Суровая журналистская судьба (шучу!) забросила меня в далёкую, но не противную нашему сердцу Швецию, где по приглашению коллег (этот эвфемизм означает — за их деньги) я участвую в российско-шведском семинаре по медиа-менеджменту.

Погода мерзкая, здоровье прихрамывает (интересно, как это оно делает?!), скучаю по семье, то есть поводов для счастья маловато. С отвращением привыкаю к Макинтошу, — это не одежда, а компьютер такой с недоеденным яблоком в качестве символа.

На четвёртый день нашёл аппарат, любезно согласившийся опознавать русские буквы и соответствующие наклейки на клавиатуре. Понял, что не всё потеряно, и решил написать эту колонку.

Несмотря на то, что в этой стране до ужаса любят читать газеты (что и делают не первую сотню лет), местных журналистов волнует явление, которое всё глубже проникает в западную медиа-культуру. Речь идёт даже не о самом Интернете как конкуренте традиционных СМИ, а о блогах — живых журналах, позволяющих каждому пользователю глобальной сети сделать свою собственную трибуну и по своему разумению придать ей форму — личного дневника, дискуссионного клуба или… верно, газеты. В России это движение, отстав, конечно, слегка, тоже набирает силу.

Поразмышляв об отличиях между тем, что делает абстрактный автор колонки в «Восточке» и абстрактный «блоггер» (слово противное, но уже прижилось), пришёл к выводу, что они, отличия, есть, но уступают сходству. И колумнист, и блоггер не делят ни с кем ответственность, пишут от первого лица. Если они будут сыпать банальностями, от них отвернётся читатель. Врать публично им тяжело. Я вообще заметил, что такое удаётся только политикам — у них обязательный тест на пригодность к профессии из этого состоит.

На мой взгляд, блоги скорее помогают, чем угрожают традиционной печатной прессе. Они проявляют и объединяют в интернет-сообществе тех, кто склонен к анализу и синтезу, размышлению и оценке, тех, кто не изучает глянцевые журналы и редко включает телевизор. Если газета будет для них достойным собеседником, они её будут читать.

Очень многим людям есть что сказать миру. А теперь у них есть такая возможность. Умное скажут не все. Важное скажут не все. Нужное тоже скажут не все. Но — пусть говорят.

Может быть, стоит об этом подумать?