!I1!
— Полтора года назад приняли бывший совхоз «Ленский»,
— рассказывает Капитолина Петровна Щапова, председатель
Качугского райпо. — Директором там… о, какая
беспокойная женщина! Коровы у нее как ласточки.

«Ленский» и в более благополучные времена не гремел,
экономически крепким не считался, что же говорить о
сегодняшних, когда и не такие хозяйства валятся. Поэтому
сам факт его существования вызывал приятное удивление:
живой еще.

— Но в последние месяцы уже на ладан дышал.

Это сказал начальник местного райсельхозуправления
М.И. Жданов перед моей поездкой в райпо и в хозяйство.
Когда-то он работал там главным агрономом и потому как
никто другой чувствовал пульс предприятия.

И вот снова я в том хозяйстве, с которым впервые
познакомился чуть ли не 30 лет назад. Знал разных
директоров. Теперь показывали его совсем другие
руководители — Капитолина Петровна Щапова и Нина
Степановна Чернакова. Нина Степановна — директор ООО
«Краснояр», так теперь называется хозяйство. Узнаю его и
не узнаю. Помню, как в первой половине 80-х, когда
область повернулась лицом к селу, именно здесь, в
«Ленском», строительный отряд из Иркутского академгородка
возводил новые
откормочные корпуса. Сколько их тогда понастроили?!
Все-таки свыше двух тысяч бычков на откорме было. А
тогдашний директор Ю.С.Федоров настаивал на строительстве
все новых и новых объектов. Что осталось от того?
Неподалеку от деревянных корпусов какой-то мужичок
спиливает пеньки от срезанных столбов.

— Наш предприниматель, — смеется Нина Степановна и
называет фамилию. — Топить-то избу чем-то надо.

Там тоже когда-то стояли корпуса для скота, возможно, те
самые, что возводил иркутский стройотряд. Оказывается,
немало животноводческих
помещений в районе пустует. Не пропадать же им. Поэтому
различным организациям из-под Иркутска продают наиболее
крепкие, и те увозят их, чтобы потом поставить у себя
добротные стайки. По этому поводу женщины вдруг делают
невеселые выводы:

— Ладно, когда то помещение «лишнее», а если
единственное? Исчезает ферма. С исчезновением фермы
кончается производственная жизнь. Это конец деревне.

И назвали одну из таких. Тут же встрепенулись:

— Что ж это мы на улице гостя держим? Давайте посмотрим
наше хозяйство.

Осматриваем коровник, телятник, живность. И становится
теплее на душе, появляется какая-то надежда. Ведь что
такое сегодня аграрная отрасль? По мнению иных мало
смыслящих в этом, но очень влиятельных, это черная
дыра. И вот через эту «черную дыру» как насосом
выкачивают различные ресурсы, оставляя селу самую
малость, потому и деградирует деревня. Но случаются и
явления прямо противоположного характера. Например, есть
такое райпо, Качугским называется, далеко не богатое,
которое берет и пытается поднять упавший было совхоз. Оно
приобретает 51 процент акций того предприятия.

!I2!

— Менее двух лет назад приняли «Ленский»,
было тут 133 головы крупного
рогатого скота, теперь 194. У нас почти полсотни
коров. Год назад от каждой получали по 1,3 литра молока
— сегодня в четыре с лишним раза больше. Перед прошлой
посевной райпо выделило нам 400 тысяч рублей на покупку
горючего, семян, запчастей. В уставный фонд еще 800 тысяч
внесло. Поэтому и заладилось дело. Но проблем все равно
выше крыши, — вздыхает и улыбается директор.

Роста Нина Степановна невысокого, в ее лице есть что-то
восточное. На редкость живая, подвижная, очень
эмоциональная. Ее директорское кресло
медом не намазано. Хозяйство ко всему прочему на окраине
райцентра находится. Даже в советские времена подобное
расположение массу забот прибавляло их руководителям, а
сейчас… Ведь столько безработных, изменилось
отношение к труду, пошатнулась нравственность.

