– Андрей Геннадьевич, общеизвестно, что офтальмология стала одной из первых медицинских специальностей, крепко подружившихся с лазером. И с каждым годом, как мне известно, этот союз становится всё прочнее. Достаточно сказать, что в полноформатном объёме лечения в Иркутском МНТК лазерная хирургия сегодня занимает уже 25%.

– И ничего удивительного здесь нет. Когда больной спрашивает меня, что это за операция, я всегда говорю: «Лазер – это сварка внутри глаза». Тут не нужно вскрывать глазное яблоко, накладывать швы. Более того, нет риска внутриглазной инфекции, что бывает после обычной операции. Наконец, лазерная операция проходит практически безболезненно для больных, которые сидят за микроскопом и щелевой лампой. А продолжается она от одной секунды до десяти – пятнадцати минут. В моей практике нередко случалось так: заканчивается операция, пациент встаёт и говорит: «Доктор, а операция когда будет?».

– Как не упустить момент, когда больному подошло время делать операцию?

– Есть ряд заболеваний, при которых применяется только лазерная хирургия. Например, диабетическая ретинопатия. Надо обращаться к офтальмологам, пока болезнь находится в начальной стадии, пока не случилась трагедия. А трагедией при диабете может стать полная слепота. Причём процент попадающих в эту категорию достаточно велик. Среди больных зачастую встречаются молодые, вполне работоспособные люди. К сожалению, и по сей день даже не все офтальмологи способны до конца осознать весь трагизм этой ситуации. Не говоря уже о пациентах. Тут срабатывает косность мышления и отсутствие должной квалификации. Медленнее всего меняется сам человек. Стереотипы вчерашнего сознания – зачем нам что-то новое, мы и укольчиками с капельками, которыми ещё при царе Горохе пользовались, обойдёмся – сильно тянут назад. По старинке нередко так и продолжают лечить. И доводят заболевание до последней стадии, когда уже ни лазер, ни ножевая хирургия помочь не могут.

– Насколько мне известно, каждые 10–15 лет количество больных сахарным диабетом удваивается…

– Сегодня это проблема №1 в здравоохранении всех ведущих стран мира. При диабете страдают все органы и системы организма. В том числе и глаза. Кстати, офтальмолог зачастую бывает одним из первых, кто, осматривая глазное дно, ставит диагноз «сахарный диабет». У такого больного сетчатка подвержена специфическим изменениям. Вот я и учу нашу молодёжь, чтобы не пропустили эти изменения и вовремя отправили пациентов на исследование сахара в крови, а потом к эндокринологу. Но и этого мало. Офтальмолог должен грамотно отслеживать динамику состояния сетчатки. А она при несвоевременном обращении к врачу, неправильном подборе лекарственных препаратов и неправильном питании может ухудшиться. И вот тут очень важно точно определить, когда пришла пора отправиться в лазерный центр. Кстати, наше лазерное отделение – единственный в регионе межтерриториальный методический, научный и лечебный центр.

– С какими объёмами больных сегодня он справляется?

– Достаточно солидными. Мы проводим порядка пяти-шести тысяч операций в год. Тут я хочу особо подчеркнуть, что сейчас нет ни одного глазного заболевания, при котором не применялся бы лазер. Либо как самостоятельный метод лечения, либо в качестве диагностики, либо как дополнение к хирургическому лечению. Конечно, прежде всего лазеры используются для лечения сетчатки – диабет, тромбозы, сосудистая патология, избавление от глаукомы. Это всё так называемые неинвазивные методы хирургии, т.е. без вскрытия полости. Здесь кроется главное преимущество лазерной хирургии.

– 19 лет в Иркутском МНТК функционирует лазерное отделение. По-моему, срок вполне достаточный, чтобы выйти на уровень современной аппаратуры и новейших зарубежных препаратов. Вам это удаётся?

– Думаю, справляемся. Офтальмология – самая наукоёмкая отрасль в медицине. Сегодняшняя аппаратура стареет намного быстрее, чем появляются финансы для закупки новой. К лазерной технике это относится в первую очередь. Сейчас появились совершенно уникальные лазеры, позволяющие делать абсолютно фантастические операции. Недавно мы приобрели один такой мультиволновый лазер. У него функционирует три длины волны – зелёная, жёлтая и красная. Теперь хирург в зависимости от воздействия на ту или иную структуру может переключать эти волны. Эффект от операции превзошёл все ожидания. Или другой пример. В своё время возрастная макуладистрофия не поддавалась лазерному лечению. А сейчас тут ситуация коренным образом изменилась. Всё дело в том, что американский препарат «Луцентис», появившийся совсем недавно для профилактики и лечения этого заболевания, практически снял проблему. Правда, есть одно «но»: стоит он фантастически дорого – один укол в глаз 26 400 рублей.

