Главврач Шелеховской районной больницы Оксана Вельм сидит за столом в рабочем кабинете. Длинные платиново-белые волосы сзади собраны в замысловатый хвост. Спина в тёмно-синем костюме прямая, как струна. «Нагрузка на скорую помощь увеличивается. Бригады направляются в первую очередь туда, где пациент может погибнуть, – чеканит она в микрофон, стоящий перед ней на столе. – К температурящим бригады направляются во вторую очередь. Лёгких форм сейчас гораздо меньше, чем тяжёлых и средних. Наплыв пациентов постоянно растёт».

Вельм даёт комментарий местному телеканалу. Жительница деревни Баклаши 59-летняя Ирина пожаловалась журналистам, что её сын и невестка неделю не могут попасть к врачу. За это время им стало гораздо хуже. В Баклашах есть только фельдшерский пункт, но фельдшер не приходит на дом и не выписывает лечение. У обоих подтверждённый ковид, температура 39. Скорую вызвали рано утром, но после обеда её всё ещё нет.

После ухода журналистов главный врач всё так же прямо сидит в чёрном кожаном кресле с потёртыми подлокотниками. Кажется, она никогда не сможет в нём расслабиться. Оксана Вельм возглавила больницу в марте 2017 года после скандальной отставки прежнего главврача. Тогда коллектив раскололся. Часть сотрудников собирали подписи в поддержку бывшего руководителя, саботировали работу его преемницы. Вельм научилась держать удар. А через три года начался ковид.

«Я им покажу, «сутками скорая не едет»! – говорит главврач своему пресс-секретарю Татьяне Алексеевой и смотрит на дверь, которая только что закрылась за телевизионщиками. – Я им журнал поступлений покажу, пусть посмотрят, что творится». В тот день из 415 больничных коек было занято 420. Всю районную больницу отдали под ковид, другие виды помощи не оказываются вообще, хотя их удавалось частично сохранять даже во вторую волну.

Поздно вечером 25 июня после выхода сюжета на ТВ в Баклаши приехала скорая и отвезла сына и невестку Ирины в шелеховский ковидарий. Они заболели неделю назад. Первый тест на ковид у них взяла местная фельдшер. «С температурой сидели в очереди 4 часа. А она тест заморозила в холодильнике, ходу ему не дала. Они ждали, столько времени потеряли», – говорит Ирина. Повторный тест и КТ сдавали самостоятельно в платной клинике. Тогда у невестки поражение лёгких было 12 процентов. Попасть на приём к врачу она не смогла. К моменту госпитализации у женщины поражение лёгких было 52 процента, у её мужа – 40 процентов. Маленькие дети с температурой остались дома с бабушкой.

«Вы репортаж будете писать? Мои слова такие: в медицине полный бардак, нас бросили на выживание», – говорит Ирина и просит не называть её фамилию. О том же будут просить почти все герои этого текста.

Ирина даже не подозревает, как сильно повезло её близким: для них нашлись места в одном из лучших стационаров, когда было не поздно. Сейчас их состояние стабилизировали.

«Все думают, врачи привыкают, что пациенты умирают»

– Министр здравоохранения России в мае говорил, что третьей волны в стране нет. Мы День Победы отметили, День города, День России. А вы знали, что после этого будет вспышка?  – спрашиваю Оксану Вельм, пока она ведёт нас в «красную зону».

– Министр всё правильно говорил, – говорит Вельм, и у неё снова напрягается спина. – Потому что активно внедрялась вакцинация.  Она шла хорошо. Весь объём, который Москва нам отправляла, мы тут же расходовали за два-три дня. Отправляли бы больше, мы бы вакцинировали больше. Ну мы же не можем выше головы прыгнуть. Не надо искать виноватых, особенно в лице министра. Он ни при чём.

Вельм говорит, третья волна наступила из-за того, что люди сняли маски, перестали соблюдать меры предосторожности. Сейчас в сутки в поликлинику обращается до 50 человек с симптомами ковида, столько же вызовов на дом. Месяц назад здесь было один-два подтверждённых случая ковида, сейчас – не меньше 50 ежедневно. В Шелеховском районе, который относится к зоне обслуживания больницы, живёт 65 тысяч человек.

