«Матч состоится в любую погоду» – эта фраза уже третий год является неофициальным девизом «Прогулок по старому Иркутску», которые всегда проходят в условленное время, невзирая на любые капризы небесной канцелярии. В очередной вторник, 3 июня, в полном соответствии с мрачными предсказаниями синоптиков над городом сгустились тяжёлые свинцово-серые тучи, ветер гулял по площади возле памятника Александру III, дождь грозил пойти с минуты на минуту, но всё это не остановило желающих выслушать очередное повествование из длинного цикла исторических лекций. Рассказчиком стал хорошо знакомый «прогульщикам» руководитель представительства Иркутской области в Монголии профессор кафедры мировой истории и международных отношений исторического факультета Иркутского государственного университета Евгений Лиштованный. Собравшимся он рассказал о том, какое место соседняя страна занимала в деятельности Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества, чьё современное название, возникшее в 1917 году, утратило «монаршее» прилагательное. 

«Христианство возникло в Южной Сибири или в Северной Монголии»

Место для старта очередной «Прогулки…» выбрали в силу того, что через дорогу находится здание Иркутского областного краеведческого музея, где в былые времена квартировал 

ВСОИРГО, начавший свою работу в 1851 году – всего через шесть лет после того, как Николай I учредил само географическое общество. Сразу же после образования отдела в нём открыли бурят-монгольскую секцию. Впрочем, первые исследования Монголии, ещё не носившие системного характера, начались в Иркутске раньше – с XVIII столетия. В 1725 году при Воскресенском монастыре была создана русско-монгольская школа. «В ней учились первые специалисты-монголоведы, которые, однако, в Иркутске не оставались, а уезжали с православной духовной миссией через Монголию в Пекин, – заметил Лиштованный. – Поэтому многие годы спустя те, кто работал в этом здании, с удивлением и удовольствием встречали экспедиции, сформированные в Санкт-Петербурге, где была штаб-квартира Русского географического общества. И эти экспедиции, возвращаясь из Китая, Тибета и Центральной Монголии, привозили уникальные находки». Так, к примеру, сформировалась хранящаяся в запасниках краеведческого музея коллекция буддийских артефактов, которую сам учёный называет не иначе как шикарной. Постепенно начались попытки изучения географии и этнографии Монголии. 

Первопроходцем среди сибиряков стал Григорий Потанин, в 1876 году отправившийся на северо-запад соседней страны по поручению географичес­кого общества. За первой двухлетней экспедицией последовала вторая, начавшаяся в 1879 году и завершившаяся на следующий год. Не обошлось без казусов: вместо специалистов по монгольскому языку Григорий Николаевич взял двух проводников-бурят, которые в меру собственных познаний переводили разговоры с местными жителями. Тем не менее собранного материала оказалось достаточно для того, чтобы издать четырёхтомные «Очерки Северо-Западной Монголии». В них можно встретить любопытные и парадоксальные с точки зрения современной науки наблюдения. К примеру, в бытующих мифах Потанин увидел влияние несторианства – зародившегося в Византии христианского вероучения, ошибочно приписываемого архиепископу Кон­стантинополя Несторию. «Теперь я более чем прежде склонен думать, что несторианство монгольское есть не секта, занесённая с Запада, а начало христианства, – писал он. – Христианство возникло в Южной Сибири или в Северной Монголии. Отсюда его занесли славяне на Балканский полу­остров». 

Более современные учёные, конечно же, эту версию опровергли, но Потанин создал богатую почву для дальнейших исследований Монголии. Эстафету подхватил его соратник по областническому «Обществу независимости Сибири» Николай Ядринцев. Именно ему принадлежит открытие Каракорума – столицы Монгольской империи чингизидов, о которой упоминали ещё европейские средневековые путешественники Марко Поло и Гийом де Рубрук. «По возвращении Ядринцев сделал доклад на заседании Парижского археологического общества, и с тех пор на развалинах древнего города постоянно работают международные экспедиции, – рассказал Лиштованный. – Их с Потаниным заслуга состоит в том, что они открыли стационарное поселение, которое, как считали многие специалисты, кочевники не могли построить». 

Иркутский летописец Нит Романов писал, что Ядринцев привёз с собой «до 15 тысяч рунических знаков, рисунки, обломки и так далее», что привлек­ло внимание всего учёного мира. В 1891 году в сторону Каракорума отправилась экспедиция под руководством члена Императорской Академии наук Василия Радлова. В исследованиях Монголии, расцвет которых для Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества пришёлся на последние три десятилетия XIX века, участвовали и другие известные учёные, к примеру востоковед Алексей Позднеев. Работал в Иркутске и Николай Пржевальский. Свою лепту внесли православные миссионеры Иннокентий Подгорбунский и Яков Дуброва, окончившие местную русско-монгольскую школу и работавшие в семинарии. «Можно говорить о многих других, кто бывал в Монголии или пытался по рукописям и археологическим данным узнать о событиях, происходивших на границах Сибири», – продолжает лекцию профессор Иркутского госуниверситета, пока мы под первыми каплями дождя шагаем к старому двухэтажному зданию на бульваре Гагарина, где сейчас располагается юридическая клиника ИГУ. 