– ?!

– Да-да…Вы не ослышались. Но тем не менее с нами заключили договор и этот препарат мы уже получаем. Причём, поверьте мне на слово, недостатка в желающих приобрести его нет.

– В таком случае, Андрей Геннадьевич, я окончательно отказываюсь что-либо понимать. Сегодня все и оптом, и в розницу наперегонки кричат: «Кризис, кризис!». Но, слава богу, выходит, что он вам не помеха, раз вы находите средства на приобретение дорогостоящего лазера, а ваши пациенты – на золотой, в прямом смысле слова (даже кавычки ставить не надо), американский препарат. Так и хочется спросить словами из басни дедушки Крылова: «Откуда дровишки?..»

– А вы знаете, по-моему, кризис аккумулирует инициативу и сверху, и снизу. Заставляет включить мозги на полные обороты. Подумали мы и решили с протянутой рукой обратиться к Фонду обязательного медицинского страхования с просьбой разрешить потратить нами же заработанные деньги на закупку абсолютно необходимой современной аппаратуры. И нашли полное взаимопонимание, люди там оказались трезвомыслящие, тоже за дело болеющие. Почему-то в своё время какой-то умник на самом «верху» решил, что финансировать из фонда ОМС можно только три статьи. Оборудование в это число не вошло. А так как мы большую часть средств зарабатываем по линии ОМС, то за счёт чего же, как не за эти деньги, нам приобретать новую аппаратуру. Поэтому так радует найденный с Фондом ОМС контакт.

– Когда очень быстро развиваются технологии (не могу сообразить, уместна ли в этом контексте приставка «нано»), высококвалифицированные специалисты ценятся на вес золота. А рядовые, как я думаю, пока не «догоняют тему»?

– Тут я с вами полностью согласен. Выражение «Кадры решают всё» из-за отсутствия таковых – всего лишь лозунг. Хотя бы потому, что сегодня их негде взять. Если, конечно, мы говорим о стоящих кадрах. Подошла ко мне недавно в Москве дочка Святослава Николаевича Фёдорова и говорит: «Помогите мне с лазерным хирургом. Я ему и квартиру сниму хорошую в Москве, и зарплату дам достойную…» Я ей ответил: «С огромным бы удовольствием помог, да только у самих большой дефицит».

– Андрей Геннадьевич, помнится, в прошлой нашей беседе вы отметили, что пока ещё тяжело нас охраняет здравоохранение. А если сейчас сузить диапазон всей отрасли до вашей специальности – офтальмологии, позвольте узнать, что вас больше всего смущает, а быть может, здесь правильнее сказать – раздражает?

– Самое главное, по-моему, преодолеть оголтелый бюрократизм «стахановцев» от здравоохранения. Они уже завалили нас бумагами до такой степени, что совершенно не остаётся времени заниматься лечением больных. Рабочий день состоит из постоянных отписок и составлений отчётов. Это в организационном плане. А в медицинском – очень важно, с моей точки зрения, хотя бы на шаг опережать вперёд смотрящих. Я полагаю, нам за 20 лет со дня основания Иркутского МНТК в какой-то степени это удаётся. И тут – главная заслуга нашего коллектива. Сегодня он работает на самом современном оборудовании, а в профессиональном отношении не уступает ведущим европейским центрам. Сейчас, когда мы приезжаем за границу, нас трудно чем-либо поразить. Задумываясь о развитии нынешней офтальмологии, мне часто приходит в голову мысль: мы давно отвыкли удивляться, даже тому, что должно потрясать.

P.S. Ещё хотелось бы сказать о БАДах, или биологически активных добавках: они не являются лекарственными препаратами и не могут, как пишут в рекламе, излечить большинство глазных болезней. Вообще шарлатанов на ниве здравоохранения видимо-невидимо, зачастую они прикрываются вывесками каких-то мертворождённых НИИ, где занимаются ерундой. Хорошо, если не вредят. Но часто они своим «лечением» усыпляют бдительность больных и те поступают к нам уже в запущенных стадиях.