— Работает у нас с полсотни человек. В прошлом году
заготовили сочные корма, грубые, зернофураж. Сколько
земли в «Ленском» было? Шесть тысяч гектаров, но мы взяли
только две с лишним тысячи. Мало? Да и с этой не знаем
что делать, — смеется Нина Степановна.

Конечно, сегодняшние объемы несопоставимы с теми, что были
10-15 лет назад. Но и это, как говорится, слава Богу.
Предприятие сохранилось, у людей работа, выплачиваются
налоги. И за это благодарят аграрники своих коллег.
Но тут напрашивается вопрос: а что, само райпо безделием
мучается, своих забот не имеет?

Качуг, конечно, не Люксембург, но…

Пытаюсь мысленно представить Верхнеленский регион,
точнее, ту часть его, что протянулась от границы с
Баяндаевским районом и теряется где-то на подходах к
Усть-Куту. Площадь сопоставима, наверное, с таким
государством, как Люксембург. Но в Люксембурге мощная
инфрастуктура обслуживания, разветвленная система
торговли, зажиточное население с его высоким
платежеспособным спросом, а здесь… Здесь одна
Капитолина Петровна со своим райпо вынуждена различные
обязанности выполнять.

— Чем еще занимаемся? — как бы рассуждая, говорит
Щапова. — Дрова заготавливаем, продаем.

— Позвольте! — так и хотелось прервать собеседницу. —
У вас под Качугом тайга необъятная. Топор за
пояс — и…

Впрочем, это мне, городскому, все просто кажется: взял и
срубил. А в той жизни сначала надо лесобилет выписать,
потом спилить и погрузить, вывезти и разделать. К тому же
одной лесиной избу не согреешь.

— Закупаем шесть с половиной тысяч кубометров. Дровами
собственные предприятия обеспечиваем, поставляем по линии
соцзащиты, в Иркутск отправляем, в «Пищевик» прежде
всего, есть такое предприятие при облпотребсоюзе. Покупая
через дрова, мы даем людям работу и возможность
подзаработать.

Выражение «даем людям работу» часто
звучало в рассказе Капитолины Петровны. И это не просто
слова. С каждым годом Качугская потребкооперация (ПК)
расширяет сферу услуг, увеличивает их объемы. Она даже
приняла на себя исполнение ритуальных мероприятий. Да, не
самая светлая тема, но куда от того денешься. Все-таки
воздать последний долг ушедшим в мир иной — святое дело.
Изготавливают кооператоры венки, траурные ленты, тумбочки,
оградки и т.д. Появились свои парикмахеры в селах.
Свой швейный цех открыли при универмаге. Когда-то
был таковой при комбинате бытового обслуживания, но тот
сам еле дышит, и потому не столь давно закрыли цех. Щапова
пригласила оказавшихся без работы женщин, и снова
зажужжали швейные машинки. Такая деятельность позволила
за пять лет открыть дополнительно 116 рабочих мест.

Да, далеко за рамки привычного, традиционного вышли качугские
кооператоры. Они уже не удовлетворяются только своим
районом. Видят, у жигаловцев потребкооперация загибается
— и
протягивают им руку помощи. Открывает Качуг на соседней
территории свои магазины, сначала в пограничных
деревнях и селах, затем почти до Жигалово дошли и уже
взяли направление в сторону Ковыкты. Местное население
только спасибо за это говорит. Но самим качугцам зачем
все это? Ведь у них уже свыше 80 магазинов и торговых
точек, это какая махина. Повсюду надо товар развезти,
учет организовать, за порядком проследить.

— Мы возвращаемся к тому, с чего когда-то начинали:
материально поддерживаем не только пайщиков, социально
поддерживаем все население — такими словами выразила
философию сегодняшней кооперации Щапова.

