Это, видимо, было показателем хоть какой-то причастности к бурным протестам дальнобойщиков, прокатившимся по всей России, потому что в Иркутске всё протекает довольно спокойно и мирно. Всероссийская стачка началась ещё 27 марта, и, хотя машины начали «вставать в стачку» под Иркутском уже с понедельника, у нас власти согласовали бессрочную стоянку под Иркутском только к выходным – с 31 марта. А до этого представители полиции вежливо попросили убрать с машин протестные транспаранты и наклейки «Анти-Платона», красный запрещающий знак с перечёркнутым словом «Платон». Поэтому согласованный с местными властями неистовый протест начался по графику – в пятницу, 31 марта, прошёл большой митинг на станции Батарейная, а в субботу, 1 апреля, такой же митинг был заявлен на площадке перед масложиркомбинатом с последующим проездом колонны по Иркутску.

Не пошли под знамёна

Иногда политика только мешает. Некоторые, правда, утверждают, что мешает всегда, но сейчас – не про политику. Не из-за неё же митинг дальнобойщиков первого апреля не задался? Председатель ассоциации автоперевозчиков Александр Черных упрямо приматывал скотчем к стойкам зеркал древки алых партийных стягов.

– Я что-то не понимаю, причём здесь это? – тихо недоумевал водитель машины, обращаясь к координатору Организации перевозчиков России Ирине Тафилевич. – У нас есть проблема. Это очень большая проблема. Но это наша проблема. Мне все эти игры с партиями, с властями – вот так, – он упирает два пальца, расставленных вилкой, себе в горло.

Ирина пожимает плечами. Она рассказывает, что вчера на Батарейной водители «славно побастовали» – только иркутских насчитали 52 машины. Кроме того, были машины из Красноярска, Краснодара, Тюмени и Абакана, Новосиба и Челябы. И шесть фур из Дагестана. Всего собралось около ста машин.

– Точное количество побывавших на митинге назвать сложно – машины приезжали, уезжали. Но все проходящие вставали и нас поддерживали – в самом Иркутске поднять водителей оказалось очень сложно. То ли город у нас мирный, то ли народ – несобранный…

Выясняется, что, несмотря на бурные протесты по всей России, в Иркутске они поддерживаются довольно вяло. У нас есть несколько крупных компаний-перевозчиков, водители которых не рискуют присоединяться к стачке. Их называют «хозяйские» – работающие на хозяина. В стачку встают водилы из маленьких, на одну-две-три машины, ИПэшек. Много тех, кто не решается ни присоединиться к протестующим, ни выходить в рейс. Такие «встают на ремонт», отсиживаются по домам.

– Даже в прошлом году, когда мы по согласованию с властями шли колонной на 1 мая с транспарантами против «Платона», вышло всего около двадцати водителей. Это просто позор! – уныло говорит Ирина.

– Ну не так всё печально! – деятельно врывается в разговор Александр Черных. – С нами были молодые коммунисты и ребята из общественного движения «Зелёная Россия». Так что почти восемьдесят человек в колонне набралось.

Ирина безо всякого энтузиазма переглядывается с водителем, который и вовсе, слушая эти вычисления, стоит мрачнее тучи. Водители решают свои проблемы, и попутчики им не нужны, будь они под красными партийными знамёнами, зелёными экологическими или вообще под чёрными пиратскими флагами.

– Встали уже Якутия и Магадан.

Я звонила в Улан-Удэ – там стоят лагерем порядка ста машин. Они спрашивают: «А у вас что?» – Ирина вздыхает и показывает на две одинокие фуры, стоящие на пустой площадке перед масложиркомбинатом. – А у нас – вот что.

Место для митинга и правда выбрано странное. Асфальтированный пятачок перед въездом на предприятие пищёвки выбирал лично председатель Черных. Объяснить выбор внятно он не может: вроде он когда-то строил масложиркомбинат. Для кого тут собирать митинг – непонятно. Видимо, для сотрудников полиции – их тут оказалось больше всех остальных социальных и профессиональных групп населения Иркутска. На втором месте – журналисты, на третьем – организаторы митинга. Население Иркутска на митинге замечено не было.

