С фасада дом представляется двухэтажным, но если посмотреть со двора, то увидится ещё один, встроенный полуэтаж. Вот уже и начинается тайна… И это только начало. В глубине двора — скрытый пристроем двухэтажный «аппендикс» — комната над комнатой, каждая едва ли по четыре квадрата; немного, но достаточно, чтобы скрыться в случае необходимости. Представляете: хозяин кабинета подходит к шкафу — и исчезает в нём, чтоб оказаться в соседней, потайной, комнате?

Только вряд ли это был владелец дома, Исай Матвеевич Файнберг. Он с семейством располагался в соседнем, деревянном, без всякого блеска доме, почти примыкающем к каменному «фрегату». «Капитан» не поднимался на мостик, а скромно плыл рядом по волнам быстротечного времени. Что весьма характерно для Иркутска девятнадцатого столетия. Отстроить палаты каменные и сдать их внаём — такой «странности» есть, конечно, своё объяснение. Капитал нажитой, а не просто доставшийся по наследству, со временем вкладывался в недвижимость — но со временем, когда устоявшийся и далёкий от роскоши быт давал уже ощущение внутреннего комфорта. Пока будущий особняк возводился, купеческая семья тешилась, вероятно, картинками будущей жизни, но потом оказывалось, что дом слишком хорош, что парадные залы требуют и походки парадной, и осанки, и иной интонации речи — иного образа жизни, наконец. Так что кто-то и отступался, уговаривал себя тем, что в большом каменном доме холодно. И сдавал в аренду, превращая в доходный дом.

При удачном расположении становились такие дома замечательным механизмом накопления капитала. Вот и Файнберг Исай Матвеевич, купец 1-й гильдии, был не просто купцом, а купцом-домовладельцем, вкладывавшим в торговлю деньги, заработанные на недвижимости. Вырученные от аренды средства шли на закупку товаров, а прибыль от торговли вкладывалась в недвижимость. Что опять-таки позволяло заполнить склады новой партией товаров. Небольшой дом на Третьей Солдатской улице приносил Исаю Матвеевичу около 5000 руб.; а ведь был ещё и большой дом на Баснинской, сдававшийся иркутскому Обществу приказчиков; были два дома на Большой Трапезниковской, под номером 6 и под номером 8; была дача, настолько большая, что её снимали для политических сходок.

У Файнберга был свой «городок» в этом городе, не бросающийся в глаза, но весьма доходный. Вырученные от аренды деньги позволяли отправиться за товаром в Англию и через Карское море доставить в Иркутск замечательные кайлы и лопаты — лёгкие, прочные и недорогие.

Купец Файнберг, кажется, не принадлежал к той когорте негоциантов, которые прокладывали новые торговые пути, боролись с ангарскими порогами, мешавшими судоходству, а, отправляясь за товаром в Китай, стремились проникнуть в его культуру, разгадать, отчего она существует 5 тысяч лет — и всё как бы «не старится». При внешней широте коммерческих операций Файнберга, внутренне он стремился к уединению, интересы его ограничивались жизнью еврейской общины. Даже в гласные городской думы Исай Матвеевич не стремился попасть. Одну тысячу на городской театр он, конечно, не мог не пожертвовать (ибо сам городской голова обращался с просьбой), но значительно большие суммы, и уже по велению сердца, отдавал на школу для еврейских мальчиков, ремесленное отделение при еврейском училище, носящее его имя. Исай Матвеевич интуитивно стремился к закрытому существованию внутри диаспоры. Вот и главный свой дом-корабль поставил совсем укромно и как-то боком к соседнему Мелочному базару.

[ title=»» pos=»abs» width=»40%»]
Фамилия Файнберг по-разному «рифмовалась» с историей Иркутска. Так, в 1902 году в музыкальных магазинах города спрашивали ноты вальса «Грёзы», сочинённого иркутянином М. Файнбергом. А в 1906-м во время беспорядков в Иркутской тюрьме был тяжело ранен и вскоре скончался заключённый И. Файнберг. В революционную пору в Иркутске издавалась газета «Борьба», редактируемая эсером С. Файнбергом.

Носят эту фамилию и сегодняшние иркутяне.

Но и в этом, осторожном существовании уберечься от жизни не удалось. За шесть лет, прожитых при советской власти, Исай Матвеевич Файнберг утратил свой «городок». Ещё раньше, в пору первой русской революции, он потерял сына. В память о нём сделал Исай Матвеевич примиряющий жест — обнёс Лисихинское кладбище оградою из песчаника. Кстати, там и сейчас сохранились семь могил с общею табличкою — «Файнберг».

Исай Матвеевич прожил 77 лет. К счастью, век его завершился ещё до больших репрессий. А дом-корабль, так и не обжитый хозяином, продолжает плавание во времени. Ему памятны споры местных эсеров с социал-демократами, бурные обсуждения петербургских событий и событий в Иркутске, стоны раненых … Один из недавних охранников жаловался на призраков, объявляющихся по ночам; что ж, число живших здесь так уже велико, что, наверное, есть среди них не нашедшие успокоения души.

В разное время «фрегат» занимали штаб Иркутского военного округа, канцелярия начальника гарнизона Иркутска и штаб 2-й Сибирской пехотной дивизии, литография, картинная галерея, краеведческий музей, вычислительный центр… Наконец, с 1984-го располагается здесь областная научная универсальная библиотека.

Запозднившиеся читатели, спускаясь по лестнице, невольно упираются взглядом в освещённые окна дома напротив. Того самого дома без блеска, в котором проживало когда-то семейство Файнберга. По сведениям Аллы Захаровны Скаллер, библиографа-краеведа, Исай Матвеевич был многодетным: в первом браке имел он четверых сыновей; а женившись второй раз, стал отцом ещё восьмерых детей. Один из правнуков его в конце прошлого века приезжал из Европы. Собирался приехать опять — «фрегат», кажется, показался ему.

Да, архитектор задумал его для счастливой жизни большой и богатой семьи. Для открытой жизни со зваными обедами, балами, приёмами, музыкальными вечерами… В восьмидесятых годах двадцатого века привезли сюда белый, роскошный рояль для библиотеки, через балкон подняли на второй этаж. Все были приятно взволнованы, а вот дом принял этот подарок как должное, и рояль разместился так, словно бы и всегда здесь стоял. Ибо всё в этом доме задумано для парадной жизни, и не здесь, в переулке, а на главной улице города. Хорошо представляю «фрегат» занимающим целый квартал где-нибудь на Большой (улица Карла Маркса), одинаково превосходным и с фасада, и с обоих торцов. Он ведь так и задуман, чтобы им любоваться с любой стороны. Может быть, и у Файнберга был минутный соблазн поставить дом на Большой, но разве только минутный. Ведь к парадному дому не прилепишь склады, такие, как на Медведниковской, и пристройка-аппендикс тут не очень уместна. Одним словом, не вырвался наш «фрегат» в открытое «море», а стоит на приколе. Улица Толкучая, на которую выходил он фасадом, превратилась со временем в переулок Гусарова. А потом и его перегородили — рядом с парадным входом в дом Файнберга встал забор, за которым теперь детская площадка. Весь фасад и увидеть сейчас невозможно.

В начале восьмидесятых годов двадцатого века из-за дома Файнберга разгорелась борьба — было очень много желающих расположиться здесь. Со временем, когда библиотеке построят специальное здание, страсти разгорятся опять. Пусть придёт сюда тот, кто способен придать дому блеск и вернуть задуманное великолепие. Пусть на палубу сказочного «фрегата» поднимется настоящий капитан.