Что и говорить, благородную миссию осуществляют
представители этого движения. Так и хочется сказать:
«Дорогу кооперации!» Однако дальнейший разговор
несколько остудил возникший было оптимизм.Что
такое потребкооперация? Это организация, которая состоит
из пайщиков. Они вступают в ПК и вносят свой пай. Для
пенсионеров размеры его невысокие, для людей
активного возраста — куда более весомые, для штатных
сотрудников потребкооперации — в пределах месячной
зарплаты. Но если в деревне нет работы, то некоторые
молодые, имеющие возможность устроиться где-то на
стороне, покидают ее, другие же слоняются без дела. С
чем они могут прийти в потребкооперацию? Поэтому
происходит старение ПК. Иное дело люди преклонного
возраста. Пенсию получают, взнос небольшой, а выгода от
участия в ПК солидная. Но об этом чуть позже, а сейчас об
одном из парадоксов кооперации.

Что дает повышение пенсии деревенской бабушке?
Возможность чуточку больше приобрести товаров. А самой
потребкооперации? Появление долговой ямы, только более
глубокой и более широкой, чем была вчера

— Какие товары наиболее ходовые? Продовольственные. 80
процентов нашего товароооборота составляют прежде всего
хлеб, крупы, макаронные изделия, сахар, растительное
масло. Пенсию дают раз в месяц, а кушать каждый день
хочется. Поэтому много продуктов даем под запись. В месяц
реализуем в долг на 1,7 миллиона рублей, в год — на 23
миллиона. По сути производим беспроцентное кредитование
населения. Теряем на этом 23 тысячи рублей.

О тех потерях Капитолина Петровна говорит бесстрастным
голосом. Неприятно, обидно, но отказать старикам в подобных
покупках — это же грех великий взять на душу.
Только заезжие коробейники могут сказать: «Раз нет
денег, деда, то отвали!», а настоящие кооператоры… В
конце прошлого года Качугское райпо сбавило цены на хлеб.
650-граммовая булка стоит теперь 5,5 рубля, для сельских
пайщиков — пять рублей, тем, кто в самом Качуге
проживает, — еще меньше.

Кстати, почти 80 лет назад, в пору НЭПа, широкими шагами
начинала шагать и потребкооперация. В 1926/27
хозяйственном году ее доля в розничном товарообороте
составила 48,5 процента. Только за счет выдавливания
частника эти объемы возросла за три года на 12 процентов.
Плохо это или хорошо, что ПК и госторговля так активно
выживали частника? Есть умозрительный ответ, есть
исторический. Но в сторону споры о прошлом, данные
архивов и старых документов. Сегодняшний день дает свою
оценку такому явлению, как частная торговля. Есть в том
же Качугском районе два отдаленных селения, Чинонга и
Тутура, где живут эвенки. Ну какой торгаш или коробейник
поедет со своим товаром туда, за 170 километров?! И дело
не только в расстоянии и бездорожье. Много ли с того
малочисленного и весьма небогатого населения возьмешь?
Потому-то частник туда и носа не сунет. А кооператоры,
пользуясь зимником, забрасывают в глубинку необходимые
грузы, создают запасы, хотя на два селения имеют всего
одного пайщика. Взять село Магдан — тоже не ближний свет:
90 километров. Кто там видел частника с товаром на
«Тойоте» или на джипе-вездеходе? И тут родная кооперация
выручает.

— Я уже не раз спрашивала: «Скажите, какой вклад вносит
частная торговля? Сколько налогов платит?» Говорят:
«Этого нельзя вам знать. Коммерческая тайна». Какая тут
тайна?! — недоумевает Щапова. — Мы-то называем свои
показатели: товарооборот, размеры налогов. Второе место в
районе по отчислениям налогов занимаем.

Можно понять ее обиду, невозможно понять
государство. Оно способствует уходу частника в теневой
бизнес. И общество теряет от того немало. Только местной
власти близки заботы ПК. Уже два года областная
администрация выделяет средства на возмещение
транспортных расходов.