– А как относятся водители, стоящие в стачке, к тем, кто едет мимо?

– Ну мы по рации спрашиваем: «Ребята, почему вы не с нами? Это ведь касается и вас тоже, присоединяйтесь!» – Ирина тяжело вздыхает. – Но хозяин приказал, они работают, их можно понять, всем нужно семьи кормить. – Ирина опять тяжело вздыхает. – Как таковой вражды нет, но, если едет мимо иркутский водитель, мы ведь все друг друга знаем? – она провожает взглядом фуру, выходящую из ворот масложиркомбината, щурится, пытаясь разглядеть номера региона, и со свистом сцеживает сквозь зубы: – Крыса…

Ирина переводит дыхание и виновато говорит:

– Ну а как ещё назвать? Они же зарабатывают, когда другие стоят, и от этого сильно поднялись ставки на грузы…

Трудно сказать, партийность ли подвела Александра Черных, поэтому колонна водителей не пошла под его знамёна, или были какие-то другие причины – например, конспирация. Но основная колонна протестующих вышла с овощебазы на Александровском тракте, и десять указанных в заявке на проведение митинга машин прошли по Иркутску, победно трубя звуковой сигнализацией, совершенно параллельно митингу у масложиркомбината. Кстати, водители, оставшиеся в этот момент в стачечном лагере рассказывали свою версию – в колонну выехало около двадцати пяти машин, поэтому они поехали из другого места тайно, чтобы их не развернули сотрудники ГИБДД.

Простая суть претензий

Проблемы дальнобойщиков – это проблемы дальнобойщиков, и что за печаль до них всем остальным? Можно подумать, что бедных «дальнобоев» зажимают, а остальные в шоколаде живут! Примерно так должен думать каждый первый попавшийся пешеход на улицах города. Действительно, многие, сочувствуя тяжёлому труду водителей «большегрузов», при этом считают, что дороги они всё-таки разбивают, по­этому платить за это всё-таки должны. Однако изнутри профессии, воспетой в одноимённом сериале, всё видится по-другому.

– Говорят, что мы дороги ломаем, а мы страну кормим, – недоумённо улыбается дальнобойщик Эдуард Софьин. – Большую часть продуктов сейчас перевозят автомобильным транспортом. Мне знакомые звонят, рассказывают: как мы встали в стачку, так в Краснокаменске стало не купить сыр. А в Чите, говорят, молоко продают по пакету в одни руки. Это же всё наши перевозки…

Суть претензий водителей он рассказывает доходчиво, своими словами, с домашней бухгалтерией. У него с женой собственное ИП. «Я водила, жена – мой начальник», – смеётся Эдуард. За рулём фуры он уже около двенадцати лет. Мотается в Читу и Маньчжурию на своём «Фру-лайнере» грузоподъёмностью двадцать тонн. Общий вес – 38 тонн. Аммортизация машины плюс топливо ему обходятся в 35 рублей за километр. А ставка на доставку – то, что он зарабатывает в поездке, – составляет до сорока рублей за километр. Вот на эту разницу в пять рублей он и живёт.

– Понимаете, можно на амортизации, то есть на деньгах, которые ты вкладываешь в машину, немного сэкономить. По сути, эти деньги вы берёте в долг у машины, и долго она это терпеть не будет, – объясняет Эдуард.

– Деньги за «Платон» берут вне зависимости от того, с грузом вы едете или без, – подключается к разговору мрачный водитель. – А я гоняю в Якутск. Все грузы идут только в ту сторону, на север, обратно 95% водителей идут порожняком – да и что оттуда везти?! Если я обратно пустой иду – из каких денег я буду «Платон» оплачивать?

