивали и
наряжали как елку.

Из цветной бумаги дети вырезали цепи, звездочки, снежинки и прочие
игрушки, делать которые их научила школьная учительница. Зная по рассказам,
что елка зеленая, ветви березы они раскрашивали тоже в зеленый цвет,
наряжая их поделками собственного изготовления. Хороводом кружили вокруг
чуда-дерева, распевая песенки и рассказывая друг другу стишки.

Но, если честно признаться, с младшими братишками и сестренками Кольке
было не очень интересно. Он с ними нянчился и, переделав все дела, которые
ему поручала мама, ждал вечера. Когда не знавшая электрического света изба
погружалась в темноту, детсадовского возраста семейство укладывалось спать.
Колька, от роду всего одиннадцати лет, бежал во двор и присоединялся к
ватаге таких же, как он, пацанов.

Сколько интересных игр они тогда придумывали! Однажды под Новый год
пробрались на колхозный конный двор и, выбрав самого ретивого жеребца,
запрягли его в телегу, задумав с ветерком прокатиться по ночной деревне.
Каждый из мальчишек умел ловко управлять лошадьми, поэтому запрячь
норовистое животное им не составляло особого труда.

Было здорово, когда рысцой они покатили по деревенской улице, жалея о том,
что их удали никто видит. Но за околицей случилось что-то непонятное:
жеребец заржал, встал на дыбы и, набирая скорость, понесся во весь опор, не
разбирая дороги. Ребятишки, чинно сидевшие в телеге, от такой прыти
свалились в кучу-малу. Прижимаясь друг к другу, они видели только яркий
месяц, несущиеся темные облака, мелькающие ветви деревьев и дорогу,
стремительно приближающую их к кладбищу. Мелькнула надежда, что
жеребец, испугавшись могильной тишины, остановится.

Куда там, наоборот, он понесся со скоростью, которой мог бы позавидовать
локомотив. Сметая на пути кресты, цепляя замерзшие венки и букетики цветов,
он летел, разбрызгивая по сторонам пену, клубами вылетающую из его
постоянно ржащего рта. Телега, подпрыгивая на бугорках могил, накренялась
то влево, то вправо, перекатывая ребятишек из стороны в сторону. Им давно
было не до веселья: если телега перевернется, многим придется пересчитывать
поломанные руки и ноги.

На другом краю кладбища, возле забора, именно в это время проходил
незнакомый мужичок, который, увидев бешено мчавшееся животное с кучей
ездоков, подбежал и ловким движением ухватил его за узду. Жеребец
в одну секунду встал, как вкопанный. Но ребятишки даже «спасибо» не успели
сказать: мужичок как появился, так и исчез, будто и не было его.
Что значило все это? Игра чертей, которые, если верить приметам, любят
поиграть с людьми перед Новым годом, или просто стечение обстоятельств?

Этот случай из своего детства Николай Иванович Хохолков
помнит также отчетливо, как предновогодние застолья в доме своей
матушки: за столом сидит немалая ватага ребятишек, уплетает пироги,
прислушиваясь к вою ветра за окном. Им не страшно: рядом папа, мама и елка-
береза, мирно позвякивающая игрушками на своих ветвях.