— Благодаря этому наши товары, которые продаются в
райцентре или где-то в отдаленной маленькой деревушке,
имеют одинаковую цену, — говорит гл. бухгалтер М.И.
Имехеева.

Нам, живущим в городах, такие вещи просто
непонятны. Но вот какое совпадение. Во время работы над
материалом позвонила пенсионерка из Мот Шелеховского
района. Жаловалась на отмену рейсов муниципального
автобуса. На смену пришли частники, цены взвинтил, и ездят
нерегулярно. «Теперь каждому, кто пытается выехать в
город, массу заказов делаем: купи то, другое, третье».
Не удержался, спросил: «Разве потребкооперация вас не
обслуживает?» — «Какая потребкооперация?! Вся торговля
частная. А у нее порою даже мыла не купить».

Про Качугское райпо такого не скажешь. Оно ориентируется
не столько на навар, сколько на массовый спрос. Чтобы
полнее удовлетворить запросы, принимает заявки от
населения. Отсюда рост товарооборота и ускорение
оборачиваемости средств. Деревенский магазин ПК в
большинстве своем три функции выполняет. Свою основную,
т.е. торгует, является закупочным пунктом и одновременно
центром потребкооперации в данной местности. И вот здесь
мы сталкиваемся еще с одним любопытным парадоксом.

Обслуживая собственных пайщиков, Качугское райпо делает
им скидку в десять процентов на приобретаемые товары первой
необходимости. В результате у тех появляется тринадцатая
зарплата или тринадцатая пенсия. Непонятно? Вот случай из
жизни. Пенсионерка В.И. Сокольникова из Качуга за год
приобрела в магазине «Пайщик» товаров на 13 тысяч рублей.
Сбросьте скидку и подсчитайте экономию. За пять последних
лет только по хлебу пайщики получили льготы на 716 тыс.
рублей. Как видим, торговля у кооператоров не корыстная,
она не направлена на то, чтобы выжать доходы любой ценой. И
тем не менее именно торговля является основным делом
потребкооперации, приносит доходы.

Не райсобес, а райпо

Конечно, райпо прежде всего ориентируется на своих. Если
закупает мясо или картошку, то в первую очередь у
пайщиков; занимается ритуальными услугами — опять кое-какие
льготы им предоставляются. Пригласили из города
стоматолога — он штатных работников за полцены
обслуживал. И так далее. Правда, примеры поддержки не
столь кричащие. Что поделаешь, потребкооперация — это,
извините, не богадельня и не райсобес. Ей самой
приходится в трудах праведных да в заботах нелегких
зарабатывать на хлеб. Чего стоит прошлогодняя история с
картошкой. Закуплено ее было немало у населения,
предложили товар бюджетникам Иркутска, а там, по словам
Щаповой, «все лимиты Белоречке передали», хотя качугская
была намного дешевле. Кое-как в Бурятию сбагрили ее. Ну и
большой ли навар получили от такой сделки?

Чем еще живет Качугская ПК? Откуда деньги у нее? И
вообще как сохранилась, ведь в отличие от ситуации
почти 80-летней давности сегодня карт-бланш дан частнику.
Помню, как еще недавно встречал грузовики с водкой в
центре села, без лицензии, без права на торговлю, без
справки санэпидстанции. А торговля с капота «Жигулей»,
«Нив» в первые реформенные годы? Это
же какой удар был нанесен по кооперации, по
государственному и местному бюджету. Говорю об этом
Щаповой, а в ответ:

— Не обольщайтесь, вот потеплеет — и появятся ряды
торговцев вдоль заборов. — И тут же добавляет: —
Сохранились мы благодаря тому, что вовремя перестроились.
Был у нас раньше райпотребсоюз (РПС), сейчас райпо. Тогда
каждое предприятие РПС имело свой расчетный счет, теперь
все находятся на едином балансе.