А главное, что, по мнению водителей большегрузов, не понимают сейчас простые люди, – цены скоро полезут вверх не из-за забастовки, а из-за внедрения «Платона».

– Вот смотрите, – говорит Эдуард, начиная загибать пальцы. – Вам сейчас правительство говорит: с введением «Платона» цена на пакет молока поднимается незначительно, наценка на перевозку составит 1-2%, так? – и сам отрицательно мотает головой. – А на самом деле перевозка этого пакета молока от производителя до магазина – самая маленькая проблема. А привезти на ферму корма для коров, удобрения для кормов, оборудование для молокозаводов – это почему забыли посчитать? Всё это войдёт в конечную стоимость продуктов…

История борьбы водителей с «частной конторой Ротенберга», как они называют одиозную фирму, внедряющую «Платон», ООО «РТиТС», короткая и незамысловатая. В декабре 2015 правительство ввело налог «ПЛАти за ТОНну», как его называют, хотя на самом деле платят за километр. Все водители большегрузных машин грузоподъёмностью свыше двенадцати тонн должны были оплачивать за проезд по федеральным трассам три рубля 74 копейки за каждый километр.

После первой волны протестов в феврале 2016 года эту стоимость платных дорог снизили вдвое – до полутора руб­лей. Но сами водители утверждают, что уже тогда было понятно, что мера эта временная и популистская: снижение было предпринято, чтобы успокоить водителей и дать им привыкнуть к мысли, что платить всё равно придётся.

А потом вновь поднять расценки. В итоге с апреля было решено поднять плату до 3 рублей 6 копеек за километр.

– Мы выступаем за полную отмену «Платона»! – спокойно, но непримиримо чеканит Ирина. – Даже сейчас с транспондерами, которые считают километры для «Платона», ездят единицы. Никаких компромиссов. Мы не согласны на снижение расценок – только полная отмена.

«Под небом голубым»

Суббота. Весь город празднует День дурака. Где-то по Иркутску в этот момент колесит колонна большегрузных автомобилей. А на выезде из Иркутска по Московскому тракту царят покой и умиротворение. Завтра погода испортится, а сейчас – тепло, солнечно, воробьи порхают, как бабочки. В мобильном лагере осталось около десятка машин. Стачка – дело важное, но скучное. Часть водителей ушла обедать в придорожное кафе и посетить туалет на стоящей рядом АЗС. Часть обедает прямо в кабинах машин – питаться в кафе, где обед из трёх блюд стоит 400–500 рублей, не каждый может себе позволить. Точнее говоря – каждый, но не каждый день.

– А что, Жириновский как про нас сказал? «Дальнобойщики – самые богатые люди, они кормят и таможню, и полицию, и проституток», – лениво цитирует один из водителей, стоящих на страже лагеря в этот «рабочий полдень». Точнее – полулежащий на страже. Они с приятелем отдыхают после обеда на нагретом солнцем бетонном блоке, вросшем в землю на углу автоплощадки при АЗС, где разбили стачечный лагерь. На страже, потому что у стойбища уже появились свои естест­венные враги: заняв здесь свою биологическую нишу, водители сразу включились в процесс естественного отбора. Враги – это совершающие одиночные набеги мелкие противные хищники из разряда бензинососов. Из Мегета ближе к ночи тихо приползают похитители топлива. В первые дни стачки водители оставляли на ночь машины и уходили домой. Теперь вынуждены ночевать в кабинах и отгонять наглых воришек.

На вопрос, чем они занимаются, водители усмехаются и отвечают уже заезженной шуткой: «Мы сюда приехали только для того, чтобы чай пить и с журналистами разговаривать». Но от общения не отказываются – хоть какое-то интеллектуальное развлечение. Любимое занятие – считать свои деньги, километры, расходы, налоги, потери, утраты…

– У меня своё предприятие, ИП, три машины, два водителя. Я за них в год плачу до 140 тысяч. Плюс транспортный налог. Плюс акцизы за топливо на пробег – я считал, выходит, что я с одного километра должен отдать два руб­ля 30 копеек. Это набирается до 700 тысяч выплат в год. Если добавят «Платон» – под миллион выйдет. Мы столько не зарабатываем, – объясняет тяготы финансовых отношений с государством один из водителей, Сергей Воложанин. Остальные, встав кругом, подтверждающе кивают головами. –

И после этого вы говорите, что мы не платим за ремонт дорог?!

