9 марта 1886 года по Московскому тракту прибыли в Иркутск два германских подданных и поселились в фешенебельном «Московском подворье»*. Отоспавшись с дороги, собрались по делам, но внимание привлекло оживление в зале второго этажа. Оказалось, там открывается выставка живописных работ модного в Петербурге художника Добровольского.

Цепкий взгляд иностранцев сразу выделил генерал-губернатора, окружённого многочисленными чиновниками. Но большую часть публики составляли немного смущённые педагоги народных училищ. Они не говорили речей, однако же было видно, что приглашение было очень приятно им. Под занавес презентации городской голова (он же и владелец гостиницы) предложил всем обед, весьма и весьма изысканный.

Двуликий Янус

Вечером немцы отправились прогуляться вокруг отеля. В молочном свете фонарей он казался занесённым из какой-то европейской столицы. Но стоило обогнуть фасад и пройти ещё несколько десятков метров, как открывалась неожиданная картина: с «тылов» «Московское подворье» представало постоялым двором с конюшнями, завознями, каменными кладовыми. Обозы с товарами подъезжали сюда, и усталых возниц и крестьян в овчинах принимали с такой же любезностью, что и господ иностранцев с фасада, разводили по комнатам, пусть без роскоши, но тёплым и чистым. Самое же удивительное, что за постой платили по три копейки с подводы.

Отправляясь из Иркутска, немецкие коммивояжёры заключили пари: один из них утверждал, что владелец гостиницы господин Сукачёв разорится, а другой утверждал, что разбогатеет. Правы оказались оба.

В ту пору (то есть во второй половине восьмидесятых годов) железная дорога ещё лишь пробивалась на восток и до Иркутска доезжали немногие из состоятельных и привыкших к комфорту особ. Позже (но позже, позже!) замелькали у нас и инженеры, и дипломаты, и просто туристы, открывшие, что Сибирь – это, в общем, не так далеко. Владимир Платонович чуть поспешил, предложив утончённый европейский сервис в самом центре Азиатского материка, ещё не искушённого цивилизацией. С точки зрения чистого бизнеса, «Московское подворье» не оправдало себя, но расчёт Владимира Платоновича Сукачёва был и шире, и глубже: он поднял планку гостиничного сервиса, и опустить её было уже непросто.

Медленно, но верно

Гостиничный бизнес в Иркутске изначально развивался медленно – было слишком много других соблазнов, связанных с торговлей пушниной, чаем, а затем и с добычей золота. За обустройство же мест для краткого, но приятного проживания брались сначала лишь третьеразрядные купцы, да и то с опаской и с расчётом на помощь общества. Так, 2 января 1838 года иркутским купцом 3-й гильдии Венедиктовым была открыта гостиница в доме, принадлежащем городскому обществу, и в пользу неё проведён маскарад. Спустя двадцать лет этой гостиницы не было и в помине и на весь Иркутск приходилось лишь одно заведение Шульца.

Гостиничное движение началось во второй половине шестидесятых годов девятнадцатого века. В 1866-м потомственный почётный гражданин, иркутский 1-й гильдии купец Пётр Осипович Катышевцев преподнёс в дар Вознесенскому монастырю отстроенную на его территории просторную гостиницу в два этажа, и она стала третьей по счёту в Иркутске. А к 1874 году в Иркутске было уже семь гостиниц. Забавно, но в этом сказался отголосок польского восстания. Его участники очень по-разному переживали сибирскую ссылку, были и такие, что заводили собственное дело – открывая кондитерские, кафе, гостиницы. Причём поляки привносили в быт иркутян европейские нормы комфорта, и в этом у них не было конкурентов среди местных предпринимателей. В июне 1881 года на углу Большой и Амурской** г-н Корецкий презентовал «Сибирскую гостиницу» – небольшую, на тридцать номеров, но с ваннами, баней, уютным рестораном, бильярдной и читальней, для которой выписал 17 журналов и газет.

Свои манки были и у «пана» Ямпольского, содержавшего гостиницу на Котельниковской***, и у «пана» Марковского, купившего для постояльцев удобные и красивые дилижансы для прогулок. А отель «Империал», располагавшийся на пересечении 4-й Солдатской и Арсенальской****, вообще обзавёлся омнибусом в дышловой упряжи и предлагал бесплатный проезд от вокзала всем желающим остановиться в этом первоклассном отеле. Буфеты и ресторан в «Империале» были с отдельными кабинетами и не закрывались до двух часов ночи, так же как и бильярдная. Номер в «Империале» обходился по-разному – от 1 до 3 рублей.

