!I1!Иркутская ГЭС — это моя первая стройка после окончания
в 1953 году гидроэнергетического факультета Московского
энергетического института. Почему выбор пал именно на
Иркутск? Возможно, благодаря рассказам моей мамы, которая
жила и училась в этом городе в 20-х годах теперь уже
прошлого века, он представлялся мне именно тем местом,
где не только не стыдно, но и почетно начинать свою
трудовую биографию. Наверное, это было также отражением
общего настроения, распространенного в то время среди
молодежи: проверка себя на прочность, освоение нового,
неизведанного, романтика Сибири и Севера.

На начальном этапе строительства Иркутской ГЭС все работы
велись силами заключенных, поэтому на том месте, где
позже располагался четвертый поселок строителей, была
лагерная зона, застроенная бараками. Когда я приехал
на стройку, заключенных уже не было, помогла объявленная
после смерти Сталина летом 1953 года амнистия, поэтому в освободившихся
бараках жили рабочие. Но этот начальный период, когда
стройка была зоной, конечно, оставил о себе память:
едва ли не больше половины рабочих мужчин были бывшие
заключенные, освободившиеся по истечении срока или по
амнистии. Надо сказать, что в этом отношении (отсутствие
зоны) наша стройка была одним из немногих исключений
в Сибири, да и не только в Сибири, ибо большинство крупных
объектов по всей стране в то время возводилось силами
заключенных.

Хорошо помню первую встречу с начальником строительства
Иркутской ГЭС Андреем Ефимовичем Бочкиным. Мог ли я
предположить тогда, что этот выше среднего роста, плотный,
коренастый, белокурый, слегка начинающий седеть человек
сыграет такую важную роль в моей жизни? Мог ли предположить
также, что я, еще мальчишка, только что сошедший с институтской
скамьи, уже через несколько лет стану одним из его ближайших
помощников и соратников?

!I2!Встреча состоялась в его кабинете в Кузьмихе, именно
там, в небольшом одноэтажном деревянном здании, находилось
тогда управление строительства. Андрей Ефимович, как
и многие в то время руководители, был одет в военного
покроя зеленую гимнастерку, синие брюки галифе и мягкие
белые войлочные бурки.

Я просился на работу в котлован. И вскоре уже
трудился мастером на 4 участке здания управления ГЭС.

Работа на строительстве основных сооружений производилась
по «скользящему» графику, круглосуточно и без выходных
дней. В это время главной задачей было подготовить
скальное основание под укладку бетона. Это было довольно
непростым и канительным делом, т.к. иркутская скала
была представлена слабыми алевролитами, имевшими свойство
разлагаться сразу же после их вскрытия. К тому же мешала
вода, обильно фильтровавшаяся через основание. Работа
шла трудно и требовала полного напряжения сил.

Сейчас в это, возможно, трудно поверить, но больше половины
рабочих нашей стройки составляли женщины, причем они
работали на самых тяжелых работах. Например, все бригады
бетонщиц состояли полностью из женщин, мужчины же выполняли
лишь опалубочные и арматурные работы, были водителями
и механизаторами, словом, работали там, где нужна
была не только и не столько физическая сила, сколько
квалификация. В квалифицированных людях всюду в стране
после столь опустошительной войны был острый недостаток.
Весь бетон Иркутской ГЭС (а его было уложено без малого
800 тысяч кубических метров) был перелопачен женскими
руками и ими же «провибрирован». А ведь вытащить из
бетонной смеси вибратор весом 20 килограммов, увязая по
колено в вязкой массе, — такое под силу даже не всякому
мужчине. Конечно, это было тяжелое наследие войны, когда
многие женщины, оставшись одни во главе своих семей,
были вынуждены браться за любую, даже самую тяжелую
работу; да и ту женщине можно было получить далеко
не всегда.

