О Бутакове, редакторе и человеке, написано уже немало. Людям нравится его вспоминать, потому что с ним было интересно. Биография уж точно у него не была скучной: и лес сплавлял, и в ракетных войсках служил, успел поработать и в чиновничьем аппарате, поняв, что это не для него. Помотался по командировкам, укрепился душой в общении с думающими и понимающими людьми. Геннадий Михайлович чувствовал не просто собеседника, а само время, что ценно: тот небольшой его отрезок, в котором необходимо принимать решения. Однажды мы рассуждали о высказывании старца, что «над умными есть разумные, над разумными – премудрые, над премудрыми – святая простота». И кто-то спросил: «А почему разумные находятся над умными?» Подумав, Бутаков ответил: «Потому что разумный действует, применяет свой ум в данных ему обстоятельствах и не только для себя». А ещё вздохнул, что «к простоте, пусть даже не святой, надо идти и идти» (в том числе это и по поводу нашей, порой витиеватой, писанины).

Как человек самобытный, он ценил в других естественность, доброжелательность и самоиронию. За 18 лет редакторства, возможно, у него возникали в характере чёрточки властолюбия, что по-человечески понятно. Но каждый раз самоирония снайперски ставила всё на место, шарик превосходства сдувался сам собой. В принципе, когда такие люди занимают пост редактора, коллектив может рассчитывать на благоприятную атмосферу для творчества. В «Восточке» так и произошло. Труд газетчика лишь приблизительно оценивается в деньгах. Но редакторское слово, в идеале с интонацией участия, играет особую роль. Это похвала, разочарование, предупреждение, утешение, в крайнем случае: «Старичок, всё перемелется…» Вот ведь нашли в те годы это ласковое, ироничное: «Старичок». Его произносили мужики в расцвете своих лет, уверовав в то, что болезни и немощь ещё далеко. Впрочем, до поры до времени так оно и было.

За все годы коллеги не слышали от Бутакова обидного окрика, он вообще крайне редко повышал голос. Хотя причин выйти из себя всегда хватает, но так был устроен этот человек, что не вымещал своё настроение на других и предпочитал тревоги переваривать в себе. Поскольку газета была органом обкома КПСС, редактор считал, что ему на этой должности нельзя без «хитрецы». Нашёл же слово! Хотелось выходить к читателю с темами, которые были на слуху, обсуждались и волновали. А в партийных кабинетах даже в перестроечные времена их нередко называли «идеологической диверсией». На пленуме обкома КПСС в апреле 1990 года функционеры рукоплескали докладчику, который призывал уволить редактора ведущей областной газеты за непозволительные материалы. Бутаков тогда выступил с короткой речью: «Если кто-то в этом зале считает, что, приручив газету, можно жить спокойно, то должен вас разочаровать». Эта речь не была обличающей, но он сказал, что хотел, как позволяла тогдашняя реальность. В тот раз по линии обкома редактор получил очередной выговор. А сколько их было вместе с зарубками на сердце?

Неравнодушные люди находили в «Восточке» свою отдушину. Газета выпускалась умопомрачительным по нынешним временам тиражом – более 200 тысяч экземпляров. Журналисты искали интересных людей, знатоков и мастеров в своей сфере, которые вдохновляли других двигать дело и добиваться справедливости. И в самой редакции были открыты двери для всех, кто пришёл с дельной мыслью или предложением, иногда даже просто в состоянии тоски. Здесь странные признавались талантливыми. И до сих пор, через годы, люди благодарны за это газете. В редакционной открытости, тепле, понимании, жажде юмора, несомненно, есть частица редакторского сердца.

У Бутакова немало званий и регалий, которые земляки давали ему с искренней благодарностью. Он Почётный гражданин Иркутска, Почётный профессор ИГУ, «Мэтр журналистики», «Интеллигент провинции», награждён орденом Трудового Красного Знамени. Геннадия Михайловича всегда влекли исконные, несуетные смыслы, люди, которые на глубинном уровне понимают красоту своей земли и деятельно желают ей добра. Он издал одну лишь книгу в тонкой обложке под названием «Мне и вправду везло». Она читается легко, она про его жизнь с событиями, друзьями, наблюдениями – со всем тем, что воспитало и оставило след. На подходе был труд уже капитальный: топонимическое исследование байкальского региона. Но увесистая и такая нужная книга появиться не успела. И сегодня кто-то наверняка вспомнит, с каким удовольствием Бутаков перекатывал во рту исконные названия сибирских деревень. Ему бы пораньше эту книгу начать, но, видно, не было необходимого писательского тщеславия. У журналистов так бывает.

Почему хочется говорить об ушедшем редакторе? Наверное, ещё и потому, что многие журналисты с ним связывали и связывают свой счастливый период жизни, несмотря на все набегавшие проблемы. Когда ноги на работу сами несли. И этот период был достаточно долгим. К тому же у каждого в редакции была возможность проявить себя в целой обойме творческих способностей – не только по заданию на газетный лист. Мы пели, сочиняли стихи, делали стенгазету, поднимали тосты. Бутаков всегда был с нами. Уже потом его назвали человеком с весёлым сердцем. Наверное, так оно и есть. Хотя наш редактор не был весельчаком в привычном значении этого слова, он с благодарностью ощущал и понимал текущую жизнь, считая настоящими подарками скорее не вещи, а то, что дарится душе природой, искренними чувствами, добротными творческими замыслами. Вот в этом океане, он это точно знал, водится радость.