Интеллектуалы с оружием

Командир отряда милиции специального назначения (ОМСН — преемник упразднённого СОБРа), полковник милиции Сергей Кондобаев, сам, кстати, «краповик», провёл меня в кубрик первого боевого отделения, где работает старшим оперуполномоченным Геннадий Петухаев.

Кубрик — это небольшая комната. По бокам нары в три ряда — до самого потолка. Тонкие матрасы, подушки, простые байковые одеяла. Обстановка аскетическая. Правда, есть небольшой телевизор. Бойцы дежурят здесь сутки, а потом в течение двух отдыхают.

Геннадий — низкорослый, как и большинство бурят, но крепкий, широкоплечий, натренированный, был на дежурстве. В спецназовской форме, с пистолетом Стечкина на боку. Встретил меня радушно, крепко пожал руку. Поздравил с недавней наградой — присуждением министром внутренних дел России Рашидом Нургалиевым именного знака «За содействие МВД» в связи с победой во Всероссийском конкурсе «Щит и перо».

Выходило, что приняли меня здесь почти за своего. Знакомого по предыдущим публикациям о спецназе. Оттого и разговор получился вполне откровенный, доверительный.

Мы беседовали, смотрели фотографии с чеченской войны. Спецназовцы заходили в кубрик, перебрасывались фразами и опять уходили. То на тренировку в спортзал, то на учебные занятия. Под вечер отправились в тир пострелять.

Два дня кряду я приезжал к ним, как на работу. И ни разу не видел, чтобы кто-то праздно шатался. Даже телевизор ребятам смотреть было некогда. Молодые, крепкие, они, как студенты, таскали с собой книжки. Постоянно в них заглядывали. Обсуждали прочитанное и услышанное на «учебке».

— Прямо вуз какой-то, а не боевой отряд, — пошутил я.

— А что вы хотите? — ответил Геннадий. — Мы ведь не только стреляем и захватываем. Мы, прежде всего, должны многое знать. Уметь не только выполнить физически ту или иную силовую операцию, но и грамотно её разработать. Учесть все нюансы. В том числе юридические. Спецназовцы, между прочим, самые образованные, самые интеллектуальные люди среди всех прочих подразделений областной милиции. Например, в нашем первом боевом отделении все 14 человек или уже закончили вуз, или учатся в нём.

Зрелище не для слабонервных

Ежегодно, почти каждую весну и осень, несколько молодых «спецов» отчаянно пытаются вновь и вновь пробиться в элиту. То есть завоевать в упорной борьбе право носить краповый берет. Но сделать это очень и очень не просто. На сегодняшний день в отряде таких счастливчиков всего 10.

Самое удивительное: краповый берет не даёт его хозяину никаких материальных благ. Ни тебе продвижения вверх по служебной лестнице, ни увеличения оклада, ни даже разовой премии. Ну абсолютно ничего.

Парни просто хотят быть первыми. Хотят испытать себя на прочность. Проверить, готовы ли к испытаниям, что подстерегают их в схватке с вооружёнными преступниками.

Я смотрел несколько видеозаписей, где запечатлены моменты марш-бросков, стрельб, рукопашных боёв претендентов на краповый берет.

Зрелище не для слабонервных. Но ещё до этих испытаний надо пройти предварительный строгий физический и психологический отбор. Иными словами, сдать экзамен на допуск.

Когда Геннадий Петухаев — он председатель совета «краповиков» отряда — стал перечислять, какие тесты, упражнения претендент должен выполнить по 7-10, а то и 17 раз подряд, я понял, что о большинстве из них я никогда и не слышал. В частности, о так называемом тесте Купера и упражнении «Крокодил».

Соискатели краповых беретов преодолевают 10-15-километровый марш-бросок по пересечённой местности (обязательно через водные преграды) в полном обмундировании. В шлёме-маске, бронежилете, противогазе, с автоматом. Да не просто бегут, а отражают в пути нападения условного противника. То слева, то справа, то спереди.

— Мы, «краповики», бежим рядом с ними, — рассказывает Геннадий. — Смотрим. Если парни ошибутся, то делаем замечания. На третьей ошибке снимаем с дистанции.

-Что ещё должен сделать претендент?

— Много чего. Проползти под колючей проволокой. Перенести «раненых»… Кто достиг конца дистанции и уложился нормативно, стреляют из автомата по ростовым мишеням. Три выстрела на три мишени.

— А расстояние до мишеней какое?

— Сто метров. Главная трудность здесь в том, что боец стоит сначала к мишеням спиной. Не видит их. По команде он должен зарядить автомат, развернуться на 180 градусов и отстреляться за шесть секунд.

— Это всё?

— Нет, не всё. После стрельбы надо ещё сдать экзамен по акробатике и десантно-штурмовой дисциплине. Проще говоря, претендент на краповый берет спускается с четвёртого этажа, на втором выбивает окно, забрасывает помещение гранатами, стреляет вовнутрь и спускается на землю. На всё это ему отводится 30 секунд.

— Как можно вынести такие нагрузки?!

— И это ещё не всё, — улыбается мой собеседник. — В конце испытания претендент идёт, как мы говорим, на бои. Ему надо продержаться 12 минут в рукопашной схватке против троих принимающих «краповиков».

— Что значит — «принимающих»?

— Это значит, что в ряды обладателей краповых беретов принимаем мы. Те, кто уже имеет этот головной убор. Рядовые бойцы. Начальство в процесс не вмешивается и никак на его результаты не влияет.

— До конечной цели при таком строжайшем отборе доходят не многие?

— Когда мы проводили сдачу на право ношения крапового берета последний раз, то приняли участие семь претендентов. «Краповиком» стал в итоге лишь один. Да и то с четвёртого захода.