Скажу, что тогда, в 1954
году, люди работали несравненно лучше, заинтересованнее
и больше. Жили трудно, но копейка была в цене и доставалась
с трудом. Норма выработки в те времена еще имела свое
значение, а наряд был не пустой бумажкой, а настоящим
документом, определяющим заработок. Приписки были, но
за них строго взыскивали. В этом отношении работать
на производстве было значительно легче и приятнее, чем
в более поздние годы. Что это — парадокс? В 60-е или
70-е годы люди материально стали жить лучше, чем в те
времена, о которых я повествую, но и разгильдяйства тоже,
несомненно, прибавилось.

!I3!Сооружение первенца сибирской гидроэнергетики вызвало
к жизни целый ряд сложных технических и организационных
проблем. Опыт советской (как и мировой) гидротехники
был сосредоточен в основном в районах с теплым или умеренным
климатом, в то время как производство земляных и
бетонных работ при возведении плотин и гидроэлектростанций
требует существенно отличных технологий, практики применения
которых ни у нас, ни за рубежом как раз не было. Мы,
строители Иркутской ГЭС, здесь были первопроходцами.
Ведь за рубежом, если и строили бетонные плотины в
суровом климате (например, в Канаде), то опять-таки
зимой уходили на каникулы. Проблема зимнего бетона для
нас, гидротехников, имеет еще и особый аспект, неведомый
строителям промышленных и гражданских зданий, — это
недопустимость образования температурных трещин. Нельзя
сказать, что мы на Иркутской ГЭС полностью справились
с этой проблемой, но то, что сделали многое для последующего
ее решения, — это факт. Я могу смело сказать, что иркутский
опыт (пусть не всегда положительный, но все-таки ценный),
обогащенный опытом гидростроителей Братской ГЭС
(тоже не всегда успешным), был использован нами на сооружении
Красноярской плотины при разработке новых оригинальных
технологий. Именно благодаря этому сегодня Красноярская
плотина общепризнанно является самой надежной из всех
построенных в СССР высоких бетонных плотин. Зимой приходилось
работать в тяжелейших условиях, зачастую в сплошном
тумане над водами Ангары, бушующей и кипящей, словно
фантастический ледяной котел. Все вокруг покрывалось
толстым слоем наледи, так что приходилось отвоевывать
(отогревать, сколачивать) каждый квадратный метр.
И в этих экстремальных условиях нам удалось организовать
дело так, что даже в самые морозные месяцы интенсивность
работ почти не снижалась, а в зимний период времени
на стройке была уложена почти половина всего объема
бетона.

В июле 1956 года, пройдя через все трудности поиска
и отработки оптимальных технологических решений, мы
вплотную подошли к одному из самых важных для гидростроителей
этапов — перекрытию реки. Обстоятельства складывались
так, что мы шли на пределе сроков: расход воды в Ангаре
медленно, но верно возрастал. На 7 июля он достиг уже
1800 кубометров в секунду, еще несколько дней промедления
— и начнется летний паводок, тогда о перекрытии в этом
году так же, как и о пуске первых агрегатов, можно было
уже не беспокоиться. Целый год был бы потерян. И
все-таки мы успели. Самоотверженным трудом строителей,
и в первую очередь механизаторов и водителей самосвалов,
Ангара была перекрыта.

Это были радостные дни не только для нас, строителей,
но и для многих иркутян. На перекрытие Ангары собралась
большая масса народа, горожане ехали в обход через Глазково
и Кузьмиху, за много километров, ведь берега реки еще
не были соединены плотиной.

После успешного перекрытия реки пуск первых двух агрегатов
в 1956 году, т.е. в сроки, предусмотренные Государственным
планом, стал просматриваться. На Иркутской ГЭС были
установлены генераторы Новосибирского турбогенераторного
завода, который, особенно на первых порах, не отличался
аккуратностью выполнения сроков; некоторые детали генератора
были доставлены на стройку лишь в самых последних числах
декабря, и на их монтаж нам времени практически не
оставалось. И здесь нам, к сожалению, пришлось воспользоваться
некоторой натяжкой сроков. Первый агрегат был включен
в сеть 28 декабря, а второй — 31 декабря, лишь за десять
минут до наступления нового, 1957, года, и то по московскому
времени. Зато ликованию не было предела! Все-таки это
была победа, в которую был вложен наш напряженный
труд. Все последующие агрегаты пускались
уже в более спокойных условиях и строго в установленные
планом сроки.

