– Ни одна из попыток объединить иркутских чиновников в некое подобие клуба успехом не увенчалась, – отвечал на вопрос губернатора один из старейших канцеляристов.

– Однако ж «внутренний телефон» и у разобщённых чинов срабатывает с поразительной быстротой.

– Да, если это новость касательно общих льгот. Или же случается нечто из ряда вон, к примеру, резкий карьерный взлёт какого-нибудь коллежского регистратора…

– Вы, конечно, Бойчевского имели  в виду?

– …Нет, вовсе не обязательно… я как бы вообще сказал… не имея в виду Василия Андреевича…

– Да не смущайтесь вы так, Корней Семёнович, – губернатор сочувственно улыбнулся, – просто вы уже пятый, кто нынче заговаривает о Бойчевском. 

И как это прикажете понимать?

То, что два гласных и один член управы из Ново-Николаевска два дня провели в иркутском полицейском управлении, перенимая опыт, сразу же разлетелось по городу, а вывод все сделали один: визитёры приезжали на смотрины будущего  полицмейстера! 

В день их отъезда состоялось очередное заседание губернского по городским делам присутствия. И Пётр Карлович Гран закончил его неожиданным предложением:

– Поищите настоящие причины возвышения Бойчевского – и вам сразу же станет легче дышать! Кстати, вот вам для размышления завтрашний мой приказ. – И он выложил из папки машинописный лист с весьма и весьма неожиданным текстом. 

 «Мною неоднократно указывалось исполняющему должность иркутского полицмейстера Бойчевскому, – говорилось в приказе за №79 от 13 июня 1910 года, – на необходимость лично на местах проверять, насколько отдаваемые им приказания своевременно и правильно выполняются.  А также насколько часто приставы бывают вне канцелярии и лично наблюдают за живой деятельностью помощников их, околоточных надзирателей и городовых. Между тем мною усмотрено, что приведённые указания  осуществляются крайне неудовлетворительно. Так, большинство городовых не стоят на постах, а отдыхают на лавочках или в беседе со своими знакомыми; у пристаней даже в праздники, когда толпится публика, переезжающая через Ангару, иногда совсем не бывает нарядов; некоторые приставы большую часть служебного времени просиживают в своих кабинетах, мало двигаются и затрачивают слишком много времени на отдых. Напоминая г. полицмейстеру и всем чинам полиции, что они призваны на государственную службу для работы на пользу населения г. Иркутска, обращаю внимание коллежского регистратора Бойчевского на недостаточный надзор за подведомственными ему чинами, а приставам вновь предлагаю обратить главное внимание  на живое дело и на обучение службе нижних чинов. Предваряю, что дальнейшие упущения чинов иркутской городской полиции вызовут для них самые серьёзные последствия».  

Обескураженные чиновники обступили старейшего канцеляриста Корнея Семёновича.  Тот сначала было  отмахнулся («Хватит с меня утренних губернаторских насмешек!»), но потом его вдруг словно бы осенило:

– А ведь этот приказ не губернатор писал! Обороты совсем не его. Никогда он к этаким оборотам не прибегает. И вообще, разве позволительно в деловые бумаги вставлять все эти шуточки и указания  на «живое дело».

– Погодите-ка, господа: где-то я уж читал и про «живое дело», и про «городовых на лавочках»… 

– Да в этих же наших, иркутских газетах, только под заголовком «Приказы иркутского полицмейстера».

– Так это что же, господа, получается: Бойчевский сам себя высек, что ли? Но зачем?!

– А должно быть, затем, чтоб его подчинённые поняли: не из вредности  он не даёт им спокойно жить, а по приказу начальства!

– Ну вот и вывели вы одну сильную сторону Бойчевского, – заключил Корней Семёнович.

«Мною усмотрено и замечено»

Ни одна из иркутских газет не отказывала читателям в удовольствии читать насмешливые, гневные и одновременно возвышенные филиппики господина полицмейстера, отчего-то именуемые приказами. К примеру, прежде чем напомнить полицейским о борьбе с перекупщиками, Василий Андреевич рисовал яркую картинку раннего базарного утра, и ни у кого уж не оставалось сомнений: сам он прибыл туда на рассвете в штатском и обо всём получил непосредственное представление. И когда он писал «Требую от подведомственной мне полиции на пожары днём и ночью являться всем, независимо от номера части», это значило, что и сам он бывает на каждом пожаре и от него не скрыть ни отсутствие одного околоточного, ни то, что обоз мчался прямо посередине дороги, представляя опасность для встречных.

Почти все приказы полицмейстера имели два зачина – «мною усмотрено» и «мною замечено», и потому возражать против них уже было решительно невозможно. Корпя ежедневно над бумагами, Василий Андреевич с лёгкостью отрывался от них. И нарезая по городу очередной круг, оказывался  где-нибудь на Граматинской именно в тот момент, когда незадачливый городовой уходил с  середины улицы на тротуар и таким образом терял широту обзора  происходящего. И не замечал, к примеру, того, что дворник из дальней усадьбы мусор смёл, а сам тротуар лишь побрызгал, несмотря  на жару и исправность уличного водопроводного крана. 

Повтор. Ещё повтор!

