— Первый снег выпал, Петр Александрович. И, по
устоявшейся традиции, жилищно-коммунальный комплекс
области зарулил в «бермудский треугольник»
отопительных проблем. Изменилась ли география «точек
риска» на карте области?

— Болевые точки остались практически прежними. У
нас есть шесть территорий,
где имелась опасность возникновения предстоящей зимой
серьезных проблем: Вплоть до разморожения и выхода из
строя отопительных систем. Это поселок Тубинский в
Усть-Илимском районе, центральная котельная в Тулуне,
центральная котельная в Чуне, поселки Олехино и
Михайловка в Черемховском районе и само Черемхово, а
также поселок Каркас в Усолье-Сибирском.

Ни одна из этих «болевых точек» не была для местных
администраций неожиданностью. Тем более не было
неожиданностью наличие проблем в Усть-Куте. Его
прошедшей зимой удалось удержать от вымерзания лишь
благодаря тому, что город
спасали все технические силы области во
главе с самим Ворониным. Сейчас, по мнению Петра
Александровича, в Усть-Куте, да и в Черемхове
достигнут определенный уровень надежности
теплоснабжения. Успокаиваться, впрочем, рано.
Проблемы, связанные с эффективностью отопительных
систем, остались.

По словам Воронина, все это было совершенно ясно еще в
мае. Однако мэры и главы администраций не принимали
надлежащих мер. В результате в августе на некоторых
территориях ситуация обострилась еще больше. Это
Тулун, Чуна, Тубинский, Олехино. В какой-то степени,
Каркас. Здесь проблемы поднялись в полный рост.

— А в чем сущность проблем?

— А сущность в том, что, скажем, в поселке Тубинский
на начало августа котельной практически не
существовало. Старая котельная, которая раньше
принадлежала леспромхозу, из строя была выведена
полностью. И никакой другой системы теплоснабжения
взамен там не появилось. Были благие намерения,
прекрасные желания. Не более того. Реальных
телодвижений, чтобы выправить ситуацию, не
наблюдалось.

Тулун, центральная котельная. Предприятие, которому
эта котельная принадлежала, в процессе банкротства
полностью ее угробило. Здесь тоже были и намерения, и
желания, но не конкретные результаты. Похоже
развивались события в Чуне.

Удивительно, что действия мэров этих муниципальных
образований, самостоятельных в такой степени, что
иной субъект федерации может позавидовать, на
протяжении всего этого времени сводились к тому, что
они ходили вокруг да около, просили: дайте денег,
дайте денег, дайте денег…

В августе областная администрация была вынуждена
вмешаться. Семь млн. рублей получил Усть-Илимский
район. Благодаря этому в Тубинском сейчас
заканчиваются работы по полной реконструкции
теплоисточника: Двенадцать млн. рублей по статье
«Непредвиденные расходы» выделены Тулуну. Еще
около четырех миллионов нашел сам город. За счет этих
средств сейчас ведется реконструкция центральной
котельной. Куплены новые котлы, новое сетевое
оборудование. Один котел уже запущен. Начали подавать
тепло.

Чуна. Администрации поселка, во-первых, была оказана
практическая помощь в получении кредита на пять с
половиной млн. рублей, во-вторых, выделено двенадцать
млн. по статье «Непредвиденные расходы». Кредит на
семь млн. рублей получило Усолье-Сибирское, четыре
млн. досталось Черемховскому району. Получил помощь и
Слюдянский район.

— Но Слюдянский район вы не называли в числе
неблагополучных?

— Он относительно благополучен в техническом
отношении, а вот с топливом и у них есть вопросы, к
сожалению…

— Как я понимаю, область не ограничивается
финансовой помощью. Помню, что зимой в Усть-Куте
ударно работали специалисты, чуть не по тревоге
собранные со всей области.

— Да, помимо финансовой помощи мы были вынуждены
направить в ту же Чуну ИОГУП ЖКХ. Это предприятие
выступает как генподрядчик. Специалисты из ИОГУП
работают в Чуне — раз, в Черемховском районе — два, в
Черемхове — три: И другого выхода пока нет.
Возьмем ту же Чуну. Если бы мы дали им только деньги,
то вряд ли их там смогли бы разумно использовать. И
вряд ли сумели бы организовать необходимые работы в
то короткое время, которое оставалось до холодов.