В сентябре 1958 года вступил в строй последний, восьмой
(станционный номер семь), агрегат, и станция вышла на
проектные параметры. От укладки первого кубометра бетона в фундамент здания
в июне 1954 года до ввода последнего, восьмого, гидроагрегата
прошло всего четыре года. Это очень небольшой срок,
учитывая объемы выполненных работ, необычность компоновки,
когда в одном сооружении совмещены функции сразу двух
(здания ГЭС и водосливной плотины), и вызванную этим
повышенную сложность работ.

Когда стало известно, что стройку посетит накануне подписания
акта Государственной комиссии первый секретарь ЦК КПСС
Н.С. Хрущев, это не было для нас какой-то неожиданной
сенсацией, но добавило ответственности и, конечно, аврала
в нашей работе.

Сегодня Иркутская ГЭС — это скромная рядовая труженица
в большой семье советских, ныне — российских, гидроэлектростанций,
о которой мало кто в стране знает, а еще меньше — вспоминает.
Это сейчас, после ввода таких гигантов, как Саяно-Шушенская,
Красноярская и Братская гидроэлектростанции, она оттеснена
во второй десяток наших крупнейших ГЭС, а в то время
она была не только первой в Сибири, но и до ввода в
эксплуатацию Сталинградской ГЭС занимала второе по мощности
место в СССР, уступая только Куйбышевской ГЭС имени
Ленина. Но и в наше время она остается не только одной
из самых экономичных, но и самых экологичных, ибо ее
вмешательство в природное равновесие минимально.

Мне повезло, что я начал свою трудовую биографию именно
в коллективе строителей Иркутской ГЭС. Это был коллектив,
сильный своей сплоченностью и заряженностью на выполнение
поставленной задачи: всем хотелось увидеть результаты
своего труда. Заслуга
в создании такого коллектива, бесспорно, принадлежала
Андрею Ефимовичу Бочкину. Это был руководитель с большой
буквы, человек государственного уровня мышления, чуждый
всяческих интриг, человек, для которого не существовало
никаких чинов и рангов, если речь шла об интересах дела.
Именно он сумел объединить в общем-то собранных «с
бору по сосенке» людей, имеющих разный и жизненный,
и профессиональный опыт, разные жизненные интересы и
амбиции, в единый организм. В подборе кадров, особенно
инженерных, Андрей Ефимович смело опирался на молодежь,
и коллектив иркутских гидростроителей представлял собой
сплав знаний и опыта людей старшего поколения и энергии
молодых.

Начальником управления здания ГЭС, где мне довелось
работать все годы строительства, был уже опытный гидростроитель,
до этого участвовавший в строительстве нескольких небольших
гидростанций на Урале, прекрасный воспитатель, по-отечески
относившийся к молодежи, отличный организатор и просто
хороший, честный человек Георгий Тихонович Горлов.

Начальником четвертого участка был Сергей Леонидович
Малиновский — опытный гидростроитель, участвовавший
еще в начале 20-х годов в строительстве Волховской ГЭС,
а потом Верхне-Свирской, Кегумской и ряда других гидроэлектростанций.
Дворянин по происхождению, еще до революции служивший
гардемарином на флоте Его Императорского Величества,
высокообразованный человек, он и внешне выделялся среди
других. Мне довелось работать рядом с ним в течение
многих лет, в т.ч. на Красноярской ГЭС, и общение с
ним, конечно, сыграло роль в развитии меня и как специалиста,
и как человека.

Инженерный штаб стройки возглавляли главный инженер
АнгараГЭСстроя Сергей Никандрович Моисеев, крупный специалист
по проектированию и возведению земляных плотин, и начальник
технического отдела Сергей Михайлович Пресницкий, высококвалифицированный
инженер-гидротехник, высокоинтеллигентный человек, деликатно,
но вместе с тем последовательно проводивший техническую
политику на стройке.

