За сорок лет работы в ТАСС я отснял 12 километров пленки,
сделал 50 тысяч снимков, «искрутил» десять фотокамер,
изъездил шесть служебных автомашин.

Начав с «Фотокора» 9х12 я позднее работал всеми советскими
аппаратами: «Москвой», «Зенитом», «Любителем», «Искрой».
Да, такой же, какую известный журналист-фотограф
Василий Песков выбросил с вертолета…
Корреспонденту нужно было
сделать съемку с воздуха где-то на Енисее.
Поднялись в небо, а «Искру» заело.
И в горячке Песков кинул аппарат вниз.
В своей репортерской
жизни я тоже разбивал о рельсы фотокамеру. Это была
пластмассовая зеркалка «Любитель», сделанная по
типу двухобъективных фотоаппаратов. «Стоил «Любитель»
всего пять рублей, а подвел он меня основательно на
одном большом событии.

Заграничную аппаратуру в советские времена невозможно
было купить. В СССР она вообще не продавалась, а в загранпоездках
не хватало валюты. И потом, работать на иностранной
технике считалось чуть ли не изменой Родине.

Помню, известный фотолетописец Братской ГЭС Николай Перк работал
«Салютом». «Слушай, — говорил я ему, — у тебя такая
богатая организация — «Братскгэсстрой», а ты снимаешь
на такой… Купите у немцев, у японцев настоящую технику».
«А зачем?» — возразил он. — У меня четыре «Салюта». —
«Как?» — «Одним я снимаю, другой идет посылкой в ремонт,
третий возвращается мне, а четвертый в это время ремонтируется
на заводе». Аппарат «Салют» был
прообразом шведской камеры, разработанной
еще в XIX (пишу прописью — в девятнадцатом!) веке.

Я пришел работать в ТАСС в 24 года, работал больше
десяти лет на отечественной технике. Японский «Никон»
я получил, наверное, благодаря тому, что тассовского репортера
перестали пускать на ответственные правительственные
съемки. На нашей аппаратуре так щелкал затвор, что престарелые
генеральные секретари вздрагивали, а высокие гости негодовали.

За свою жизнь я изработал два «Никона», они служили
по пятнадцать
лет каждый. Представьте, это при большой нагрузке —
две-три катушки в день, в самых разных погодных условиях.

Была у меня очень хорошая аппаратура из Германии —
знаменитый широкоформатный «Роллейфлекс» и «Лейкофлекс».
Такая аппаратура мне помогала
при знакомстве с первыми секретарями обкомов, председателями
исполкомов. В разговоре с ними я ставил на стол кофр
и демонстрировал эту технику, которой не только на периферии
не было, но и в самой Москве она редко встречалась. С «Роллейфлексом»
я не расставался лет двадцать.

Когда я уходил на заслуженный отдых, мне всю аппаратуру
продали по остаточной стоимости, даже автомашину подарили
служебную, а «Роллейфлекс» и «Хассельблат» попросили
сдать, потому что это «золото» на особом учете.

Мы, тассовцы, работали на узкой отечественной кинопленке.
Эта была отличная пленка Шосткинского завода, выпускал
ее специальный цех. Продукция шла только для ТАСС,
АПН, «Правды», «Известий» и разных спецслужб КГБ и МВД.
Там такую пленку выдавали по лимиту с особой отчетностью
маленькими коробочками по 30-60 метров. За один принятый
негатив списывали один метр пленки. И, как правило, ее
нам не хватало. Тогда мы, большинство фотокоров, доплачивали
бухгалтерии деньги за перерасход. Как вы помните, «социализм —
это учет». Иногда катушка пленки или две уходили на
стоящий один кадр, особенно при событийной съемке,
съемке спортивных событий или в театре.

Да, я «натворил» пятьдесят тысяч кадров-фотосюжетов.
В моем архиве хранятся тысячи и тысячи негативов (каждый
кадр — в отдельном пакетике). Это огромное хранилище —
десятки ящичков картотеки.

Публикуя в прессе свои первые снимки при помощи
цинкового клише, я мечтал и думал о такой фотографии,
какую можно будет делать и передавать посредством телеграфа,
связи, электронным путем, видя изображение на экране
камеры и компьютера.

Да, пятьдесят лет тому назад мы не произносили слово
«электроника» и уж тем более «цифровая фотография». Но
я был уверен, что в руках у корреспондентов появятся
такие, как сегодня, цифровые фотокамеры, не будет метолгидрохинового
проявителя, фотобумаги и пленки. Вот вам, пожалуйста,
куда шагнула техника — огромное количество снимков можно записать
на диск. К сожалению, эта аппаратура и техника
пришла слишком поздно для меня. Но, уверен, сколько бы ни прошло
десятилетий, механическая камера с хорошей оптикой,
с хорошим затвором (не с таким, как сегодня выпускается
«Зенит») все равно будет существовать. Высокие скорости
затвора, светосильная оптика, отличная пленка — все
это всегда будет интересовать и волновать
фотолюбителей и профессионалов.