В «Деко» у Трепко

Дворянин Трепко, взяв в аренду дом на углу Большой и Тихвинской*****, открыл гостиницу «Деко», провёл электричество в каждый номер, но самым освещённым сделал всё же концертный зал. Он, кстати, никогда не пустовал, тем более что программа обновлялась каждые 15 дней. Ресторанная кухня «Деко» отличалась интернациональным подходом: борщ гвардейский вполне уживался здесь с супом-пюре де-финансер и супом по-польски. И в любом случае обед из трёх блюд обходился в 75 копеек. Отпускались обеды с 13 до 18 часов, в том числе и на вынос; взявшим месячный абонемент полагалась уступка в цене. А вот цены на номера в «Деко» держались стабильно высокие – до 7 руб. в сутки, то есть почти вдвое больше, чем в «Империале». И платили! Может быть, оттого, что очень уж энергично работали комиссионеры, встречавшие все прибывавшие в Иркутск поезда.

Кстати, с прокладкой железной дороги возросло и число блестящих гостей, а следовательно, и высокого класса гостиниц. В 1901 году на пересечении Арсенальской с 5-й Солдатской****** располагался «Континенталь», а на пересечении Арсенальской с Амурской – «Санкт-Петербургские номера И.И. Шальте». На углу Баснинской и Тихвинской******* открывался вид на роскошные номера «Коммерческого подворья» с обещанными рекламой «безукоризненной чистотой, полным спокойствием и хорошей кухней».

Так спешите скорее в «Бристоль», господа!

Комиссионеры, опережая друг друга, охотились за приезжающими. Их рекламные объявления теснили друг друга на первых полосах газет. Чтобы как-то выделиться, владелец «Бристоля» вооружился рифмой и не очень уверенным ямбом, но с чувством набросал четверостишие:

В Иркутске, по Солдатской улице,

Что Третьей прозывается,

Прекрасный ресторан «Бристоль»

С отелем помещается.

Чувство гордости за своё детище настолько переполняло ресторатора, что от ямба он перешёл на четырёхстопный анапест:

В самом центре гостиница эта стоит,

Где извозчики ездят толпою,

И театр вас прямо в окошко манит,

Магазины и банк – под рукою.

Здесь достать можно чистый и свежий обед,

Также завтрак и ужин пикантный,

На напитки отказа и меры здесь нет,

Вам подаст всё лакей элегантный.

Да, лакеи составляли несомненное достоинство «Бристоля», но всё меркло перед «Гранд-отелем» на Большой. От соседства с ним и вчера ещё ослеплявшая «Деко» вообще потерялась, и в июля 1904 г. владельцы здания («Торговый дом Щелкунов и Метелев») объявили, что ищут нового арендатора.

Номера с номерами

Конечно, число гостиниц не шло ни в какое сравнение с числом постоялых дворов (к примеру, в 1882 году их соотношение составляло 1:14). Немало было и так называемых номеров для проезжающих с весьма неприхотливым сервисом. Их предлагали мещане цеховые, искавшие дополнительный заработок и снимавшие дешёвый дом, чтобы тут же и сдать его за другую цену. Такие «гостиницы» возникали нередко спонтанно, в пору большого наплыва в Иркутск приезжих. И сдавались тем выгоднее, чем удобнее были расположены. Особенно ценились кварталы, прилегающие к базарам. В 1894 году, например, на Блиновской******** располагался постоялый двор Минеевой, на Благовещен-ской *********– постоялый двор Максимова, на Арсенальской – номера Алексея Самарина и Фёдора Полканова.

В постоялый двор попадали и те, кто располагал средствами поселиться в хорошей гостинице, однако же под разными вежливыми предлогами не допускался туда, даже если номера пустовали не первый день. Но хозяевам легче было недосчитаться нескольких сотен рублей, чем потерять репутацию благополучного и спокойного места.

К заведомо беспокойным постояльцам относили студентов, не окончивших курс, нигде не прижившихся и не прикипевших к настоящему делу. Не меньшую опасность представляли вольноопределяющиеся резервных батальонов. И те и другие часто имели такое выражение на лице, словно бы давно уже носят револьвер и теперь ищут комнату, чтобы застрелиться. Иннокентий Ворожейкин, выпускник Московского университета, так именно и поступил, поселившись в «Амурском подворье»**********. Двумя годами раньше в этом номере проездом на Сахалин останавливался выпускник того же университета – Антон Павлович Чехов. Может быть, они были знакомы.

С Сахалина Чехов возвращался другим уж, морским путём. И не пожил в иркутской гостинице под названием «Таганрог». Не заглянул в «Сибирь», где нашёл бы «сюжет для небольшого рассказа»: постоялец Копанский, покушаясь на самоубийство, шесть раз подряд выстрелил в себя – и револьвер шесть раз подряд дал осечку.

*Здание областного суда

**К. Маркса и Ленина

***Фурье

****Киевской и Тимирязева

*****К. Маркса и Сухэ-Батора

******Тимирязева и Б. Хмельницкого

*******Свердлова и Сухэ-Батора

********Партизанской

*********Володарского

**********Во дворе Казначейства на ул. Фурье

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.