Мы согласились, что действительно только упоминали
имя К. Гайдука в связи с репрессиями, но написать о
нем не удосужились. И, как оказалось, зря.

Но сначала небольшое отступление. В газете «Восточно-Сибирский
путь» два года назад мой добрый знакомый Владимир Максимов
написал о том, что К. Гайдук работал в газете «Сталинский
путь» в конце 30-х (а в «ВСП» не работал и тем более
не был заведующим международным отделом). Я листал подшивки
«ВСП» за 30-е годы. Статьи за подписью К. Гайдука выходили
вплоть до 38 года, когда его репрессировали, но, к сожалению,
тогда не подписывались должности, и мы не знаем,
был ли Константин Алексеевич корреспондентом
— тут, может, Максимов и прав. Но как же тогда быть со
стелой у нашего здания, где выбиты имена репрессированных
журналистов и печатников «ВСП», и имя К.А. Гайдука
стоит пятым в этом скорбном списке? Наконец, сохранилось
и редкое фото К. Гайдука в кабинете редакции, где он
сидит за своим рабочим столом.

Так что работал он в газете, и давайте на этом поставим точку.
!I3!
Так кто же такой был К.А. Гайдук, человек интересной
и, увы, трагичной судьбы? Заранее благодарю Давыда
Моисеевича Гутгарца, который столько времени посвятил
имени Гайдука — в память о том времени, когда он сам
был участником первого шахматного кружка Гайдука. Много
лет этот человек переписывается с архивами, собирает
материалы, ведет переписку с младшим сыном Гайдука Вадимом
Константиновичем Гайдуком, который живет сейчас в Рыбинске.
А вот о старшем, покойном сыне Гайдука, мне рассказал
его друг и коллега, доцент кафедры литературы Иркутского
педуниверситета Сергей Амбарцумович Захарян, который
тоже постарался отмести все мои сомнения: ну какая разница,
был он в штате или нет? В газете он вел шахматный клуб,
стал первым чемпионом области по шахматам, участвуя
в соревнованиях от имени газеты. (Сергей Захарян, кстати,
любезно согласился предоставить свои материалы из «Зеленой
лампы»).

Он сохранил самые теплые воспоминания о своем
друге — Владимире Константиновиче Гайдуке, старшем
сыне шахматиста, который был замечательным филологом,
известным ученым, специалистом по Чехову. «Восточно-Сибирская
правда» написала в некрологе, когда в 1994 году он умер:

«От нас ушел интеллигент чистейшей, чеховской пробы.
Свет Гайдука, свет ума и чести будет ровно, твердо
и долго светить нам, его друзьям, и всем, кто откроет
его для себя… Прощайте, Володя, Владимир Константинович.
Спасибо, что были с нами».

— Я имел счастье дружить и работать с Владимиром Гайдуком
много лет, он был и первым тренером дочери, — говорит
Сергей Амбарцумович. — У него есть партии, которые
вошли в учебники шахматистов.

Владимир был, как и его отец,
чемпионом области по шахматам в 50-е годы. Захарян и
Владимир Гайдук проработали
бок о бок 25 лет. Сергею Захаряну и отправлять его в
последний путь пришлось — на Радищевское кладбище.

Но вернемся к Константину Гайдуку. В 17 лет (!) он стал
чемпионом огромного Восточно-Сибирского края. В середине
30-х годов стал вести рубрику «Шахматный клуб» в «ВСП».

Вот что пишет из Рыбинска энтузиасту шахмат в Иркутске
Давыду Моисеевичу Гутгарцу младший сын знаменитого шахматиста
Вадим Константинович: «Я очень благодарен всем ветеранам
шахматной школы Иркутска за память о моем отце. Но что
касается каких-то шахматных эпизодов его жизни — я
их практически не знаю. Как человека помню его очень
хорошо.

Знаю, что в 1938 году он был арестован, как «французский
шпион», и освобожден совершенно случайно в ноябре 1940
года. В это время я впервые осознанно и увидел моего
отца, причем был уверен, что он пришел не из тюрьмы,
а из больницы. Так нам с братом Владимиром говорила
мать. (Когда его забирали, мне не было еще и трех лет).

Возвращение отца я хорошо запомнил. Дверь флигеля на
улице Степана Разина, где мы жили, отворилась, и вошел
человек с лицом желтовато-землистого цвета, в очках,
глаза за ними глубоко утоплены. Он был в лыжном костюме,
надетом на голое тело, и в ботинках без шнурков на босу
ногу.