По словам главврача, вакцинировано около 30 процентов населения, закреплённого за её больницей. Официальный минздрав даёт такие же цифры по области. А нужно вакцинировать до 80 процентов людей, как считает Наталия Боброва, доцент кафедры инфекционных болезней Иркутской государственной медицинской академии постдипломного образования. «По нашей больнице меньше 1 процента вакцинированных двумя компонентами попадают в стационар, – говорит Вельм. – И всё это малосимптомные формы и люди пожилого возраста».

В начале декабря при Шелеховской больнице открыли новое отделение для лечения ковида, построенное на деньги компании «РУСАЛ». Оно оборудовано по последнему слову техники. Это один из лучших госпиталей в регионе. Отделение рассчитано на 60 мест, но во вторую волну принимало до 122 пациентов. Сейчас палаты продолжают уплотнять. На утро 3 июля было занято 135 коек. Больше уже не положишь – не хватает кислородной разводки. На кислороде буквально все.

– Прививка есть? – спрашивает нас медсестра в буферной зоне. Здесь медики переодеваются в СИЗы, прежде чем выйти в «красную зону», к больным.

– Есть.

– У кого прививка, можно в халатах и масках идти. У кого нет – тем СИЗы.

– Нет. Дайте мне СИЗ, – говорю.

В  защитном костюме «Тайвек» тут же становится мокрой спина. Кажется, в специальной маске с фильтром нечем дышать. Под тонкой латексной перчаткой на пальце сразу расползается рыжее пятно от медного кольца. Очки запотевают, смотреть получается только одним глазом. Медсестра Елена Коршунова говорит: «Ой, мы поначалу вообще привыкнуть не могли. Сутки в нём ходишь с перерывом на обед. В очках ничего же не видно. А потом даже радовались, что не видно. Честно, у меня вчера доктор пришла, в три ручья ревёт. Все думают, врачи привыкают, что пациенты умирают. На самом деле это очень бьёт по нервной системе. Поначалу после дежурства хотелось просто лечь на пол и лежать».

Коршунова работает на ковиде с самого первого дня. В мае Елена и ещё одна медсестра Наталья Коробцова получили медали имени Даши Севастопольской от Президиума Российского Красного креста. У Коршуновой медаль так и лежит на работе. «Неудобно даже, – говорит она. – Люди умирают, а мы вроде как за это медали получаем».

Оксана Вельм надевает одноразовый халат, защитный экран на лицо, маску. Говорит: «Так нормально? Или для камеры переодеться?» Она поставила прививку осенью, как только первые вакцины пришли в область. Все местные СМИ сделали об этом сюжеты. Коронавирусом Вельм не болела, хотя с самого начала дежурит в «красной зоне» как лечащий врач. Считает, что её защитила прививка.

Пресс-секретарь больницы Татьяна Алексеева болела во вторую волну, недавно сделала прививку. «Второй раз я это не выдержу. Только не это», – говорит она. В палату она заходит в халате и маске. Вельм переодевается в СИЗ ради камеры. Но на дежурство все врачи выходят в СИЗах: вирусная нагрузка слишком высока.

В коридоре «красной зоны» тихо и светло. Светло-бежевые стены с окнами, за стеклом – боксы на 1-2 человека, сейчас там лежат по трое. Двери в коридор герметично закрыты. В каждой двери – небольшое окно, через которое пациентам подают еду. Почти все прижимают к лицу кислородные маски. «Лёгких» здесь немного. Татьяне 41 год, и она единственная из всей палаты может сидеть на кровати.

– Мы ещё накануне с мужем поговорили о том, что надо бы привиться, – говорит Татьяна. – Но не успели – мне плохо стало. На иммунитет надеялись, никогда ведь ничем не болели. Теперь обязательно привьюсь.

