(Продолжение. Начало в №№ 159-160)

В годы реформ особенно нелегко было тем, кто стоял у истоков хлебного или молочного потока, кто засевал поля, выращивал пшеницу, ячмень, овёс. Взять совхоз «Харикский» Куйтунского района, о котором с похвалой говорит теперь генеральный директор «Саянского бройлера» Сергей Ерёменко.

Раньше совхоз производил огромное количество зерна, картофеля, молока. В годы перестройки по своему усмотрению стал распоряжаться излишками продукции. Часть картофеля, например, отправлял в Магадан в обмен на дефицитные товары. Это, конечно, квазирыночные отношения, но в предприимчивости селянам не откажешь. Однако не для того проводились так называемые реформы, чтобы такие директора, как Степанович из «Харикского», могли развернуться, а сами хозяйства обрести второе дыхание…

— В прошлом мы имели 3500 голов крупного рогатого скота, полторы тысячи коров, — вспоминает бывший главный экономист «Харикского», а теперь его директор Нина Бродягина. — Потом как началось… За долги резали и резали их, к 2001 году осталось 16 коров. Весна подходит — денег нет, а сеять надо. Как? Приходится горючее брать в долг. Осенью надо всё возвращать. Поступления от реализации урожая невелики, и тогда наступает уже массовый забой скота.

Изо всех сил стремились руководители и специалисты сохранить предприятие. Но именно меры, направленные на сохранение производства, всё глубже погружали хозяйства в кредиторскую яму. К 2001 году осталось от того прежнего огромного поголовья скота всего 16 бурёнок. Как-то к обусловленному сроку не сумели рассчитаться с заёмщиками, и… тут как тут явились крепкие ребята. Что взять? Ах, скота нет — заглянем на зерно-склад. И выгребли семенной хлеб.

Так, день за днём, год за годом сжимается хозяйство. Не столь давно оно имело 120 тракторов, осталось 40. Когда-то зерновыми возделывали 4500 гектаров, а в 2003 году — всего лишь 1200. Видя полную бесперспективность, те, кто помоложе, уходил в город и оттуда уже не возвращался. В итоге впятеро сократился трудовой потенциал. Если называть вещи своими именами, то это было разрушением некогда крепкого и богатого совхоза. И не надо искать корни зла в Иркутске, Куйтуне или на месте. Они далеко за пределами нашего региона.

Своя Голгофа оказалась у бывшего совхоза «Лермонтовский». Крепкое было когда-то хозяйство. Располагало мощной материально-технической базой, создававшейся десятилетиями. Имело 14,5 тысячи гектаров сельхозугодий. Здешняя пашня считалась едва ли не самой плодородной в Куйтунском районе. Работали там искусные хлеборобы. Поэтому не случайно оно входило в систему райсемхозов и производило посевной материал высших репродукций. Для этого в самом Лермонтове смонтировали зерносклад, оснащённый самым современным оборудованием, закупленным в ГДР. Все процессы там осуществлялись в автоматическом режиме: загрузка, выгрузка, сушка, соблюдение температурного режима. Это был единственный, пожалуй, семенной комплекс в Приангарье с таким высоким уровнем автоматизации. Со всех хозяйств приезжали туда специалисты посмотреть на чудо техники. Сегодня ничего от тех умных машин не осталось.

И не только от умных. Если в 2001 году «Лермонтовский» имел 40 зерноуборочных комбайнов сравнительно хорошей готовности, то к 2005-му от них осталось лишь две машины. Хозяйство располагало крупным автопарком, в гаражах стояли КАМАЗы, грузовые «уазики», другие автомобили. К началу минувшего года — хоть шаром покати. Ещё недавно совхоз обладал приличным количеством таких незаменимых тракторов, как МТЗ, — ни одного на балансе не осталось. Мехток, который когда-то являлся гордостью хозяйства и района, в 2005 году был обесточен и лишён энерго-снабжения. За незначительные долги (15 тысяч рублей) энергетики демонтировали трансформатор, сняли электролинию. Одно из отделений обладало напольной сушилкой — отдали местному фермеру в счёт уплаты долгов. Что случилось, почему погибло крупнейшее хозяйство Приангарья?

— Всё началось в 2001-м, буквально за год упали, — вспоминает экономист «Саянского бройлера» Галина Шергина, которая многие годы проработала в соседнем совхозе «Ленинский». — Тогда как-то вечером за долги угнали 140 голов дойного стада.

— С этого и пошла «растащиловка», — уточняет директор отдельного производства «Харикский» Нина Бродягина. — Потом изъяли у хозяйства семенное зерно. Как работать? Ни скота, ни семян. Люди начали возмущаться. Приезжали судебные приставы. Стали успокаивать. Мол, можно сгруппироваться, объединиться. Но ничего из этого не вышло и не выйдет. А мы попервости недоумевали. Приедешь в их деревни или село: под одним окном — трактор, под другим — тележка… Спрашиваешь: как удалось трактор тебе взять? Отвечает: это вместо зарплаты мне дали. Да какую же зарплату надо иметь, чтобы «Кировец» заполучить?! Он же миллион рублей стоит! Нет, это была самая настоящая «растащиловка»…

Ругать или корить тех механизаторов — дело читателя. Но такая ситуация, когда в начальный период распада каждый хватал что-то и тащил к себе домой, характерна и для других разваливавшихся хозяйств. И если честно, то она в немалой степени напоминает вакханалию, возникшую в России после февраля 1917 года во время погромов помещичьих усадеб. Тогда тащили всё, что под руку попадётся, жгли господские дома или разбирали их по кирпичику.

В основе обеих «растащиловок» есть что-то общее — это слом нравственных укладов и хозяйственных, а также социально-экономического и политического строя, обида на несправедливость, месть богатым за свою бедность. И, конечно же, вседозволенность. Но если в те далёкие годы хорошо жили немногие, то ситуация, предшествовавшая последним событиям, совсем иная. В 80-е годы многие честные труженики за свой труд получали сполна, а теперь — ни работы, на зарплаты. И это ничего, кроме озлобления, не вызывало.

Происходит слом и в душах людей. Вот что поведала по этому поводу Нина Бродягина:

— Готовили акты по передаче отделения «3-я станица» бывшего совхоза «Лермонтовский» «Саянскому бройлеру». И вдруг ночью кто-то поджигает мастерские. Хорошие мастерские, удалось там сохранить станки, подъёмники, и всё это сгорело. Через две недели поджигают школу. Дети не учились где-то с месяц. Взять Каранцай, который ранее наши предполагали присоединить к себе. Отличная база была там — за зиму всё разграбили, шифер сняли, мастерские растащили. Кто грабил? Жители посёлка знают, но никто ничего не говорит.

Или взять Куйтунское хлебо-приёмное предприятие. Прежние горе-хозяева довели его до ручки. «Саянский бройлер» покупает его, и пока суд да дело, пока документы оформляются, — оттуда чего только не тащат. Двигатели, электромоторы, другое оборудование…

Итак, в годы рыночных реформ (в основном в течение предыдущего десятилетия) те пред-приятия лишились около двухсот тракторов, огромного количества автомашин, комбайнов, другой сельхозтехники, стационарных механизмов. Потеряны тысячи голов скота. Страна недополучает немало хлеба, мяса, молока. Такого разора даже немецкие захватчики не позволяли себе на оккупированной территории. Вопрос «Нужны ли нам такие реформы?» скорее риторический. Но как преодолеть это разрушение? Разговор о том — в заключительной статье.

Фото Николая БРИЛЯ

(Окончание в одном из ближайших номеров «ВСП»)