В тюрьме отец заработал чахотку. И в прямом смысле слова
чах от нее постепенно, хотя почти на год уезжал к матери
в Сухуми в надежде на поправку… После возвращения
оттуда он работал в многотиражной газете «Сталинский
путь». (Вот когда он работал в многотиражке — после
возвращения из тюрьмы. — А.Б.).

Я хорошо помню, как он приходил домой обедать, садился
за стол, а Володя, мой старший брат, уже расставлял
шахматы. Игра начиналась. И после каждого неверного
хода отец стучал по той или иной фигуре, указывая на
то, что ее можно потерять. Так он готовил будущего победителя.
И действительно, в 13 лет Володя стал чемпионом города
1946 года. А в 16 лет — чемпионом области. Жаль, что
папа не успел порадоваться успехам сына. Он умер в ноябре
1943 года, заболев сыпным тифом.

Перед тем как его должны были увезти в больницу, он
позвал нас с братом к себе. «Из больницы я уже не вернусь,
— сказал он. — Но меня печалит не это, а то, что я
оставляю вас в полной нищете, из которой вам за всю
жизнь не выбраться. Простите меня за это».

Прогнозы отца по отношению к сыновьям не сбылись. Оба
они выучились и стали прекрасными специалистами своего
дела. Вадим 27 лет прослужил в ракетных войсках и в
1987 году вышел в отставку в чине подполковника, имеет
двух дочерей и внука.

Что же касается истории о «французском шпионе Гайдуке»,
то она такова.

Константин Алексеевич действительно имел французские
корни. Его бабушка была родом из Орлеана. В Иркутск
она приехала преподавать французский язык в Институте
благородных девиц. Поэтому Гайдук в совершенстве знал
французский язык. Это-то знание впоследствии вышло
ему боком.

В 1934 году властям города пришло сообщение, что французская
летчица, поклонница Экзюпери, на спортивном самолете
совершает кругосветное путешествие и будет останавливаться
в Иркутске. По распоряжению городской администрации
спорткомитет Иркутска должен был обеспечить ее встречу.
Стали искать переводчика. А тут кто-то возьми и скажи:
«Да Костя Гайдук владеет французским в совершенстве…»

На футбольном поле стадиона «Динамо» за рекой Ушаковкой
была организована встреча, которую и припомнили энкавэдэшники
в 1938 году Константину Гайдуку.

Из заявления заключенного Гайдука Константина Алексеевича
начальнику следственной части НКВД лейтенанту Фесенко,
8 октября 1939 года: «… В тюрьме я уже сижу 1,5 года.
Чахотка продолжает обостряться, я задыхаюсь в камере,
я нахожусь на грани скоротечной чахотки, и когда она
наступит, писать заявления будет уже поздно…»

В другом заявлении он пишет: «Чуть окончив школу, я стал
работать в иркутской газете, в которой вел шахматный
отдел, будучи еще мальчиком. Моя работа в газете у вас
на глазах. Спросите о ней честных людей, посмотрите
комплект газеты, сделайте о ней вывод. Спросите, о моей
шахматной работе, энтузиастом которой я был. Большую
часть своей жизни я проиграл в эту игру — в шахматы,
и как шахматиста меня знают многие честные люди.

Поверьте, гр. начальник следственной части УНКВД по
и/о, что ни в какой контрреволюционной организации я
не состоял никогда и никакой к-р работы не вел. Находясь
на грани болезни, я пишу настоящее свое заявление».

А дома его ждали жена Августа и двое детей… Она —
из сибирского крестьянского рода; ее отец, Осип Гаврилович
Егоров, был одним из основателей Советской власти в
Иркутске. Расстрелян колчаковцами в 1918-м и позже с
почестями перезахоронен в братской могиле возле школы
на станции Половина.

Гайдуку «повезло». То ли его чахотка,
то ли письма в НКВД помогли, но его выпустили. Но
туберкулез уже сделал свое черное дело, и в 43-м, в
разгар войны, Константина Гайдука не стало. В Глазковском
предместье, на старом кладбище, сохранилась еще его
могила, которую посещают теперь благодарные шахматисты,
ученики его учеников.
!I2!
Вроде бы сбывается и мечта Гутгарца: состоялся мемориал
Константина Гайдука. Есть еще мечта у старого шахматиста:
чтобы городской шахматный клуб носил имя первого чемпиона
Иркутска Константина Гайдука, и чтобы мемориал был постоянным…

Может, сбудется?