– Вы молодая, всё будет хорошо. Восстановитесь, – говорит ей Вельм, измеряя сатурацию. У Татьяны состояние стабилизировалось. Сейчас в стационаре примерно половина пациентов – молодого и среднего возраста. Ковид молодеет и становится более молниеносным. За два дня пациент «тяжелеет»,  попадает на кислород. В среднем в стационаре проводят по 10 дней. Как только состояние стабилизируется, приходит отрицательный мазок и человек может обходиться без кислорода, его выписывают долечиваться домой. Это называется эффективным управлением ковидной койкой.

На соседней кровати лежит Ирина. Ей 62 года, поражение лёгких больше 60 процентов. У неё целый букет болезней – сахарный диабет, лишний вес, гипертония, поражение сердечно-сосудистой системы. Всё это – факторы риска при ковиде. «Ой, я такая тяжёлая поступила. Сейчас легче, – говорит она, на секунду отнимая от лица кислородную маску и поворачивая голову. Становится видно лицо землисто-серого цвета. Ирина лежит на животе, так легче дышать. – Ничего, теперь прорвёмся. Спасибо врачам».

– В этой палате у нас во вторую волну два мужчины лежали, обоим за 50 было, – рассказывает медсестра Елена Коршунова. – Они поступили почти одновременно с поражением лёгких за 90 процентов. Сначала были рядом в реанимации на ИВЛ, а потом в одной палате. И оба выжили, представляете. Так подружились, говорили, что теперь как братья.

За полгода здесь было шесть пациентов, которые выжили после 100-процентного поражения. Коршунова помнит их всех. Говорит, среди них была 94-летняя бабушка. Она ушла из ковидария своими ногами. Зимой лежал певец. Когда пошёл на поправку, родственники принесли ему маленький микрофон, и он пел старые советские песни. Особенно любил «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Некоторых пациентов это раздражало. «Но нам с девочками так нравилось, – говорит Коршунова. – Специально послушать приходили».

Сколько человек здесь умерло за полгода, Коршунова не считала. Она говорит: «Я знаю, что сейчас мест не хватает. Но у нас под дверью скорые не стоят, им же по телефону говорят, что мест нет. Какой смысл ехать сюда?»

«Я буду хоть всю ночь стоять у больницы, и человек будет у меня в машине»

В ночь на 2 июля около ворот Шелеховской ЦРБ два часа простояла карета скорой помощи подстанции Свердловского района Иркутска. В машине лежал пациент с 80-процентным поражением лёгких и сатурацией 70. Его отказывались принимать в больницу – не было мест.

«А там лёгкие в труху, – говорит фельдшер Светлана Т., которая тоже просит не называть её фамилию. Это она привезла пациента в Шелехов. – Их почти нет. А его не берут, по телефону говорят: «Везите обратно домой». Но такое поражение никто из нас дома не оставит. Я в этом случае буду хоть всю ночь стоять у больницы, но человек будет у меня под кислородом. Я такую ответственность на себя не возьму – домой его обратно везти, чтобы он там погиб». Ночью Светлана разбудила зама главврача Иркутской станции скорой помощи Михаила Козиева, чтобы он договаривался с руководством Шелеховской больницы. Через час пациента приняли.

Когда Светлана сдавала смену в 8 часов утра 2 июля, в Иркутске не было ни одной свободной ковидной койки. К этому времени под ковид отдали 5693 койки в 60 медучреждениях региона. Это максимум с декабря 2020 года. В первых числах июля  Иркутская область вышла на третье место по количеству смертей из-за COVID-19. За сутки – до 29 (официально умерли 2978 человек). Аналогичное число в Нижегородской области, писал «Коммерсантъ». На первом месте Санкт-Петербург – 115 (с начала пандемии – 16 461), затем идёт Москва – 108 (22 556). На четвёртом месте Бурятия – 23 (1255).