Они отступили, чтобы перегруппироваться, все силы свести
в один кулак. Некоторые производства закрыли, другие
законсервировали. Ну не дают теперь такой отдачи
промтоварные магазины, резко упал платежеспособный спрос.
Зачем держать их? Зато в Манзурке, в одном из
самых крупных сел по Якутскому тракту, взяли да
организовали в бывшем промтоварном магазине «Закусочную».
(Надо же вспомнить наименование, исчезнувшее из обихода
чуть ли не в 50-е годы.) Тут горячее питание, холодные
закуски, музыка, телевизор. Можно сделать заявку на
проведение какого-нибудь праздника, дня рождения,
заказать кондитерские или кулинарные изделия. Вроде бы не
до праздников сегодняшней деревне, но жизнь берет свое.
Идет сюда молодежь, проводят недолгий отдых и уставшие
шофера-дальнобойщики. Таких закусочных у ПК девять.
Кстати, 90 процентов продуктов в общественном питании
свои, отсюда и хорошая отдача.

А возьмите выпечку хлеба. Казалось бы, теперь, когда
появилось столько мини-пекарен, полуподпольных и вполне
легальных, свободной ниши и быть не должно. Но если в
1998 году (когда, кстати, была избрана председателем
райпо Щапова) свой хлебозавод работал в одну смену, то
сейчас — в четыре. Тогда кооператоры (а они кроме этого
сохранили еще пекарню в Манзурке) производили 766 тонн
хлебобулочных изделий, в минувшем году — 1164. В
отличие от многих районов Качугское райпо может
предложить покупателям ржаной хлебушек, хлеб с добавками
йода, хлеб для диабетчиков. Сами хлебопеки регулярно
проводят выставки-продажи, чтобы лучше знать потребности
населения, и в соответствии с этим меняют, расширяют
ассортимент. Это раньше только кооператоры да Ленский ОРС хлебом
занимались, какой ни испеки — все возьмут. А теперь
рынок, конкуренция, надо чувствовать запросы. Хлебозавод,
кстати, выпускает макароны и в скором времени займется
изготовлением пряников.

!I3!

Планов много. Еще недавно кооператоры активно вели сбор
молока. С наступлением лета шофер Токарев цеплял
квасовозку к своей машине и отправлялся в село. Туда —
хлеб, оттуда — молоко. Оно шло в основном на местный
маслозавод. Но дело оказалось не очень выгодным, и потому
собирается потребкооперация сама взяться за переработку.
Вырастут объемы производства, выручка и т.д., своя МТФ
окажется как нельзя кстати. Но особенно важно, что с
появлением такого цеха будет стимул у селян заниматься
молочным животноводством, начнут они чуточку больше
зарабатывать. Впрочем, на зимний период уже сложилась
хорошо отработанная схема закупа. Жители доставляют в
свои деревенские магазины замороженное молоко. Кружки
запечатаны в полиэтиленовые пакеты, на них фамилия
хозяина. С реализацией особых проблем нет. А вот мяса
заготавливают пока 50 тонн. Между тем производится его в
несколько раз больше. Как повернуть поток на
потребкооперацию? Ведь качугская говядина, равно как и
ольхонская, баяндаевская, особенно ценится гурманами.

…День начинается — появляются вопросы, неделя к концу
— чуточку больше опыта, знаний, понимания у работников
райпо. Хотя, казалось бы, что тут нового? Кооперативному
движению чуть ли не 170 лет. Столько пережито, в таких
переделках пришлось побывать, так много ломок вынести,
иметь в своем багаже богатейшую теорию… Но теория, брат,
суха, вечно зелено древо жизни. Заботами
маленькой заброшенной деревушки живет
кооперация. И если во многих избах отдаленных и
забытых селений еще горит огонек, если люди, пускай и
пожилые, не собираются бросать их и переезжать в города и
поселки, то скажем за это спасибо нашим современным
кооператорам.