Теперь мы, её друзья и коллеги, будем говорить и писать о ней – «была»… И этот короткий глагол ранит не одно сердце…

Она не должна была уходить. Таким людям надо жить долго. В этой суетной, мрачной, порой казавшейся беспросветной жизни она была тёплым светом, маленьким костром, который согревал каждого, кто был достоин этого тепла. Её доброта казалась (да и была!) бесконечной. Любочку трудно было увидеть хмурой, а тем более злой. Расстроенной, огорчённой – да, ведь она жила здесь, на этой земле, в этой стране, в этом городе, а здесь причин для огорчений трудно избежать. Но она никогда не переносила свои горести на друзей и близких; хрупкая женщина, она умела справляться с ними в одиночку. Жизнь, судьба не баловали её, но она не только не сдавалась невзгодам, но и преодолевала их видимо легко, и только она одна знала, чего ей стоила эта лёгкость. Люба была из тех, кто не перекладывает свою боль на других.

Главным в её жизни были дочери, для которых она делала всё, что могла. И даже больше, чем могла – женские силы не безграничны. И ещё – работа. С уходом Любы иркутская культура осиротеет: нет другого такого человека, который мог бы так профессионально, так по-доброму и вместе с тем точно, со знанием дела писать о спектаклях, о работе художников, о музыке… Ни одно сколько-нибудь заметное событие не оставалось без внимания Любови Сухаревской. Она успевала везде – как ей это удавалось, загадка даже для искушённых профессионалов, для нас, её коллег и друзей. Но успевала, делая это легко, никогда не жалуясь на усталость. Две, а то и три полосы в каждый номер было для неё нормой. И этот её бесконечный подвижнический труд не был отмечен скороговоркой, поспешностью, торопливостью – статьи и рецензии Любови Сухаревской всегда были глубоки и точны. И бесконечно добры – от них исходили те же свет и тепло, которые излучала сама Люба. Так она жила и работала даже тогда, когда стойко и мужественно боролась со смертельной болезнью.

В «Советской молодёжи», в нашей любимой «Молодёжке», Люба долгие годы вела литературно-публицистическое приложение «Привал», делала это, как только и умела – отдавая все силы, душу и знания. Со страниц «Привала» шагнули в большую  литературу десятки  поэтов и прозаиков, имена которых ныне известны не только в Иркутской области.

И стихи… Они тоже были в её жизни. Их было меньше, чем могло бы быть, если бы судьба дала ей больше свободного времени, свободного для работы души и раздумий. Но и те, которые она успела нам оставить, светлы, искренни, как сама Люба, как тот её облик, который останется с нами навсегда.

Верю маме – она не лукавила,

когда говорила: устала жить.

Верю дочери старшей, которой ещё нравится

держать меня за руку.

Верю дочери младшей, которая говорит:

«Осторожней через дорогу!»

Верю работе – её никогда не переделаешь всю,

даже если окажешься

безработным.

Верю друзьям – они меня не предавали.

Верю в то, что про всех нас

написано

в Книге Судеб.

Верю тебе, сказавшему, что глаза у меня сияют

и что имя моё – Любовь.

Горько, что в Книге Судеб нашей Любе было отпущено так мало времени. Она заслужила долгую, спокойную жизнь. 

Для нас, тех, кто знает её и любит, свет её никогда не погаснет.

Молодёжкинцы