– Однозначно говорить, плохо мы сработали в 2010 году или хорошо, нельзя. Если сравнивать со средними показателями по России, то смотримся весьма достойно.

Напомню, что прошедшим летом регионы Центрального, Южного, Северо-Кавказского округов, Поволжья и  Пред-уралья оказались во власти засухи. Годом ранее страна собрала 98 миллионов тонн зерна, ещё раньше – свыше 108 миллионов тонн, а в 2010-м — всего 62 миллиона тонн. И вот теперь возник вопрос об импорте хлеба.

Однако и земледельцев Приангарья погода тоже не баловала. Холода отрицательно сказались на выращивании колосовых, из-за чего область получила всего 554,3 тысячи тонн зерна. Это один из самых низких валовых сборов за многие десятилетия. Столь мало хлеба  Приангарье собирало разве что в далёком 1950 году (546,4 тысячи тонн), то есть спустя несколько лет после окончания войны. При случае мы пытаемся объяснить проблемы с урожаем тем, что Сибирь является краем рискованного земледелия. Есть в этом немалая  правда. 

Но есть и другая правда. С  годами нашим практикам, учёным всё-таки удаётся приспособиться к суровым условиям. И потому даже прошлогодним холодным летом были получены хорошие урожаи картофеля и овощей. Собрано почти 633 тысячи тонн клубней, или на 33 тысячи тонн больше, чем имели в предыдущем году. Любопытно, что почти на такой же уровень (631,3 тысячи тонн) область выходила тоже в 1950 году. Но тогда на селе жило больше людей, питание было скудным, поросятам ещё надо было кое-что подбрасывать, и потому вся надежда была на «второй хлеб». Сегодня ситуация несколько иная.

– Увеличение производства картофеля над ранее сложившимся уровнем  позволяет продавать излишки западным регионам страны, – сообщил Александр Кириленко. – Цена оптовой продажи более высокая, нежели была раньше. Реализовано уже 20 тысяч тонн.

Овощи наши также направляются на запад.

Отрадно, что иркутские земледельцы сохранили традиции дореформенных десятилетий и помогают попавшим в беду. Наши картофель и овощи везли осенью, везут сейчас в районы Нижнего Поволжья, в частности в Астраханскую область, на Урал и в Южное Зауралье, на север и северо-восток. Так случалось в сложные периоды и раньше, что даёт право называть нашу область маленькой запасной кладовой страны и потому обязывает к более внимательному отношению к проблемам развития аграрного сектора.

Но о потенциале региона судят прежде всего по производству зерна. Хлеб – это булки, пышки и краюхи на нашем столе, а также макароны, манка и пряники. Хлеб – это молоко, мясо и яйца. Уже одно то, что некоторые хлебные изделия любимых сортов в цене нынче повысились, а в качестве понизились, свидетельствует о том, что не всё благополучно с производством основной зерновой культуры. 

Поскольку животноводческой продукцией обеспечивают горожан в значительной мере агрохолдинги и сельхозпредприятия индустриального типа, то невольно возникает  вопрос, как они обеспечены концентратами, ведь это основной корм. Министр честно признался, что лишь одно крупное агрообъединение, «Белореченское», может похвастаться достаточными запасами зерна. Да, в регионе есть фуражная пшеничка, но если покупать её по 7,5 рубля, то яички могут золотыми оказаться. Придётся кое-кому в Красноярский край ехать. Там за 6,5 готовы продать. 

Во время дискуссии по хлебному вопросу, возникшей на пресс-конференции, Александр Кириленко сообщил, что Иркутская область заняла в прошлом году третье место в Сибирском федеральном округе по урожайности колосовых, уступив красноярцам и  кемеровчанам. Есть повод для гордости, однако почивать на хлебных лаврах никто из аграрников не собирается. Уж больно много нерешённых проблем накопилось. И второе. Сами по себе цифры выхода продукции с единицы площади не всё ещё показывают. Есть интеграционный показатель, отражающий эффективность использования земли, – это выход кормовых единиц с гектара пашни. То есть урожаи всех культур переводятся в кормовые единицы, суммируются и после этого определяется, сколько продукции дал гектар. Если бы вернулись к той практике, то в соперничестве с западными регионами Сибири мы отступили бы назад, поскольку очень много земли у нас не используется. А если взяться сравнивать с прошлым…

– В 1992 году Иркутская область произвела 1,45 миллиона тонн зерна, – отметил Александр  Кириленко. – Это был рекорд.

Рассуждая о сложных перипетиях с производством зерна, которые наблюдаются в нашей области, министр заговорил о ценах на главный крестьянский продукт.