За 14-часовую смену Светлана Томилова успела отработать девять вызовов. «Это немного, потому что сейчас часами простаиваем с пациентами около стационаров, – говорит Светлана. – Везём не по району, а туда, где есть места. В соседние города – Ангарск, Шелехов, в Усть-Орду, то есть за 20–70 километров от Иркутска. Двое суток назад мы ночью 5 часов стояли около больницы № 1, полный салон пациентов был. Мы теперь по нескольку человек собираем. У них там санэпидрежим, им нельзя больше трёх человек в приёмном покое держать. А нам в салоне – можно».

На последний вызов 2 июля бригада Светланы поехала в семь утра. У мужчины неподтверждённый ковид, хотя налицо все симптомы и уже развилась пневмония. Такое воспаление медики называют провизорным. Он задыхался. Отвезли его на КТ, поражение лёгких 22–30 процентов. При этом лечение получает адекватное, жена сама делает инъекции. Но легче ему не становится. «Я понимаю, что в принципе сатурация начала валиться и скоро он превратится в кислородозависимого. Но мест нет, некуда мне его везти», – говорит Томилова. Она отказалась госпитализировать пациента, предложила лечиться дома по прежней схеме.

«А жена у него такая спокойная, без истерик, – продолжает фельдшер. – Просто села у нас в салоне, говорит: «Мы не выйдем, куда хотите, туда и госпитализируйте». Смена к этому времени закончилась, и бригада поехала «сдаваться» на подстанцию, муж с женой – с ними. В итоге они с подстанции вызвали такси и поехали сдавать тест. «Я всем пациентам объясняю: сдавайте тесты, – говорит Светлана. – С ковидными местами всё-таки проще, с провизорными – вообще беда. Неподтверждённые вирусные пневмонии не берут вообще никуда, хотя всем понятно, что это ковид».

За ночь Светлане пришлось трижды отказать в госпитализации, хотя она понимала:  у пациентов идёт поражение лёгких.

Сейчас на подстанции работают четыре ковидные бригады, всего – 17 бригад. Они не справляются с нагрузкой. За сутки каждая из них успевает отработать 20 вызовов. 2 июля подстанция Свердловского района приняла 2 тысячи обращений и 300 вызовов. Некоторым пациентам приходится ждать скорую по нескольку дней.

2 июля фельдшер скорой помощи Валентина Монхороева выложила у себя в «Инстаграме» видео, в котором рассказала, что в госпиталях Иркутска нет мест для пациентов с коронавирусом, в том числе для тяжёлых больных.

«Но как же мы рады, что они в больнице»

В тот же день Олеся Габец из Москвы пыталась найти место в больнице для родителей. Она подняла всех знакомых, опубликовала пост в «Фейсбуке», дозвонилась до замминистра здравоохранения. Родители Олеси живут в Свердловском районе Иркутска. Болеют уже 10 дней, у обоих подтверждённый ковид. «Моя мама достаточно молодая, достаточно здоровая, ей 58 лет. Она почувствовала недомогание в прошлый вторник, со среды кашель и температура 38, в четверг пришла к участковому врачу, определили как бронхит, не направили на рентген и на КТ, потому что записи нет, а расшифровка результатов две недели. Не хватает специалистов. На анализы в понедельник родители отстояли три часа в очереди. Следующий приём запланировали на 8 июля. Это ровно через две недели после первичного приёма. А это что? Некий контрольный срок: кто вернётся, а кто нет?»

2 июля родителям Олеси стало гораздо хуже. Уровень кислорода в крови у мамы упал до 88, у папы до 92. Вызвали скорую, но она не приехала. Зато пришёл врач из поликлиники. «Подтвердили пневмонию. Выписали направление и определили номер в очереди. Но везде говорят: мест нет. Невозможно передать моё состояние», – писала Олеся.

«Люди скандалят, – рассказывает Светлана Томилова. – Мы уже не знаем, может, нас в следующий раз пациенты бить или убивать начнут, лишь бы мы госпитализировали. Это ужас. Мы и людей понимаем. Но мы ничего сделать не можем. Палатки разбить не можем и на подстанции развернуть ковидный госпиталь тоже не можем. Единственное, что мы делаем: назначаем лечение, хотя не имеем права. Но мы уже умеем. А пока дойдёт поликлиника, может, поздно будет. Даже осенью так не было. Третья волна сбивает с ног». Два дня назад коллеги Светланы отказались госпитализировать мужчину. Тогда его жена спустила цепных собак во дворе и сказала: «Не выпущу вас, пока  не отвезёте его в больницу». Мужчину госпитализировали.