На стройке подобрался прекрасный инженерно-технический
коллектив, значительную часть которого составляли молодые
специалисты, выпускники институтов и техникумов. Практически
все они вписались в коллектив, нашли себя и свое место
на стройке, а уже через три-четыре года возглавили многие
важные участки. Евгений Никанорович Батенчук, Александр
Иванович Карякин, Иван Прокопьевич Кириллов, Александр
Иванович Фисенко, Борис Аркадьевич Дружинин, Михаил
Филиппович Тураев, Илья Матвеевич Гуревич, Владимир
Александрович Шилов, Юрий Иосифович Фриштер, Виктор
Андреевич Жилин, Константин Ионович Овчинников, Александр
Павлович Степанов, Гурий Иванович Гредасов, да разве
можно назвать всех. Это десятки и сотни людей, каждый
из которых оставил свою зарубинку в жизни стройки и
внес свою лепту в конечный результат.

Кто бы и что ни говорил ныне,
но нельзя не помнить, что во всех делах стройки, а в
становлении и сплочении коллектива — в первую очередь,
большую роль играли партийная и комсомольская организации.
Они всегда были на острие всех дел, и не было, пожалуй,
ни одной мало-мальски важной проблемы, которая бы не
находилась в сфере их внимания. Секретари партийной
организации строительства, парторги ЦК КПСС Николай
Францевич Салацкий и Петр Федорович Московских, секретарь
комсомольской организации — комсорг ЦК ВЛКСМ Илья Комаров
пользовались заслуженным авторитетом и уважением в
коллективе, их вклад в дело успешного строительства
Иркутской ГЭС трудно переоценить.

По-разному сложилась жизнь тех, кто строил ГЭС: кто-то
и ныне остался иркутянином, кто-то навсегда покинул
этот край, но добрую память о первой стройке на Ангаре
хранит в своем сердце, а кого-то, к сожалению, уже нет
в живых. Но нельзя забывать, что именно этим, а также
многим другим, не упомянутым здесь людям, их труду
и уменью мы обязаны тому, что Иркутская ГЭС сегодня работает
и вносит существенный вклад в экономику области. Это
очень важно, чтобы не разрывалась связь поколений.

К сожалению, после завершения строительства уже сработанный,
хорошо зарекомендовавший себя коллектив распался: ряд
рабочих и специалистов уехали на новые гидростройки
Иркутской области — Братскую и Мамаканскую
ГЭС, кто-то покинул Сибирь и уехал в «теплые края»,
где их с удовольствием приняли, учитывая их богатый
опыт, а то, что осталось от АнгараГЭСстроя, было перепрофилировано
и преобразовано в трест «Востсибэлектросетьстрой», который
уже имеет свою историю. Но большая группа рабочих и
инженеров (я в том числе) была переведена на только
еще разворачивавшееся строительство Красноярской ГЭС,
которая должна была стать самой мощной ГЭС на планете.
Начальником строительства Красноярской ГЭС был назначен
Андрей Ефимович Бочкин, которому за успехи в сооружении
Иркутской ГЭС было присвоено звание Героя Социалистического
Труда (после завершения строительства Красноярской
ГЭС он стал еще и лауреатом Ленинской премии). Бывшие
иркутяне не ударили в грязь лицом, составили костяк
красноярских гидростроителей и с успехом применили и
развили дальше полученный бесценный опыт гидростроения
в суровых сибирских условиях.

Мне по окончании Иркутской ГЭС довелось строить еще Красноярскую,
в должности главного инженера КрасноярскГЭСстроя
принять участие в строительстве самой мощной у нас в
стране Саяно-Шушенской ГЭС, будучи главным советским
экспертом, руководить строительством гидроузла Хадита
на р. Евфрат в Ираке, работать также на целом ряде других
строек. Каждая из них оставила свою зарубку в сердце,
но я всегда с особым чувством, как первую любовь, вспоминаю
свою первую стройку, давшую мне неоценимый опыт, воспитавшую
и поставившую меня на ноги. Мои наилучшие пожелания
здоровья и успехов всем иркутянам. Отдельно самые добрые
пожелания эксплуатационникам Иркутской ГЭС, в чьих
руках сейчас наше детище. Уверен, что это надежные
руки.