— Петр Александрович, а вы можете назвать районы или
города Иркутской области, в которых «мэры не ходят
кругами», а работают, где с подготовкой к зиме полный
«тип-топ», со всем справляются сами и не кричат
«караул»?

— Это большие города. Они все работают
достаточно устойчиво, и никакой необходимости
вмешиваться в их дела просто нет. Саянск живет
своей жизнью, ни себе, ни нам проблем не создает.
Шелехов, Иркутск, Братск, Усть-Илимск: Там тоже,
конечно, не без проблем, но эти проблемы касаются
взаимоотношений с большой энергетикой и ЖКХ в целом.

— Вы уже пять лет возглавляете коммунальное
хозяйство области…

— Четыре с половиной.

— : Вы сейчас упомянули о проблемах ЖКХ «в целом».
Думаю, что у вас должны были появиться определенные
соображения относительно причин перманентной разрухи
нашего жилищно-коммунального хозяйства: Почему все
усилия администрации, призывы общественности,
набатные колокола в СМИ остаются гласом вопиющего в
пустыне. Инженерные сети рассыпаются и латаются на
живую нитку, станции выходят из строя, подвалы в
жилых домах затоплены, подъезды парят, сантехника
можно заманить в квартиру лишь личным интересом. А
нам талдычат о назревшей реформе ЖКХ, которая, как бы
чиновники ни стремились убедить народ в обратном,
сводится к росту цен на жилье и услуги, которых как
не было, так и нет: Как вырваться из замкнутого
круга?

— Вы помните, как в конце восьмидесятых годов
выглядела система обеспечения населения
продовольствием? В кошельке деньги, а в кармане
талоны: Припоминаю, как председатель горисполкома
Иркутска каждый день читал сводку: где сколько хлеба
выпечено, где сколько молока, масла, и так далее. Был
отдел торговли, был ОБХСС. Масса народу бегала,
суетилась, работала: Но только результатов не было
никаких, и с каждым годом становилось все хуже и хуже.
Вот такая же ситуация сегодня в ЖКХ.

В 2001 году расходы на услуги ЖКХ были на 48%
оплачены из консолидированного бюджета. И так
ежегодно: 50% платит население, 50% — государство. Но
ничего не меняется, потому что дотация дается не за
количество и качество труда. Она дается постольку,
поскольку каждое предприятие ЖКХ защищает свои
интересы. Предприятие ЖКХ требует деньги
(определенное количество), глава местной
администрации их дает. Но не столько, сколько просят,
а столько, сколько посчитает нужным. Во что это
выливается на нашем обыденном уровне, прочувствовал
практически каждый, кто сталкивался с работой этих
самых предприятий.

Начнем с платы за тепло. Мы платим за обогрев каждого
квадратного метра. И никого не интересует, жарко мне
или холодно. Открываю я форточку или включаю
электрический обогреватель. Дело в том, что сегодня
все — жилец, снабжающие предприятия, те, кто тепло и
воду производят, — не заинтересованы в том,
чтобы использовать тепло и технику рационально. Вот я
пришел в кассу и заплатил — 200 рублей за тепло
«Иркутскэнерго», 100 рублей за воду «Водоканалу», сто —
ЖЭУ. Почему ЖЭУ должно быть заинтересовано в
эффективном потреблении тепла или воды? Зачем ЖЭУ
ставить приборы, датчики, что-то мерить,
регулировать? И какое отношение у ЖЭУ будет ко всем
этим измерительным приборам и счетчикам, если им
навяжут их установку? И плевать, если выйдет из
строя: Впрочем, так же обстоит дело и с остальным
оборудованием. Дело до парадокса доходит.

В жилом фонде в водных магистралях используются
специальные задвижки, чтобы воду перекрывать. Это
стальные задвижки, которые можно закрыть только
десять раз. На одиннадцатый она уже не откроется. Так
вот, на предприятиях ЖКХ целая индустрия создана,
чтобы эти задвижки ремонтировать — слесари, токари,
фрезеровщики, станки: А потом говорят: у нас нет
денег. А кто считал эти деньги? Мы здесь, в Иркутске,
освоили производство вот таких затворов:

П. Воронин достал из стола странный предмет (кольцо,
проушины), поставил его на стол.