Ещё несколько лет назад можно было продать пшеницу хорошего качества за 6 рублей. Но после того, как в России наложились два урожайных  года (2008 и 2009), цена зерна в Приангарье снизилась до 3,5-4 рублей. Крестьянство по-своему отреагировало на такое пренебрежительное отношение к самому главному продукту. По Федерации в 2010 году посевы зерновых и зернобобовых  сократились на 4,3 млн. гектаров, по Иркутской области – на 30 тысяч. Не успели отсеяться, как стихия нагрянула.  Пол-России выгорело, а нас летом выхолодило. В итоге заговорили снова об импорте зерна. А коль пшеница, ячмень в дефиците, то взлёт цен не заставил себя ждать. 

Вывод как будто напрашивается сам собой: надо всерьёз заняться зерновым хозяйством. Однако наши кормильцы столь часто обжигались, их столько раз обманывали, что резкого разворота в сторону хлебного поля трудновато будет добиться.

– Сейчас мы намерены восстановить прежние площади посевов зерновых, – заверил глава минсельхоза.

Трудно переоценить значимость такого решения.  Иркутская область во многом зависит от России. А на государство наше немалое влияние оказывает ситуация на мировом рынке. Если сейчас запрашивают там восемь с лишним рублей за килограмм  высококачественной пшенички, то ситуацию можно считать отнюдь не простой. Нет уверенности, что зерновой «напряг» на тех биржах исчезнет в наступающем сельскохозяйственном году. Наводнение в Австралии, которая является одним из крупнейших экспортёров, сложные погодные условия в ряде других стран, запрет на экспорт, введённый в России, и вместе с тем значительное сокращение посевов озимых (наиболее урожайных зерновых культур) у нас самих – всё это будет «работать» на рост цен или, в лучшем случае, на сохранение их на приличном уровне. Запрет же на российский экспорт носит временный характер, рано или поздно его отменят. И неизвестно, как отразится это на общей ценовой ситуации, на обеспечении страны хлебом.

Не будет достаточно хлеба – возникнут большие трудности с производством мяса, молока и другой продукции. А у нас и без того сложностей здесь хватает.

«Провальной» назвал министр ситуацию в молочном животноводстве, хотя в 2010 году в общественном секторе было увеличено производство молока на 1,6% (валовой надой составил 109,6 тысячи тонн). Продуктивность одной коровёнки выросла до 3634 килограммов молока. Достойный показатель. Ведь на исходе 1980-х годов при более благоприятных экономических условиях мы остановились на уровне продуктивности в 2900 килограммов. Правда, коров в общественном секторе было в семь раз больше.

«Напрягает» заметное сокращение дойного стада в частном секторе. К традиционным причинам, среди которых старение сельского населения, прибавились сложности предыдущей зимовки, трудности с обеспечением кормами. В личном секторе вырезано 2100 коров, а общественный сектор лишился 1300 бурёнок. В личных хозяйствах производство молока упало более чем на 4%, и это потянуло назад всю область.

– Да, прилавки наших магазинов вроде бы завалены молоком и молокопродуктами, но среди них очень много завозных товаров, – говорит Александр Кириленко. – Поставщики из-за пределов области порой определяют общую цену.

Срыв плановых намёток, сокращение поголовья больно ударили по всему аграрному сектору. Нас вытолкнули из федеральной программы по развитию молочного животноводства. В связи с этим мы уже не можем претендовать на софинансирование (с участием федерального бюджета) при строительстве ферм, закупке племенного скота и так далее. 

Как ни горько сознавать, но такие срывы были предсказуемы. Во-первых, государство чрезвычайно завысило роль личных подсобных хозяйств и почему-то изменило методику расчёта производства продукции у них в сторону резкого увеличения. Это искажает реальную картину. 

Второе – обновление и модернизация базы животноводства. Совсем недавно «Восточно-Сибирская правда» рассказывала о введении нового корпуса на 200 коров молочной фермы в СХ ОАО «Белореченское». Годом ранее сдало такой же корпус ОАО «Большееланское». То есть за два года новоселье справили лишь 400 бурёнок. И это на 30 тысяч коров общественного сектора или 90 тысяч голов всего крупного рогатого скота! Между тем в период 1960–1970 годов было введено помещений более чем на 110 тысяч ското-мест, или на 20 тысяч голов скота ежегодно. В 1967 году поголовье крупного рогатого скота приближалось к 451 тысяче. После недолгих расчётов можно определить, что уровень обновления ферм превышал нынешний чуть ли не в 20 раз. При этом вводились в строй новые свинарники, кошары для овец, птичники. Тогда на это денег хватало. Поэтому даже в далёком 1965 году колхозы и совхозы произвели свыше 316 тысяч тонн молока, что втрое больше, чем в минувшем 2010-м. 

О необходимости более активного финансирования аграрного сектора давно говорят учёные, экономисты, практики. Власти их слушают, а воз и ныне там. В Иркутской области взяли да сократили расходы на сельское хозяйство на 2010 год аж втрое. Теперь  и город, и село пожинают последствия такого решения.