!I1!

— Вашему училищу на днях исполнилось 120 лет…

— Не училищу, а зданию, в котором оно размещается, на улице
Володарского, 1, в Иркутске. Оно было построено на средства
купца Хаминова и передано им в дар городу 17 января 1883 года.
В этот день и произошло открытие высшего четырехклассного
училища имени императора Александра III, которое благополучно
просуществовало вплоть до самой гражданской войны.
Это училище, кстати, закончили известные поэты Михаил Скуратов
и Иосиф Уткин. Позже здесь размещалась семилетняя школа,
в ней работал
литературный кружок «База курносых», о чем и сегодня
напоминает мемориальная доска на фасаде. И только 1 сентября
1938 года приказом министра соцобеспечения РСФСР была открыта
профтехшкола для инвалидов. Если считать ее прародительницей
училища, то нынче нам исполнится 65 лет.

— Тоже, между прочим, почтенная дата. Но, глядя на фасад
вашего исторического здания, как-то не верится, что
вы к ней готовитесь…

— Я удивляюсь, почему умный и прозорливый купец Хаминов
не положил в свое время где-нибудь в швейцарском банке
кругленькую сумму с завещанием — потратить на ремонт здания
лет через сто—сто двадцать. Наивно надеялся, что благодарные
потомки будут богаче, чем он. А если серь зно, проблема
ремонта фасада для нас практически неразрешима.
Стоимость ремонта и реставрации фасада примерно равна
стоимости ремонта внутри, а возможно, еще дороже. У нас нет денег,
нет специалистов. И когда передо мной встал выбор, что ремонтировать
сначала, я решил: систему отопления, крышу, классы, туалеты,
и т.д. Конечно, внешний вид имеет значение, но пока не до него.
И в конце концов, существуют учреждения, призванные не только
наблюдать, как сохраняются исторические памятники, но
и участвовать в их сохранении.

— 65 лет училищу, и почти 5 лет его директором являетесь вы.
Помните свой первый рабочий день?

— Зима, холод, нищета и грязь непролазная. Приводит меня
начальник управления в так называемый актовый зал: ободранные
кресла, обрушившийся, подтекающий потолок, не закрывающиеся
окна и разбитые двери. Люди в пальто и шапках — хмурые, перепуганные.
Молчат.

— Как складывались ваши взаимоотношения с коллективом?

— Коллектива как такового не существовало. Были люди,
погрязшие в сплетнях, склоках, жалобах на предыдущего директора
и друг на друга, ленивые и абсолютно равнодушные к судьбам учащихся.

— А дети? В смысле учащиеся?

— Забитые, полуголодные, полураздетые. Здесь же, на Володарского,
жили по 15-20 человек в комнатах, здесь же учились. Если
это можно было назвать жизнью и обучением. В училище было
две специальности: портные и обувщики…

— Ну и с чего вы начали?

— Я пришел в феврале. На счете — пусто. Учебный процесс
вести не на что. Крыша течет, стены рушатся. Нужно было
найти людей, понимающих, что такое учреждение, как
ПТУ-интернат для инвалидов, не должно быть уничтожено,
что это училище — единственное в Сибири и на Дальнем Востоке.
Не только поймут, но и согласятся помочь, пока без денег.
И я нашел такого человека — Александра Бессудова,
директора фирмы «Керамика». Он в долг, быстро и качественно
сделал нам крышу. Без каких-либо гарантий, под мое честное
слово. Только через год началось бюджетное финансирование,
и мы смогли расплатиться… Меня, разумеется, наказали,
лишили премии за то, что загнал управление в «страшную
кредиторскую задолженность», которая исчислялась 178 тысячами
рублей. Но крышу-то мы сделали! И она перестала течь.

Часть помещения, на углу улиц Володарского и Карла Маркса,
давно сдавалась в аренду — под магазин, торговавший водкой,
пивом, табаком и дешевыми продуктами.
Я этих торговцев выгнал. Сдал помещение супружеской паре.
Они открыли магазин по торговле художественными произведениями,
а в счет аренды отремонтировали актовый зал и разместили
в нем картинную галерею. В чем только меня не обвиняли! Но дело было
сделано. Я еще испытывал иллюзии, что, возможно, найдутся
меценаты, училищу помогут. К кому только не обращался!
Сегодня я совершенно убежден, что в сфере, касающейся
инвалидов, нет меценатства. Могут быть лишь разовые подачки.

Все, что сделано в училище — куплено, отремонтировано и т.п., —
абсолютно все сделано за счет бюджета, за счет государства.
И как бы мы не кляли наше государство, правительство
или областную администрацию, результаты — вот они. Нам не только
не дали погибнуть, нам предоставили возможность развиваться.
Областная власть профинансировала все наши работы: отремонтировано
общежитие на улице Ямской на шестьдесят учащихся,
завершается ремонт учебного корпуса, ведется строительство
лечебно-оздоровительного комплекса, скоро в училище появится
свой бассейн, спортивный зал с современными тренажерами.
В этом году мы обучаем ребят-инвалидов уже по семи специальностям,
в том числе и операторов ЭВМ. Наш компьютерный класс
— один
из лучших не только в области, но и, пожалуй, в регионе.
А ведь многие сомневались в том, что инвалидам под силу
освоить работу на компьютере. За эти годы училище нарастило
такую базу! У нас вовремя выданная плата-норма. Появилась
возможность планировать на перспективу. Представляете? Это
в наше-то время! И я знаю, что планы мои осуществятся.