Укомплектованность кадрами в здравоохранении Иркутской области составляет примерно 60–70 процентов, врачи и средний медперсонал работают на полторы-две ставки. Точно так же было и до ковида.  Сейчас медики продолжают увольняться. К примеру, на Свердловской подстанции не хватает 15 водителей и 30–40 процентов фельдшеров и врачей. На сайте минздрава висит объявление о наборе 25 водителей в скорую помощь Иркутска. В Ангарской больнице скорой медицинской помощи в 2020 году штат был увеличен до 1602 человек, но фактическая численность на 31 декабря 2020 года снизилась с прошлогодних 1134 до 1125 человек. То есть за время пандемии медиков не прибавилось, а убавилось на девять человек. По данным Иркстата, в 2001 году в регионе было 12,1 тысячи врачей, а в 2019 году, накануне пандемии, – уже 11,7 тысячи. Число больничных коек за это же время сократилось на 10,4 тысячи.

Уполномоченный по правам человека в Иркутской области говорил, что в 2020 году  недофинансирование медицины в регионе было 5 млрд рублей. Не хватало денег на зарплаты медикам, питание в стационарах, ремонты. По оценке гендиректора НПЦ «Госучёт», эксперта в сфере управления госфинансами, кандидата экономических наук Романа Ерженина, в нынешнем году в бюджете заложено ещё на 5 процентов меньше денег на содержание больниц. Такой вывод он сделал после анализа открытых данных, выложенных в отчётах медучреждений на официальном сайте. Нужно учесть, что не все больницы выложили отчёты, но общая тенденция прослеживается.

У журналистки Елены Ч. (она тоже попросила не называть фамилию) ковидом заболела 80-летняя тётя. Ещё неделю назад ей дали направление на госпитализацию, но попасть в стационар женщина не может – нет мест. «Врач из поликлиники назначила лечение, но оно неэффективное, – говорит Елена. – Температура 39, от кашля уже рвота открылась, отходят куски белой мокроты. Мы нашли медсестру, которая работает на ковиде, она сказала, чем колоть. После этого стало немного лучше. Коллеги из пресс-службы правительства мне посоветовали: «Не ждите ничего, пусть идёт пешком в неотложку». А если не дойдёт – умирать посреди дороги?»

Утром 3 июля в Иркутской области развернули ещё 300 ковидных коек в перинатальном центре Ангарска, что в 40 км от областного центра.  А ночью, в 1.30, скорая приехала к родителям Олеси Габец и отвезла их в бывший роддом. «Они были первыми в госпитале, при них ещё собирали кровати. Кроватями заняли все помещения. Разместили их в малюсенькой процедурной, всего на две койки,  – написала Олеся. – Врачи их наблюдают, вниманием не обделены. Капельницы, уколы. Но оснащения никакого. У мамы кислород упал опять, пока в очереди на концентратор стояла. Там один аппарат с маской. Один на этаж! Кровати очень плохие, помещения не оборудованы, солнце в окно шпарит, прикрыть нечем, нет даже обычной бумаги офисной, чтобы заклеить. Да что там, нет туалетной бумаги. Но как же мы рады, как мы рады, что они в госпитале, под наблюдением врачей. Я только думаю: а сколько людей не попали в больницы?»

«Всё это мы проходили во вторую волну, почему же никакие выводы не сделаны? – задаёт вопрос фельдшер скорой Светлана Томилова. – Систему здравоохранения ещё до ковида развалили. Пандемия просто всё это проявила». 4 июля министр здравоохранения Яков Сандаков сообщил, что под ковид переводят самое большое учреждение региона – Иркутскую областную больницу, в ней отдают 700 мест из 1100. Губернатор накануне заявил, что локдауна в регионе не будет.