Анализ приказов иркутского полицмейстера за прошлый, 1909-й, и нынешний, 1910-й год показывал, что Василий Андреевич каждую задачу  решает «в четыре действия». Взять хотя бы, к примеру, историю с переодеванием извозчиков  в специальную форму. Сначала им публично, через газеты напоминалось, что существует, и  давно уж, постановление местной Думы, в котором подробно расписывается платье возниц. Тем же постановлением господам приставам дано право не допускать «уклонистов» до занятия промыслом. После небольшой паузы начиналось второе действие: за «форменное» несоответствие арестовывались несколько десятков самых отъявленных нарушителей. Так было, к примеру, в  феврале нынешнего, 1910 года, а месяц спустя начался осмотр всех имеющихся в городе  экипажей и их владельцев. Это третье действие организовывалось господином полицмейстером на центральной площади города при поддержке городского ветеринарного врача и одного из членов управы. Продолжалось оно больше недели и настолько привлекало внимание, что у приставов полицейских частей появлялось устойчивое ощущение, что не надо уж более ни на кого составлять протоколы. Но они заблуждались, и несколько недель спустя начиналось четвёртое, решающее действие.  

Тот же метод Бойчевский применял  в борьбе с профессиональными нищими, о которых он со знанием дела писал как о «сильных, здоровых к работе, но позволяющих себе назойливо, а иногда и с дерзостью выпрашивать у публики подаяния; у казённых винных лавок без стеснения распивать водку, произнося при этом площадные ругательства, а нередко затевая и драки. Такая распущенность произошла всецело из-за халатности и нерадения к службе околоточных надзирателей. Обращаю на это внимание гг. приставов и предписываю на будущее время. В устранение этого раз навсегда я приказываю приставам частей ныне же объяснить своим  помощникам, околоточным надзирателям и городовым, чтобы каждого нищенствующего немедленно задерживать и привлекать к законной, по суду ответственности. Рекомендую посылать отряды переодетых городовых. Нищих, оборванцев и хулиганов задерживать и доставлять в полицию для проверки личности и поступления в дальнейшем по закону. Предупреждаю, что в случае повторного появления нищих я буду вынужден налагать самые строгие взыскания до увольнения включительно». 

Предупреждение было услышано:  23 и 24 октября на Большой улице приставом 3-й полицейской части были арестованы 60 нищих. 

«Мелочь», а неприятно

Во время очередного объезда города Василий Андреевич приметил на Графо-Кутайсовской повреждённый телефонный провод. Он слегка покачивался на ветру, почти касаясь оборванного электропровода. Будь ветер сильнее, и пожара б не миновать.

– Всякий раз после обильного снегопада домовладельцы сбрасывают снег с крыш, и так неаккуратно, что провода не только провисают, но и рвутся,  – пояснил вызванный к месту происшествия брандмейстер Домишкевич.  

– А статья 102  Устава о наказаниях для чего существует?

– Статья-то есть, да полномочий у пожарных не хватает.

– Что ж, поможем!

И в тот же день по полицейским частям разошлось предписание приставам «предупредить домовладельцев о незамедлительном составлении в подобных случаях протоколов». В устных же беседах было добавлено, что отнюдь не следует делать исключений для всем известных и очень уважа-

емых людей. Что до самой городской управы, то полицмейстер, натурально, забросал её просьбами-предложениями «озаботиться состоянием улиц, прилегающих к принадлежащим городу зданиям. В особенности к городскому ломбарду, управлению воинского начальника, 3-й пожарной части».

Срабатывает! 

К концу июня 1910 года к мировому судье 1-го участка Иркутска поступило более 30 дел о нежелании домо-владельцев  обустраивать территорию вокруг своих владений; а у мирового судьи 3-го участка разбиралось 10 дел о неуборке снега. И всего более обвиняемых поразило то, что известные в городе адвокаты Раевский и Семичанский, прежде защищавшие горожан, на этот раз  представляли  сторону обвинения. Что и сказалось на результате: из 27 дел, рассмотренных в один день, по 23 принято решение о штрафе в 20 рублей или пятидневном аресте. Шокированные домовладельцы грозили апелляцией, однако же были замечены вскоре в городской управе – в очереди за ссудой на замощения улиц. 

Бойчевский, услышав об этом, решил, что можно двигаться дальше, и «вошёл с ходатайством к иркутскому губернатору о внесении в городскую управу дополнительного проекта замощения улиц. В целях большей планомерности». 

Городская управа, сначала просто сердившаяся на полицмейстера, пригласила заведующих городскими училищами и просила их «вменить в непременную обязанность сторожам сгребать снег и мусор». Она же, не дожидаясь очередного пинка, предложила полиции общими усилиями навести порядок на старой Сенной площади. Бойчевский видел, что и на этот раз они будут «тушить пожар», но он не знал пока, как его можно  было предупредить. Пока у него был один лишь удачный опыт упреждения: в конце прошлого, 1909 года, когда начал 

назревать митинг бывших служащих Забайкальской железной дороги. Бойчевский тогда срочно встретился с организаторами и любезно предложил им удобную площадку во дворе 1-й полицейской части. Накал сразу упал, и даже самые политизированные корреспонденты написали  о разрешённом властью собрании безработных, закончившемся телеграммой министру путей сообщения.

И губернатор, и генерал-губернатор, и гласные Думы были очень довольны. Но один тайный недоброжелатель ухмыльнулся:  «Успел, упредил. А вот самого-то упредить будет некому… Но сейчас не время пока. Дайте срок!» 

(Продолжение следует)

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского