Чтобы что-то найти, надо потрудиться

Секонд-хенд на окраине иркутского Ново-Ленино – один из самых первых в городе. Меж гор юбок, кофт, брюк и прочей тряпичной рухляди, которая здесь продаётся поштучно и на вес, царит Ирина Федина. В августе её бизнесу исполнится 18 лет.  

– Мы открывались втроём, и те, кто начинал одновременно со мной, уже с этим делом покончили раз и навсегда. Потому что нужно иметь громадное терпение, чтобы всем этим заниматься, – говорит хозяйка небольшой секонд-хенд-империи (кроме весового магазина-склада, у неё ещё две точки продаж – одна тут же, в Ново-Ленино, вторая – в районе остановки «Цимлянская»). – До того как заняться бизнесом, я регистрировала браки в Ленинском ЗАГСе, была очень популярной личностью, – улыбается Ирина. – Потом муж разбился на машине, я осталась с тремя детьми, жила в семейном общежитии. Пошла работать в «Агропром» юристом (по второму образованию я юрист, по первому – педагог), чтобы получить квартиру. Предприятия закрывались, зарплату не платили. «Агропром» развалился, а  детей нужно было одевать и кормить. 

Увидела по телевизору бегущую строку: «секонд-хенд». В переводе с английского понятно – «вторые руки», но что это значит? Оказалось, люди из Канады заключили договор с Братским ЛПК, но доллар подскочил и братчане отказались менять пиломатериалы на одежду. Там были такие потрясающие вещи по 100 рублей килограмм и с выбором! Я взяла партию в долг – денег у меня не было. 

Впрочем, денег тогда не было ни у кого. Чтобы что-то продать, Федина ходила с сумками по предприятиям и раздавала вещи под зарплату. В магазин народ заходить просто не решался. Секонд-хенд казался чем-то непонятным, а оттого порождал разные домыслы. 

– У людей были самые разные мнения. Например, когда упал самолёт во Втором Иркутске, была версия: администрация собирала вещи в помощь людям и отдала ей, а она стоит с бесстыжими глазами и продаёт. Не могли понять – вроде вещи классные, но неновые, и где она их столько набрала? Сейчас работать легко, все всё знают. А тогда приходилось каждому человеку, который к нам приходил, с самого начала объяснять. 

Когда закончились «братские» запасы, нужно было искать новых поставщиков. «Мне и самой было интересно, откуда что берётся, откуда столько вещей», – говорит Ирина. Тогда она написала электронные письма в Германию, Голландию и Данию. Датчане ответили и пригласили на свою сортировочную фабрику. 

– Я видела, как вещи собирают, сортируют, дезинфицируют. Представьте квартал домиков, увитых розами, как в сказках Андерсена, у первого – почтовый ящик размером с небольшой шкаф, на нём карта мира и надпись: «Поможем людям разных стран». Жители квартала, когда чистят свой гардероб, спокойно оставляют вещи. А происходит это часто. В некоторых магазинах распродажа – каждый вечер. Люди берут понравившееся тележками, примеряют только дома, а то, что не подошло, отправляют в «почтовый ящик». Вот откуда в «секонде» берутся новые вещи – за границей очень развита система скидок.

Сдают вещи не только люди, но и сами магазины, которым нужно освобождать место под новые коллекции.

– Вы не подскажете, для девочки 5-6 лет где блузочку можно найти? – обращается к Ирине покупательница средних лет, растерянно оглядывая манежи с вещами.

– Это магазин-склад, – объясняет хозяйка не без удовольствия, указывая направление поиска. – Чтобы что-то найти, надо потрудиться. Может, даже похудеть грамм на двести.

Секонд-хенд-благотворительность

Владельцы секонд-хендов утверждают, что одежда в их магазинах действительно качественная. Хоть и не новая

Александр говорит, что начинал работать в этой сфере ещё в 1990-х – возил оптом секонд-хенд из Германии в Ростов, где тогда жил. Два своих магазина в Ангарске у него уже пять лет. О том, чем привлекательно это дело, отвечает без сантиментов: 

– Всё равно, чем заниматься, просто я в этом разбираюсь. С детства привит вкус к хорошим вещам. Бизнес довольно интересный, нетипичный, но для меня не единственный. 

Жанна Симанович, директор магазина «Second-Stock» на Академической, 18, которая в этом бизнесе пятнадцатый год, и вовсе признаётся: начинать своё дело большого желания не было:

– У меня был свой бутик, я занималась элитными колготками, детскими товарами. А тут моя подруга начала бизнес, я начала ей помогать. В «секонде» работать тяжело: нельзя просто закупить товар, и раз – люди пришли и купили. Всегда есть остатки. Но «секонд» просто так не бросишь. Это моё: вижу человека, и не надо смотреть на ярлычок, сразу могу сказать, подойдёт ему вещь или нет. Есть клиенты, которые приходят постоянно, зная, что я их одену с ног до головы – на свадьбу, юбилей, куда угодно.

От остатков страдают все, согласен Александр. То, что не продаётся, уходит бесплатно. В прошлом году, например, многие собирали вещи беженцам с Украины. 

– Мы получаем три тонны одежды в месяц, оборот хороший. Но нельзя оценить, сколько мы продаём, – говорит Ирина Федина. – Одеваем наркоманов в реабилитационных центрах, инвалиды стоят в очередь, погорельцам всегда стараемся помочь. В женскую тюрьму как-то отправили целый грузовик вещей – они письмо прислали, что у них даже нижнего белья нет. Всё, что было подходящего на складе, мы отправили. И нам потом начальник принёс грамоту и большое спасибо сказал.

Sonia Rykiel и другие

В отличие от обычного магазина секонд-хенд – это всегда неизвестность. Тем, кто сюда ходит регулярно, знаком азарт рыбака: можно пойти за футболкой для похода, а поймать новые офисные брюки за 400 рублей или полкило юбок за 225. С такой же вероятностью можно и вовсе уйти ни с чем.

– Есть любители и знатоки, которые знают, что здесь можно купить и Christian Dior, – говорит Татьяна, продавец одного из иркутских секонд-хендов. – Была одна клиентка, которая нашла юбку от Sonia Rykiel. Так обрадовалась: «Ой, мы сюда придём с подругой!» Я не стала её разочаровывать – это, конечно, редкость.

В магазин Ирины Фединой однажды пришло свадебное платье с трёхметровым шлейфом ручной работы, расшитым жемчугом. 

– Безумно красивое, очень дорогое – это видно по фурнитуре, по отделке, по воздушному шёлку, – восхищается женщина. – Это платье купил для спектакля наш драматический театр, за три тысячи. Дорого такие вещи продать у нас невозможно.  

Раньше в тюках с вещами попадались разные предметы и даже деньги. Но теперь такое редкость.

– Лучший сюрприз был, когда я в одном мешке, который не хотел брать, нашёл сногсшибательную куртку, в Интернете она 36 тысяч стоила, – вспоминает Александр. – Деньги уже не попадаются, на фабриках внимательно всё просматривают. Раньше можно было в кармане найти и 5 долларов, и 50 евро, и зажигалки, ручки. 

В мешках со смесью, которую не сортировали на фабриках, могли обнаружиться настенные часы, серебряное блюдо 1875 года, детский портфель со сладостями, упаковки памперсов. Некоторые европейские семьи, отправляя вещи в «страны, которым нужна помощь», писали записки, вкладывали свои фотографии. 

Курс ударил, но не сильно

Секонд-хенды выбирают разную тактику борьбы за покупателя: в одних предлагают систему дисконта и акции,
в других держат «докризисные» цены

Но далеко не все вещи в секонд-хендах с историей. Товар бывает разных сортов: сток – новые вещи с этикетками, экстра или люкс – почти новая одежда или обувь без заметных следов износа, первая категория – старые модели, заметно поношенные вещи. Падение рубля зацепило и этот вид бизнеса: закупочная стоимость выросла, а розничные цены повышать пропорционально нельзя, иначе покупателей просто не останется. Всё-таки ходят сюда в первую очередь те, кто не любит переплачивать или не может себе позволить большего. 

Ищут возможности сэкономить и владельцы секонд-хендов. И готовятся к сокращению прибылей – дорожает не только евро, но и аренда, услуги ЖКХ.

– Поставщики подняли цены чуть ли не вдвое, у нас уже есть репутация, поэтому возможно получить дисконт, – говорит Жанна Симанович. – Когда цены были низкие, мы могли примерно 200 кг в месяц получить, а сейчас хорошо, если 100. Вслед за поставщиками цены поднимать не собираемся. Будем внимательнее искать по оптовым складам, кто продаёт дешевле, где есть скидки. Вероятно, будет понижена категория «секонда»: мы работали в основном на экстра-классе и люксовом, немного сток брали. Сейчас, видимо, стока не будет вообще. Весь сток, в принципе, продаётся у нас в элитных магазинах, только цены там наворачивают…

– Я не переписывал ни один ценник, – утверждает ангарчанин Александр. – Надо оптимизировать расходы и не накручивать баснословные проценты. Есть поставщики, которые готовы на дисконт – всё зависит от объёмов и личных отношений. Я могу работать напрямую с Голландией, везти товар через Эстонию. Завоз, правда, стал дороже. В Москве и Питере тоже можно договориться по цене, потому что запасы старые, лежат на складах, оптовики навариваются на курсе, повышая цены на товар, который был куплен, когда евро стоил 40 рублей. Если сидеть на месте, естественно, можно закрываться.

Главное достоинство вещей из «секонда», кроме цены, – европейское качество, утверждают собеседники издания. Однако в последние годы им приходится конкурировать с таким же доступным, но новым товаром. 

– Последние два года секонд-хенд вообще падает. Засилье магазинов с китайским товаром, – констатирует Александр. – В сетях типа Kari и других даже дешевле, чем в секонд-хенде. А народ в основной массе не разбирается: вещь новая, красивая, с ярлыком, и всё равно, что через две стирки футболка расползётся. Наши вещи народ до смешного – по три года носит. Из-за московских сетей, которые пришли в Ангарск, поток покупателей сократился наполовину, не меньше.

Если раньше секонд-хенд приносил около 30% чистого дохода, в этом году цифра может упасть до 10%, полагает Ирина Федина. Однако, судя по количеству адресов в соответствующей рубрике «ДубльГИС», магазины одежды с чужого плеча пока остаются привлекательным бизнесом. К примеру, пару месяцев назад секонд-хенд появился в самом центре Иркутска, на улице Урицкого. Любопытно, что это подразделение новосибирской сети, которая намерена продолжить экспансию на иркутский рынок. 

В кризис многие покупатели вспомнят про дисконты и секонд-хенды, считают эксперты. Впрочем, пока особого всплеска интереса со стороны клиентов собеседники «Конкурента» не заметили: январь и февраль традиционно месяцы затишья. Делать выводы можно будет по весне, когда народ начнёт «переодеваться» и обновлять гардероб.

Работяги, преподаватели, модники

А люди приходят сюда разные. Кто-то, однажды заглянув, не выдерживает специфического запаха и больше не возвращается.  

– Есть покупатели постоянные, семьи, дети на наших глазах вырастают. У нас чисто, ассортимент весь видно, не надо копаться, людям нравится, – рассказывает Татьяна.  – Приходят и врачи, и учителя, да и те же продавцы, которые не хотят носить «стеклянные» вещи с «Шанхая». 

– Все секреты и открыть-то неудобно – многие не афишируют, что здесь одеваются, – подтверждает Ирина Федина. – Ходят люди, у которых есть вкус и стиль, творческие. Я заинтересована в том, чтобы даже небогатый человек мог красиво одеться. Мы всех своих покупателей знаем в лицо. 

– Да, вот я постоянный клиент, – оборачивается женщина у кассы. – Преподаватель музыкальной школы.

Есть и некоторая специализация. В магазин-склад в Ново-Ленино приходят больше за рабочей одеждой – маляры, те, кто валит лес, технички, дачники или туристы… Во второй магазин Фединой – «Сливки» на Цимлянской – чаще наведывается модная молодёжь. Но жёсткого разделения нет. 

– Кто-то спрашивает конкретные бренды. Некоторые клиенты, причём чаще мужчины, ещё и нам рассказывают про лейблы и шовчики, – делится дочь Ирины Маша, которая руководит «Сливками». – Конечно, люди всякие бывают. Одна покупательница измеряла энергетику вещей маятником.

– Надо с солью одежду постирать, вся энергетика уходит, – вступает в разговор статный мужчина, похожий не то на инженера, не то на служащего какого-нибудь учреждения, до этого мирно перебиравший что-то на вешалках. 

Маша буквально выросла в секонд-хенде и, получив диплом психолога, не особенно раздумывала, куда пойти работать. 

– Я не хожу в торговые центры и не знаю, где что сколько стоит. Когда люди приходят и говорят, что купили пуховое одеяло за 18–20 тысяч, а у нас оно стоит две, для меня это диковато. Я тут обуваюсь и одеваюсь полностью, у меня даже шуба норковая отсюда, – смеётся девушка. На вопрос, что такое секонд-хенд, она отвечает: «Это место, куда люди приходят получить удовольствие».

В секонд-хенд ходят все, но в Ангарске отношение к нему по-прежнему негативное. 

– У нас народ темноватый, студенты на это дело попроще смотрят, – отмечает Александр. – Многие просто стесняются. Хотя в секонд-хенды приезжают люди с достатком, на дорогих машинах, упакованные – за качеством, за индивидуальностью. Обычно ассоциации какие? Грязный тёмный вонючий подвал. Магазин должен быть обязательно с отдельным входом, цивильным, с примерочной. 

Вообще, кажется, секонд-хенд – не только про вещи, старые и новые, твои или чужие. Это и отношение одних людей к другим людям, к самим себе. В разномастных пиджаках и брюках, сваленных порой без всякой видимой системы в манежи или развешанных на плечики, есть что-то немного грустное и трогательное, как всё человеческое. 

Примеряя платье, я думаю о неизвестной девушке в далёкой стране, которая носила его до меня: есть ли у нас что-то общее, если нам нравятся одинаковые вещи? Куда она в нём ходила?  И если на свидание – было ли оно удачным?