Особое поручение Доржи Банзарова 

Евгений Лиштованный во второй раз стал автором «Прогулки
по старому Иркутску»

Особняк XIX века связан с исследованиями Монголии ничуть не меньше, чем расположенная неподалёку бывшая штаб-квартира ВСОИРГО: здесь в пятидесятых годах позапрошлого столетия работал один из первых бурятских учёных Доржи Банзаров. Его биография сама по себе достойна отдельной статьи: уроженец Забайкалья, сын отставного пятидесятника Ашебагатского казачьего полка, он окончил философский факультет Казанского университета, владел как восточными языками – монгольским, маньчжурским и тибетским, так и европейскими – английским, немецким и французским. Его магистерская работа под названием «Чёрная вера, или Шаманство у монголов» до сих пор является настольной книгой монголоведов. Банзаров, переведший немало древних летописей, написанных вертикальной уйгурской вязью, мечтал о научной карьере, но жизнь распорядилось иначе: стать учёным в Петербурге не удалось, и после обучения документообороту в Казани он был назначен на должность чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири Николае Муравьёве-Амурском.

«Имеются разные сведения о том, когда он прибыл в Иркутск: кто-то из исследователей пишет, что это произошло в 1850 году, большинство склоняется к тому, что это был 1851 год, – Лиштованный продолжает лекцию, несмотря на усиливающий дождь, который буквально через десять минут переходит в ливень. – Его приезд совпал с открытием Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Как и другие исследователи, я попался на эту удочку и в одной из своих книг написал, что с первых дней своего пребывания в Иркутске Доржи Банзаров активно включился в его деятельность. Но последние исследования говорят о том, что заседание ВСОИРГО он посетил лишь один раз». 

Однако тот, кто предположит, что учёный, занявшийся чиновничьей работой, забросил свои изыскания, будет неправ: есть данные о том, что здесь он проводил исследования как минимум по девяти направлениям. Бывая, к примеру, в Тункинской долине, разбирался в истории населявших её бурят и сойотов. Работая в Иркутске, Банзаров пришёл к революционной идее: Чингисхан родился в Забайкалье, на территории современной России. Такой вывод он сделал, переводя «Сокровенное сказание монголов», где говорится, что будущий великий правитель скрывался от врагов своего племени, убивших его отца, в урочище Делюн-Болдок, что на правом берегу реки Онон неподалёку от села Нижний Цасучей. Каноничная монгольская версия гласит, что Тэмуджин родился в местности Дэлуун Болдог в сомоне Дадал Хэнтийского аймака. Свои предположения есть у китайских и казахских историков. «Чингисхан – человек мира, – примирительно заметил Лиштованный, рассказывая об исследованиях Доржи Банзарова. – Неразбериха в том, где он родился, может быть связана с тем, что местности со схожими названиями есть в нескольких странах. А урочище в Забайкалье находится вблизи точки пересечения трёх границ, где стоит сделать шаг в сторону, чтобы оказаться на территории Монголии или Китая». 

Отпечаток революции

Работая в Иркутске, Доржи Банзаров выдвинул революционную идею:
Тэмуджин родился на территории современной России

Члены ВСОИРГО изучали соседнюю страну и традиции её народа и на стыке веков. Немалая заслуга в этом принадлежит председателю отделения этнографии, гласному городской думы Дмитрию Першину. Дмитрий Петрович не знал монгольского языка, но был знатоком буддизма, за что даже получил прозвище «иркутского хутухты» – «перерожденца», живого воплощения бога или святого. В 1913 году Дмитрий Петрович стал чиновником по особым поручением при генерал-губернаторе, а два года спустя был назначен управляющим Монгольским национальным банком в Урге (так до 1924 года назывался Улан-Батор). Здесь он и застал Октябрьскую революцию и последовавшую за ней гражданскую войну вплоть до вступления отрядов Унгерна в Монголию. Помимо материалов многочисленных исследований, которые активно проводил Дмитрий Петрович, он оставил крайне ценные для историков мемуары. 

«События после революции наложили свой отпечаток на работы по Монголии, – автор очередной «Прогулки…» был вынужден завершить лекцию под проливным дождём. – Исследования в основном были посвящены коммунис­тической тематике. Но те, кто проходил через иркутскую школу монголоведения, всегда обращались к трудам деятелей, которые работали в XIX веке в здании Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географичес­кого общества».