– Это были основные выплаты. Не забывай про косвенные. Курс евро подскочил – и все запчасти поднялись в цене. А отечественного автопрома у нас нет – даже в логотипе «КамАЗ» последняя буква теперь латинская «Z». Совпадение? Не думаю! – подхватывает гневную речь Александр Прокопьев. – Там все запчасти импортные: мост и коробка – «ZF», двигатель – «Мерседес». Запчасти из-за рубежа – таможенная пошлина уже заложена. У кого свои гаражи и здания – платит налог на имущество. У кого нет – платит аренду. Машину же на улице не бросишь! Про коммунальные платежи, ипотеки и кредиты мы уже не говорим.

Водители согласно кивают головами и, глубоко затянувшись, выпускают общее облачко дыма, на миг зависающее над их головами, словно грозовое.

Сергей Воложанин подводит итог:

– Ну и с чего нам платить за «Платон»? Я съездил до Маньчжурии и обратно – двенадцать тысяч отдай. А я с рейса зарплату привожу – двадцать. Нужно оставить на топливо на следующий рейс, отложить на запчасти. Это неподъёмно, – он смотрит глубоко в небо и заключает: – Введение «Платона» – это не просто для того, чтобы выдоить деньги с водителей. Это попытка выдавить с рынка грузоперевозок мелкие компании.

Также неодобрительно водители отзываются про ещё одно нововведение. К системе «Платон» прилагается тахограф – аналог самолётного «чёрного ящика», показывающий, как долго водитель находится в пути или стоит на месте. С одной стороны, это выдаётся за заботу о здоровье водителей и соблюдение правил безопасности. Якобы вводится щадящий режим труда – два рабочих периода по четыре с половиной часа рулить с одним 45-минутным перерывом на обед, потом – девятичасовой отдых. Фактически водителей принуждают «по будильнику» останавливаться в чистом поле – безо всякой защиты, не доехав до ближайшего населённого пункта, кафе, стоянки при АЗС. Разумеется, за неисполнение «режима дня» предусмотрена ещё одна система штрафов.

– У тебя за спиной товаров на миллион, тебя любой проезжающий вскроет – а кто платить будет?

– Стоп, друзья, что вы рассказыва­ете? – возмутился корреспондент «ВСП». – Все же смотрели сериал «Дальнобойщики» и знают, что вы ездите по двое – один за рулём, второй спит…

Реплика тонет в возмущённом шуме пополам с хохотом.

– Да вы зайдите на любую автобазу, подойдите на любую стоянку дальнобойщиков и сами посмотрите – никто не ездит парами, – с трудом вычленяется из общего гвалта. – Это только в сериале всё так здорово. Гостюхин и Галкин, конечно, молодцы мужики, уважаем. Но ведь это просто сериал, к тому же снятый в 1990-х…

– Да что не так-то?

– Ну сам подумай, – примирительно говорят. – Вдвоём до Маньчжурии ехать – это же зарплату надвое делить, да? Ты согласишься половину своей зарплаты отдавать? И потом, это только в фильме так здорово спать в кабине. По-настоящему на ходу заснуть трезвым невозможно – на наших дорогах будешь летать по всему салону.

В отдалении торжествующе ревут, как стадо мамонтов, возвращающи­еся с пробега по Иркутску фуры. Стачка изначально заявлена на десять дней, но водители, слабо веря, что за столь краткое время удастся добиться каких-то результатов, уже сейчас планируют её сделать бессрочной и стоять до победного конца.