— Мне кажется, начальника вашего управления вряд ли разжалобишь
видом убогого или растрогаешь до слез положением одинокого
старика. А ведь существует мнение, что в социальной сфере
должны работать люди, на собственной шкуре испытавшие лишения
и болезни. Семен Круть не производит впечатление
человека обездоленного. Да и его первого заместителя Елену
Красильникову сентиментальной не назовешь:
молодая, красивая, умная — да, но…

— Я глубоко убежден, что в социальной сфере должны работать
здоровые люди, здоровые физически, а главное, психически.
А еще обеспеченные. В противном случае, у руководителей будут
другие заботы. В том, что
в социальную сферу пришел руководитель-прагматик, не вижу
ничего плохого. Те, которые выражают свое сопереживание больным
и убогим в слезах и соплях, не способны ни принимать решения,
ни держать ответ за содеянное, ни что-либо путное сделать.
Современный руководитель должен быть прежде всего грамотным
и жестким. От слез какой толк?

— Но вернемся к вашим учащимся. Вы работали и со здоровыми
детьми. С кем сложнее?

— Со здоровыми проще. Ну и что, что он младше, он здоров
и сможет пробиться в жизни. Наши ребята с детства много
и глубоко страдают, но их можно
убедить, с ними легче разговаривать. Они более благодарны
за то, что для них делается. Они умеют удивляться и радоваться.
Их обратная реакция ощутимее. Но психологически
сложно. Всегда чувствуешь себя уж слишком здоровым,
слишком обязанным. Работа с детьми-инвалидами — это особый
труд, и он под силу далеко не каждому. И условия здесь надо
создавать особенные.

!I2!

Необходима индивидуальная работа. А у нас на 150 учащихся
всего 3 воспитателя. Больше не полагается. А их должно быть
как минимум тридцать. Как воздух, училищу необходимы
дополнительные площади, потому я принял решение о разрыве
договоров об аренде своих помещений. Нужны современные классы,
просторные, светлые, удобные входы и выходы, туалетные
комнаты — все должно быть приспособленным для детей-инвалидов.
Нужны грамотные учителя, психологи.

— Да сколько же для всего этого потребуется средств?

— Я посчитал — 22 миллиона долларов. Тогда мы сможем создать
учебно-реабилитационный центр, такой, какие есть во всем
мире и, кстати, в недалекой от нас Кемеровской области.
Сегодня же в одной группе учатся дети с различными заболеваниями:
глухонемые, слабовидящие, с ДЦП. И к каждому нужен особый индивидуальный
подход: объяснять, как включать швейную машину,
каждому приходится индивидуально. Не только объяснять, но и учить,
добиваться, чтобы поняли… Вообще, скажу я вам, нашим мастерам
и педагогам нужно давать ордена и медали за терпение и сострадание.
А уж зарплату платить точно раз в десять больше.

— Если бы у вас появилась возможность встретиться и обстоятельно
побеседовать с губернатором, о чем бы вы его попросили, что бы
рассказали?

— Я предполагаю, что все, о чем я рассказал вам, губернатору
и так известно, он человек информированный. Кроме того,
он проблемы наши понимает.

— То есть, вы отказываетесь от встречи?

— Не в коем случае. Я бы рискнул и попросил у него 22 миллиона долларов.

— А не многовато?

— Ну, тогда 22 миллиона рублей. И он увидит, что мы на эти деньги
сделаем. В области десятки тысяч инвалидов. Наше училище
— единственная для них возможность
получить профессию, начать самим зарабатывать на хлеб, и даже
с маслом. А не стоять с протянутой рукой.

— Вы считаете, что государство обязано содержать инвалидов?

— Однозначно. Государство, если оно хочет выглядеть достойно,
обязано создавать условия для жизни инвалидов. Более того,
обязано их содержать. Другое дело, какими будут формы поддержки,
формы содержания, формы дотаций. Сегодня предоставлены льготы
предприятиям, на которых работают инвалиды. Но как часто ими
пользуются люди нечестные, недобросовестные. Льготы должны
быть адресными…

— В последние годы все чаще говорят о том, что социальная сфера
должна быть экономически выгодной, приносить прибыль…

— Дикость. Какая экономическая выгода? Меня просто поражают
наши «экономисты нового поколения», которые
обязаны содержать эту сферу. Не хватает средств, пусть
от своей зарплаты отстегивают процент в пользу сирых и убогих.
У меня программа помощи инвалидам, а меня спрашивают, какой
можно ожидать экономический эффект?! Это моральный долг.
Вот и весь эффект. Я понимаю,
что сегодня государство не может взять на себя полностью
содержание инвалидов, но государственные чиновники обязаны
придумать, как забрать деньги у тех, кто уже насытился,
и отдать их инвалидам. Возможно, ввести специальный, адресный
налог. Или обязать построить дополнительное помещение
дому-интернату, или отремонтировать общежитие.
Строите сегодня шикарные офисы, вот и изыщите возможность
помочь тем, кто о подобном и не мечтает.

— Круто.

— Справедливо. Такое государство было бы за что уважать.