После Карибского кризиса 1962 года весь мир вдруг осознал опасность ядерной войны и неустойчивость межгосударственных отношений. В США, странах Западной Европы и Японии, а также в Советском Союзе и странах «социалистического лагеря» началось активное антивоенное движение, в котором приняли участие не только миллионы простых граждан, но и региональные политики. В Японии это движение имело свои особенности: пережив атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, японцы получили американскую военную базу на Окинаве, и ядерное оружие, размещённое там, снова делало их потенциальной мишенью для удара.

Многие японцы осознали: чтобы остановить ядерную угрозу, надо самим налаживать дружеские отношения с Советским Союзом. Если на это не идёт правительство страны, значит, это способны сделать многочисленные общества дружбы и региональные политики, не связанные обязательствами межгосударственных договоров.

Уже летом 1963 года проездом в Иркутске побывал мэр города Канадзавы г-н Ока. С ним встретился председатель Иркутского горисполкома Николай Салацкий. Г-н Ока заметил, что Канадзава свои уютом и теплом похожа на Иркутск. Тогда впервые и прозвучала идея породнения наших городов. Месяца через два в Иркутск прибыл губернатор префектуры Исикава г-н Наканиси с супругой. Они встретились с руководителями области, а Николаю Францевичу поручили обеспечить культурную программу для гостей на Байкале. И там во время ужина Салацкий вдруг спел гостям «Славное море, священный Байкал». Да так, что они полностью изменили своё мнение о коммунистах.

– Мы думали, что коммунисты поют только «Интернационал»! – восторженно говорили они.

Результатом этих поездок стал визит в Иркутск в 1964 году трёх больших туристических групп из префектуры Исикава. Николай Салацкий потом рассказывал: «Я принимал их в горисполкоме, показывал город, кладбище японских военнопленных, умерших от ран в госпиталях Иркутска. Кладбище сохранялось в хорошем состоянии, японцы старались по надписям на надгробьях найти своих родственников или знакомых, и были случаи, когда они их находили».

Знакомство иркутян с японцами продолжалось, дружба налаживалась, но не хватало главного – официального оформления отношений. Японской общественности это было необходимо, чтобы преподнести пример своему правительству, находившемуся в сильной зависимости от политики США. Первый шаг в этом направлении был сделан в сентябре 1965 года, когда на берегах Ангары высадился целый десант сторонников разоружения – около десяти мэров городов префектуры Исикава во главе с Сигэки Мори.

Николай Францевич Салацкий вспоминал: «Они интересовались детскими садами и яслями, жилищными условиями, трудом женщин, их участием в общественной жизни города. Затем я им показывал город, рассказывал о перспективах его развития, они обращали внимание на санитарное содержание города и всё расспрашивали, как это нам удаётся добиваться такой чистоты. А город действительно был чист и благоухал в цветах, особенно их поражал размах нового жилищного строительства и благоустройства. В то время мы активно строили набережную и озеленяли город, садили деревья и кустарники, где только это было возможно».

И снова на Байкале в дружеской обстановке состоялся главный разговор между мэрами – об установлении побратимских связей. Сигэки Мори выступал здесь в двух должностях – как мэр небольшого города Неагари и как руководитель Общества дружбы «Япония – СССР» всей префектуры Исикава. Но у Сигэки Мори было ещё и третье звание, о котором Николаю Францевичу довелось узнать в этот вечер, – ветеран второй мировой войны. Какими душевными силами должны обладать люди, ещё недавно противостоявшие с оружием в руках, чтобы объявить дружбу между гражданами своих стран высшей ценностью? И какое необходимо терпение, чтобы год за годом упорно идти к этой цели?

Огонь, воду и медные трубы прошли на своём пути Николай Салацкий и Сигэки Мори. Причём трубы трубили не только хвалу. За свою приверженность дружбе с Советским Союзом Сигэки Мори прозвали «красным мэром», офис Общества дружбы в Исикаве часто пикетировали, закидывали бутылками с краской, атаковали откровенными телефонными угрозами. Простых людей было гораздо труднее убедить в необходимости «народной дипломатии», чем мэра и губернатора. Именно тогда в японском обществе появился новый политический образ, эквивалентный советскому термину «народная дипломатия». С японским изяществом он называется «корни травы»: тесно переплетаясь в своих связях, люди разных стран создают прочную основу, на которой правительства могут строить свои отношения. Но неимоверно трудно было выращивать корни травы в саду камней. Выставка рисунков иркутских школьников и концерт русской народной песни собирали намного больше японцев, чем митинги за дружбу.

Такие же простые и искренние чувства Николая Салацкого укреплять дружбу тоже не всегда находили поддержку. В Иркутске, в противоположность Японии, необходимость побратимских связей надо было доказывать не простым иркутянам, а «вышестоящим начальникам» – вплоть до Москвы. ЦК КПСС решал, кто с кем и как может «дружить». Но в истории с Иркутском всё сложилось самым удачным образом. На необъятной территории Сибири Иркутск был чуть ли не единственным городом, в котором не располагались секретные производства и режимные объекты, к тому же рядом был Байкал. Строительство Иркутской ГЭС уже привлекло внимание многих иностранных политических деятелей и журналистов. Поэтому Иркутск сделали городом, открытым для посещения иностранцами. Этот особый статус города и использовал Николай Салацкий в своих аргументах.

«Бывало и так, – вспоминал в своей книге Николай Францевич, – что приезжавшие в Иркутск иностранные журналисты по возвращению домой писали обо мне хвалебные очерки. Вот, мол, большевик, а какой председатель, всё знает в городе, всё показывает, улыбается, руку жмёт». Такие статьи в «Нью-Йорк таймс», «Шпигеле», как и произвольно выбранные Николаем Салацким маршруты для показа иностранцам Иркутска, бросали в дрожь областное управление КГБ.

Как бы то ни было, решение об установлении побратимских связей было принято. Правда, вначале, по логике ЦК КПСС, было необходимо подписать соглашение о сотрудничестве между Иркутским областным отделением Общества дружбы «СССР – Япония» и Федерацией обществ «Япония – СССР» префектуры Исикава. В 2016 году исполнилось 50 лет со дня подписания этого документа.

А 23 сентября 1967-го свои подписи под «Соглашением об установлении дружеских, братских взаимоотношений между городами Канадзава (Япония) и Иркутск (СССР)» поставили председатель исполкома Иркутского городского Совета Николай Салацкий и мэр Канадзавы Ёкитиро Токуда. В этом документе не было подписи Сигэки Мори, но он был рядом и первым поздравил Николая Салацкого с их совместной победой. Дружба двух фронтовиков, ветеранов второй мировой войны, дала реальные результаты в пользу мира. А впереди были такие же соглашения городов Братска и Нанао, Шелехова и Неагари, Железногорска-Илимского и Саката, Ангарска и Комацу, Усолья-Сибирского и Кага.

«Корни травы» стали прорастать и укрепляться и в других регионах России, но иркутская история Николая Францевича Салацкого и Сигэки Мори стала хрестоматийной. Она продолжилась в Шелехове, где захоронена часть праха Сигэки Мори и его верной спутницы Акико Мори. Эта история продолжается и сегодня.