Тут в кубрик вошёл заместитель командира ОМСН, полковник милиции Владимир Вострецов. Послушал наш разговор, заметил:

— «Краповики» — суперподготовленные бойцы. С ними, конечно, не просто. Они могут начальству и возразить, и покритиковать его. Могут поспорить, чего рядовой спецназовец себе не позволит. Что поделаешь — элита есть элита, — благодушно вздохнул он. — Иногда даже и покапризничают. Но без них нельзя. Без них наш боевой кулак будет значительно слабее.

Дедовщинас человеческим лицом

Геннадий Петухаев родился в Усть-Куте в семье агронома. Поступил в ИСХИ, где в своё время учился его отец. Мать, сумевшая окончить заочно два института, а в перерывах между сессиями, экзаменами родить троих детей, не возражала против выбора сына. Геннадий в детстве много времени проводил со взрослыми на полях и в собственном огороде. Родители посчитали, что профессия агронома будет ему по душе.

Но в 1993 году, перейдя уже на 3-й курс, он вдруг «заболел» армией. Заявил, что пойдёт служить, а учёбу продолжит заочно. Геннадий попал в спецназ внутренних войск. Как это случилось, и сам толком понять не может. Говорит: «Просто захотелось испытать себя. Проверить, на что гожусь».

Служил в особом оперативном полку, дислоцированном в Ангарске. Там как раз и был спецназ.

— Дедовщина у вас была? — спрашиваю Геннадия.

— Была. Да ещё какая! Деды нас, новобранцев, часто избивали. Мне как-то сломали ребро. Могли заставить отжиматься на руках от пола в течение всей ночи. Говорили при этом: «Кто не хочет до утра отжиматься, пусть идёт спать. Но тогда в бой мы с такими не пойдём. Мы должны знать, на что вы годны. Должны убедиться в вашей живучести». И даже иногда извинялись за такое насилие.

— Ты на них, наверное, в обиде?

— Что вы! Нет, конечно. Они сделали из меня, тихони, настоящего бойца. Закалили, научили жёсткости и терпению. Потом, позднее, всё это мне здорово пригодилось в жизни.

— Странно, — сказал я. — У тебя «деды» получаются какие-то нетипичные, с… человеческим лицом.

— Ну да, — согласился Геннадий. — Именно с человеческим. Они хоть и гоняли нас, но, кстати, деньги никогда не отбирали.

В пылающей Чечне

Отслужив срочную, мой герой из армии не ушёл. Заключил контракт и отправился на Северный Кавказ. Во время первой чеченской войны, в 1994-1996 гг., не раз попадал в Грозном и других населённых пунктах этой мятежной республики в огненное пекло и до сих пор удивляется, как остался жив.

Он был там снайпером. Охотился на «важных» боевиков. Однажды поразил одной пулей сразу двоих (это считается у снайперов высшим классом) — полевого командира и его помощника. Командир этот слыл отморозком. Отличался даже среди своих особым зверством.

В Чечне Геннадий Петухаев потерял своих товарищей.

— Вырывались из Грозного с боем и возвращались с боем — под непрекращающимся огнём, — вспоминает Геннадий. — Боевики палили по нам и нашим бронетранспортёрам из всех видов оружия. В том числе из гранатомётов. Поэтому мы всегда ездили на броне. И раненых вывозили на броне.

— Почему? — не понял я. — Ведь на бэтээре вы как на ладони. Лёгкая мишень. А внутри него — под защитой брони.

— Тут есть один нюанс. Пущенная по бэтээру из гранатомёта граната внутри машины, при закрытых люках, создаёт такую кумулятивную струю, от которой давление в боевой машине может подпрыгнуть до двухсот атмосфер и человека просто размазывает по стенкам.

На броне шансов спастись больше. Взрывом может, конечно, покалечить. Поломает кости, сбросит на землю, но всё-таки останешься, если повезёт, живым. А внутри бронетранспортёра это маловероятно.

— Бои в Грозном шли тяжёлые?

— Не хочется даже вспоминать. Однажды, это случилось 6 марта 1996 года в Чернореченском микрорайоне, за час сплошного огня от нашего второго взвода спецназначения осталось в живых всего четыре человека. Оба бэтээра сгорели дотла. Боевики, видно, прослушивали наши разговоры со штабом по открытой радиосвязи, узнали маршрут передвижения и устроили засаду.

— У тебя, как спецназовца, «краповика», было в Чечне какое-то особое оружие?

— Да нет, только снайперская винтовка с ночным прицелом. Ещё — пистолет Стечкина для ближнего боя.

— Говорят, что у вас есть и бесшумное огнестрельное оружие, и бесшумно стреляющие ножи.

— Есть, — подтвердил Геннадий после непродолжительной паузы. — Это сегодня уже не секрет. У стреляющих ножей убойная сила довольно внушительная — до 25 метров.

— Боевики располагают таким же оружием?

— Конечно. Они ведь «отовариваются» с тех же российских заводов, что и мы. Да ещё иногда и более современным. Правда, стреляющих бесшумных ножей я лично у них не встречал.

— Гранатами с особым газом располагаете? Чтобы боевика, террориста или обыкновенного бандита не выкуривать из здания автоматным огнём, не терять при этом своих бойцов под ответными выстрелами. Забросил её и жди, когда преступники заснут. Заходи и бери их обездвиженными, но живыми.

— Нет, такого «умного» газа, какой спецподразделение «Вымпел» ФСБ применило в «Норд-Осте» в Москве, у нас нет. И, думаю, ещё долго не появится.

Фото из архива спецназа

(Окончание в номере «ВСП» от 26 апреля)