Поводов для серьезного раздумья и разговора об этой
премьере театра предостаточно. Вот та, что, можно сказать,
лежит на поверхности: кто сегодня чище, благороднее
и умнее — зверь или оставшиеся после земных катаклизмов
люди. Спор может быть долгим, но симпатии авторов пьесы
и вслед за ними и театра, на мой взгляд, склоняются
в сторону зверя. Но тут встает во весь рост другая тема
— гармония природных проявлений и признание разумности
бытия. В основе этой гармонии лежит величайшее и до
конца, к счастью, не познанное чувство любви. И как
бы исподволь вырисовывается еще одна проблема — сам
человек, его ответственность за судьбы земные. И здесь
театр, мне кажется, оказывается на высоте, его позиция
достаточно зримо обусловлена.

Сергей Болдырев, поставивший спектакль «Зверь», в последние
годы реализует свои режиссерские возможности в различных
театральных жанрах: он много и интересно работал в драматических
театрах, ставил музыкальную комедию. В театре кукол
это вторая работа режиссера. На мой взгляд, при постановке
«Зверя» режиссерские заботы были направлены на интонационную
точность нравственного камертона пьесы и потому было
особое внимание уделено тексту пьесы. В этом смысле
у режиссера были чуткие и талантливые помощники: художник
С. Пекарина, которая создала на сцене некое полуфантастическое
пространство, удобное для актеров, отвечающее некоторой
загадочности пьесы и не раздражающее и не утомляющее
глаз зрителя; музыкальное оформление С. Петенко — волнующее,
трогательное, особо подчеркивающее незащищенность бессмертной
лирики Земли. И, несомненно, актеры, которые в данном
спектакле проявили себя в большей степени как артисты
драматические. Мне кажется, что ипостась (профессиональная)
С. Болдырева как режиссера драматических театров в данном
спектакле проявилась в полном объеме.

В центре спектакля безусловно стоят образы Отца и Матери,
которые несут идею ответственности за продолжение рода
человеческого на Земле, но в отличие от Адама и Евы
они обременены историей пройденной жизни на Земле и
потому у них и масса сомнений, нерешительность, черствость,
жестокость. В. Воронцов и Т. Гуринович представляют
все эти качества в предельно обостренной форме, не стремясь
скрыть их за распахнутостью сценических костюмов и лишенных
какой-либо портретной индивидуальности кукол. Сценический
путь этих персонажей в пьесе не вызывает симпатии, как
не вызывает (или не должен вызывать) сочувствия разум,
лишенный чувства любви, сострадания. Очень мягко, предельно
осторожно решается образ Зверя артистом Е. Степкиным. Актер
и режиссер ничего здесь настойчиво не декларируют, создавая
простор для зрительских умозаключений. И кукла Зверя,
пожалуй, самая яркая и самая симпатичная в спектакле.
Обаятельна Дочь в воплощении актрисы Г. Улан. Именно
она трогательно отражает светлое чувство любви и убедительно
демонстрирует, что утрата его приводит к убогости и
безрадостности существования.

На мой взгляд, режиссер, увлекшись драматическим решением,
в какой-то мере забыл о куклах, ибо их роль явно второстепенна,
весьма упрощены мизансцены, очень прямолинейно решен
отрицательный персонаж — Друг. Однако эти частности
не умаляют театральной значимости новой «взрослой» работы
театра кукол «Аистенок».