— Этот водяной затвор, аналог немецкого, дешевле,
проще и долговечнее, выдерживает не десять, а полторы
тысячи открываний. Вы что же, думаете, что их из рук
рвут? Ничего подобного. Двести таких устройств мы
привезли в Усть-Кут. Бесплатно! Сказали: ставьте! Так
вот, там нескольких месяцев волынили, искали
отговорки, только бы их не устанавливать. Силой
заставили. Установили, в конце концов.

Не выгодные они — не ломаются: Ведь если оборудование
станет надежным и долголетним, придется сокращать
сантехническую службу.

Вы обижаетесь на сантехников. А зачем технику идти к
вам и ремонтировать кран или нагревательный прибор,
если ему за это не платят? Он получает 2400 рублей
только за то (вместе с премиальными), что приходит на
работу и на рабочем месте не пьет. Ему наплевать на
нагревательный прибор, который вышел из строя у
одинокой женщины, на кран, который течет у инвалида.
За день он сделает ремонт или растянет его на
полгода, больше все равно не заработает, а свою
зарплату с премией все равно получит. Он лучше на
халтуре еще столько же заработает.

Вот и получается, что тресты жилищно-коммунального
хозяйства заинтересованы сегодня в больших объемах
ремонта, не в сохранности. Сам принцип работы этих
трестов затратный!

Это одна сторона дела. Теперь давайте посчитаем,
сколько у нас производится тепла за сезон.

Петр Александрович взял лист бумаги и стал быстро
считать, оперируя килокалориями, гигакалориями,
квадратными метрами и рублями. Подвел итог, из
которого вышло, что значительная часть тепла, топлива
и денег, затраченных на то, чтобы отопить 32
миллиона квадратных метров жилья в Иркутской
области, вылетает в трубу, на ветер. «Потерянные»
деньги составили более миллиарда рублей.

— Никогда существующая система работать эффективно
не будет. Она не будет
работать, пока от предприятий по эксплуатации и
ремонту жилого фонда мы не перейдем к предприятиям по
сохранности жилого фонда. Систему надо менять!

— Вы хотите повторить то, что мы слышим каждый божий
день: назрела реформа ЖКХ?

— Не та реформа, о которой говорит правительство.
Другая. Системная реформа. Предприятия ЖКХ необходимо
поставить в рыночные условия.

— Насколько я понимаю, в отдельно взятой области эту
задачу не решить?

— Решить можно. Более того. Это
уже делается в Ангарске и Шелехове. Система
достаточно проста. Есть управляющая компания ЖКХ. Эта
компания нанимает людей, которые выполняют
обязанности «хозяина дома». Это главная фигура.
Обычно у такого хозяина один-два-три дома. Он
живет в одном из своих домов и несет ответственность
за их состояние в полном объеме. А работа, за которую
«хозяин» получает деньги, оценивается по качеству,
долговечности, экономии и по тому, как он собирает
плату с жильцов. Но, чтобы собрать с населения сто
процентов этой платы, надо этому населению оказывать
услуги: Инженерно-техническое обслуживание,
ремонтные работы, весь комплекс. Все эти вопросы
решаются на основе договорных отношений управляющей
компании с поставщиками воды, тепла, ремонтными и
другими предприятиями… И здесь у участников этих
отношений заинтересованность в качестве и экономии
обоюдная. Хозяин дома выбирает такого поставщика
услуг, который окажет их качественнее, быстрее и
дешевле. Более того. Хозяину дома выгодно поставить
современные надежные контрольно-измерительные
приборы, беречь каждый литр воды, каждый ватт
электроэнергии и каждую калорию. Это его деньги, его
заработок.

Результаты проявились незамедлительно. Скажем, раньше
в Ангарске нормальным для треста ЖКХ было положение,
при котором 78% истраченных средств уходило на
зарплату, а 5% — на текущий ремонт. А сегодня
управляющая компания работает по схеме: 28% средств —
затраты на текущий ремонт, 38% — на заработную плату.
При этом средняя заработная плата выросла в полтора-два
раза.

Обязательное условие работоспособности этой системы —
конкуренция. Поэтому в городе должно быть несколько
управляющих компаний.

— И когда же этот эксперимент будет распространен на
всю область?

— А вот это зависит уже от мэров, муниципалитетов,
от органов местного самоуправления и руководителей
предприятий ЖКХ. Все они обладают самостоятельностью.
Все они сами вправе выбрать свой путь. Скажем, в
Иркутске на эту систему переходить пока не спешат.